Он наклоняется и целует меня в макушку. Свою первую встречу Нового года вместе с ним я представляла себе другой. Совсем другой.

Едва он ушел, я хватаю свой мобильный телефон и звоню Сейди. Есть ведь вероятность того, что она сейчас ничем не занята, а значит, могла бы приехать ко мне. Она здесь еще ни разу не была. Я не представляла себе, как ее приглашать, после всего того, что сказал мне о ней Ли. Даже если бы я выбрала время, когда его нет дома, я невольно переживала бы, что он может неожиданно прийти домой и увидеть ее здесь — и тогда это спровоцировало бы у него очередную вспышку гнева. В телефоне звучит пара гудков, прежде чем Сейди отвечает на звонок. Я слышу какой-то громкий фоновый шум.

— Привет, — говорит она. — Как дела?

— Все в порядке. Немного устала — только и всего. Ты где?

— На работе. Я вызвалась поработать сегодня в вечернюю смену, потому что не нашлось более интересных вариантов. А ты где?

— Дома. Дома у Ли, я имею в виду. Мы собирались пойти кое-куда поразвлечься, но мне этого делать не захотелось.

— То есть у тебя сейчас тихий вечер наедине с мужем?

— Нет. Он ушел. У него там что-то вроде корпоратива. Я сказала, что не против.

— Правильно.

— Во сколько ты заканчиваешь? Мне вдруг пришло в голову, что ты, возможно, захочешь ко мне заглянуть.

— Боюсь, что не раньше одиннадцати. Кроме того, Адриан купил билеты на какой-то концерт здесь, в Лидсе, и я сказала, что пойду с ним.

— Да, конечно. Ну ладно.

— Вообще-то я запросто могу отказаться и вместо этого прийти к тебе. Хочешь?

— Нет, не надо. Я не хочу нарушать твои планы. Тем более что к такому позднему времени я уже, наверное, усну.

— Ну ладно, если ты так считаешь…

— Да. Но я все равно с тобой скоро увижусь. Желаю хорошо провести время.

— И тебе того же самого. Ну, и чтобы сны тебе снились хорошие.

Я нажимаю на кнопку отбоя, прикусив нижнюю губу. Несколько секунд спустя мой телефон издает звуковой сигнал. Это пришло сообщение от Сейди: она прислала мне целую кучу идеограмм, рассматривать которые мне совсем не хочется. Я щелкаю на иконке «Фейсбука». Люди все еще обсуждают кончину Кэрри Фишер[36] и публикуют ссылки на «Звездные войны». Ли отнесся к данному событию абсолютно равнодушно, и это меня удивило. Когда я спросила его, в чем причина его равнодушия, он сказал, что его интересовали в «Звездных войнах» только персонажи мужского пола.

Все заявляют в своих публикациях, как им не терпится дождаться конца этого ужасного 2016 года. И выражают свою скорбь по поводу того, как много умерло в этом году знаменитостей. А меня сейчас одолевают мысли о том, что на следующий год все эти люди будут говорить, каким ужасным был год 2017-й. И будут поминать меня.

Я захожу в свою «Хронику» и нахожу в ней последнюю фотографию «Г».

— Не могу дождаться встречи с тобой, — говорю я, целуя экран.

Затем я ложусь спать, зная, что, когда проснусь, уже наступит год, в который я встречусь с ним и в который я с ним попрощаюсь.

Сейди Уорд → Джесс Маунт

11 июля 2018 г.

Ровно год назад я потеряла свою лучшую подругу. Я все еще не могу поверить в то, что тебя не стало, Джесс. Я все еще высматриваю тебя на железнодорожной платформе, я все еще ожидаю услышать на работе твой смех, и я все еще скучаю по тебе так, что это невозможно выразить словами.

