Когда папа открывает дверь, на улице уже собрались люди. Пожилые женщины, которые здоровались с мамой, когда она вела меня в школу и из школы. Дети на велосипедах. Парень из кафе, в котором продают рыбу с картофелем. Несколько человек, которых я вроде бы видела на похоронах мамы. Они все начинают хлопать в ладоши. Я улыбаюсь, потому что не знаю, что мне еще делать.

Шофер обходит свой автомобиль и открывает для меня дверцу. Я приподнимаю подол своего платья и сажусь в автомобиль — сажусь с таким видом, как будто делаю это каждый день и как будто я знаю, что делаю. Папа садится рядом со мной, берет меня за руку и слегка сжимает ее.

— Жаль, что ее нет сегодня здесь, рядом с тобой, — шепчет он.

— Да, — отвечаю я. — Мне тоже жаль.

Автомобиль объезжает фонтан перед главным входом в отель и останавливается перед этим входом. Ну все, сейчас все окончательно решится. Если я ступлю на красную дорожку, которая ведет от автомобиля к входной двери, моя жизнь пойдет в одном направлении; если я попрошу шофера отвезти меня назад, домой, она пойдет совершенно в другом направлении. В направлении, в котором не будет «Г».

Папа снова слегка сжимает мою руку.

— Готова? — спрашивает он.

Я киваю. Перед моим мысленным взором — фотография Гаррисона. Я делаю это ради него. Для меня невыносима мысль о том, что его может не быть, что я могу потерять своего ребенка еще до того, как он будет зачат — не говоря уже о том, что рожден. И если мне придется ради этого рискнуть своей жизнью — ну что же, да будет так. Я выбираю его. Я выбираю своего сына. И я возлагаю на Сейди задачу добиться того, чтобы Гаррисона в будущем передали моему папе, если возникнет такая необходимость.

Я выхожу из автомобиля. Мои ноги слегка дрожат. Папа подходит ко мне и берет меня под руку. Я ему за это очень благодарна. На верхней ступеньке перед входом в отель стоит Мари — координатор свадьбы от отеля. Она широко улыбается мне.

— Добрый день, — говорит она. — Вы выглядите удивительно красиво. Все вас уже ждут в зале.

— Я опоздала, да?

— Нет, как раз вовремя. Пойдемте со мной. Я отведу вас в зал и сообщу регистратору, что вы уже здесь.

Я иду по отелю за ней. Мое платье шелестит, пальцы ног отчаянно пытаются как-то цепляться за мои туфли невесты, которые на размер больше, чем нужно. Я уже выбрала для себя этот путь. И свернуть с него не могу. Может, я сейчас иду к месту своей казни. И может, у меня еще есть шанс быть в последнюю минуту помилованной. Тот факт, что так много из всего этого оказалось верным, еще не означает, что верным окажется все. Возможно, еще в моих силах изменить то, чем все это закончится…

Мы останавливаемся перед дверьми, ведущими в нужный нам зал. Я слышу за ними какие-то голоса, затем начинает играть музыка. Двери открываются. Значит, мне нужно войти. Но мои ноги не двигаются. Я парализована от шеи и до пят. Работоспособной осталась только моя голова: глаза видят мужчину, которого я люблю и который стоит сейчас в этом помещении, а уши слышат крики, которые я издаю, когда он убивает меня, и мой мозг аж начинает болеть в своих отчаянных попытках разобраться, чему же я должна верить.

Я снова начинаю дрожать.

— С тобой все в порядке? — шепотом спрашивает папа.

Я киваю. По моей щеке медленно течет слеза.

— Я тебя держу, — шепчет папа. — Я не дам тебе упасть.

Он держит меня под руку еще крепче. Я поднимаю другую руку и прикасаюсь к колье. Моя мама — здесь. Она рядом со мной. Она понимает, что я должна делать. И она будет ждать меня там, за чертой, на другой стороне.

Я начинаю идти. Покосившись на папу, я вижу, что и у него на лице слезы. Но он все так же крепко держит меня под руку. Я чувствую, что все поворачивают ко мне головы, но я не вижу лиц приглашенных. Я замечаю только какую-то шляпу. Это, видимо, шляпа Сейди, потому что из всех знакомых мне людей только она одна могла додуматься надеть на мою свадьбу огромную черную шляпу. Я слышу приглушенное оханье и аханье, но я не знаю, кто его издает. Мои глаза неотрывно смотрят на мужчину, стоящего посреди этого зала. Мужчину, к которому я подхожу все ближе и ближе. Моя судьба. Моя любовь. Мой убийца. Он уже вот-вот станет моим мужем. Когда я подхожу к нему, он поворачивает голову и улыбается мне. Он говорит мне лишь одно слово: «Красавица». Сердце мое екает, заметавшись между любовью и ненавистью. Я чувствую, что вот-вот упаду, и протягиваю руку вперед в надежде спастись. Он берет меня за руку и поддерживает меня. Регистратор начинает что-то говорить. Я чувствую у себя под ногами в туфлях песок. Совсем немножко, но он как-то туда попал.

«Брак в нашей стране — это союз двух людей, добровольно заключивших этот союз».

Да, я делаю это добровольно. Я сама отдаю себя на заклание. Я — лев Аслан у каменного стола в Нарнии[29].

«…торжественный и обязывающий характер клятв, которые вы сейчас дадите».

Я смелая и сильная. Теперь наступает моя очередь говорить. Моя очередь рычать, как лев.

«Я торжественно заявляю, что мне неизвестны никакие юридические препятствия, в силу которых я, Джессика Маунт, не могла бы вступить в брак с Ли Гриффитсом».

Это, конечно же, ложь. Мне известна одна очень весомая причина. Но я не могу здесь о ней рассказать. Я должна принять свою смерть с достоинством.

«Я призываю присутствующих здесь людей в свидетели того, что я, Джессика Маунт, беру тебя, Ли Гриффитс, в свои законные мужья».

Ну вот, я сделала это. Не так уж все было и плохо. Ни капельки не больно. Я все еще здесь, я все еще дышу. Все еще. Нас провозгласили мужем и женой. Ли наклоняется ко мне и целует меня. Я закрываю глаза. Я вижу, как мне улыбается «Г». Он уже скоро будет внутри меня. Очень даже скоро.

ЛИЧНОЕ СООБЩЕНИЕ

Анджела Гриффитс

09/01/2018 10 : 34

Он не делал этого. Впрочем, мне нет необходимости тебе это сообщать, потому что ты и сама это знаешь. Услышать это нужно совсем другим людям. Тем, кто слушает ложь и верит ей целиком и полностью. В нашей стране человек считается невиновным, пока не будет доказано, что