Не у всех есть такая лучшая подруга, какая была у меня. Мои самые ранние воспоминания — о том, как мы играли с тобой на школьном дворе. Я не помню свою жизнь до тебя. Для меня жизнь как бы началась заново, мне пришлось учиться жить без тебя. И большую часть времени мне это удается, хотя я не живу, а просто существую: делаю свою работу, пытаюсь вести себя вежливо при общении с людьми… Но иногда, проснувшись утром, я не могу думать ни о чем, кроме того, что произошло с тобой. Иногда я лежу в постели ночью и не могу заснуть, потому что чувствую себя из-за всего этого очень плохо. После твоей смерти в моей жизни образовался огромный и ужасный вакуум, который когда-то заполняла ты. Я скучаю по тебе, Джесс. Я люблю тебя, и хотя мне нельзя сообщать здесь что-либо о том, что произошло, я хочу, чтобы ты и все остальные люди знали, что, когда начнется разбирательство в суде, я буду говорить правду, только правду, ничего, кроме правды. И я сделаю это ради тебя.

Вторник, 14 февраля 2017 года

В прошлом году были розы. Две дюжины роз. Я помню, как их доставили к нам на работу и Нина пробормотала, что у некоторых людей намного больше денег, чем здравого смысла. Я помню, что чувствовала себя особенной, избалованной, обожаемой.

В этом году — лишь открытка на кухонном столе.

— С Днем святого Валентина! — говорит Ли, подходя ко мне и целуя меня.

Я не чувствую себя достойной и этого. Я стою в своем замызганном домашнем халате, пояс которого неплотно завязан вокруг моего выпирающего живота. Мои волосы растрепаны, а под глазами — темные круги. Я не знаю, черт возьми, кто они такие — те женщины, про которых говорят, что они во время беременности расцветают. Я вот явно не расцветаю. Я увядаю и сохну прямо у него на глазах.

— Спасибо, — говорю я, доставая свою открытку из кармана халата и передавая ее Ли.

Мы открываем открытки одновременно. Ли написал внутри «Маме моего сына». И я снова спрашиваю себя: что же произошло с Джесс — девушкой, в которую он влюбился? Я не уверена, что она все еще существует. Мы оба издаем соответствующие возгласы. Я не знаю, что мне после этого следует сказать. Я включаю радио, чтобы как-то смягчить атмосферу неловкости, которая возникает, когда мы начинаем завтракать. Потом Ли загружает посудомоечную машину, а я тем временем собираюсь на работу. Я в конце концов сдалась в борьбе за свой внешний вид и купила себе одежду для беременных. Я старалась не употреблять этот термин: от слов «одежда для беременных» меня аж начинает тошнить, — но я уже дошла до того момента, когда попросту не могу носить обычную одежду на пару размеров больше. Я надеваю лосины для беременных и натягиваю новый черно-серый балахон. Повернувшись к зеркалу, я смотрю на свое отражение. Единственное, что мне приходит при этом в голову, — так это что Сейди описалась бы от смеха, если бы увидела меня сейчас. Я расчесываю волосы щеткой и завожу их за уши в тщетной надежде, что это хоть как-то спасет во мне остатки презентабельности. Нет, не спасает. Я выхожу в коридор, где меня уже ждет Ли. Окинув меня взглядом, он хмурится.

— Ты собираешься пойти на работу вот в этом?

— Я знаю, что это не очень презентабельная одежда, но ничего другого на меня уже больше не налазит.

— Да, но ты не можешь пойти в таком виде. Ты ведь секретарь на ресепшене, Джесс, и ты должна выглядеть соответствующим образом.

— Каким еще соответствующим образом? Я беременна. Женщина вот так и выглядит, когда она беременна. Если, конечно, она не Бейонсе[37], а я уж точно не она.

— А тебе и не нужно быть никакой Бейонсе.

Тон его голоса становится резким. Он смотрит на меня с явным презрением.

Я невольно отступаю назад и упираюсь спиной в стену:

— И что же ты предлагаешь мне сделать?

— Пройдись по магазинам и купи себе какую-нибудь более подходящую одежду. Я скажу Карлу, что ты пошла на прием к врачу. И сделай так, чтобы, явившись на работу, ты выглядела так, как будто пришла работать в офис, а не попить кофе с другими мамочками.

Он поворачивается и уходит, хлопнув за собой дверью.

Я закрываю глаза. Мне грустно от осознания того, что моя первая реакция на такое его поведение заключается не в гневе, а в облегчении от того, что он меня не ударил. «С Днем святого Валентина, черт побери!» — бормочу я, медленно опускаясь на пол возле стены.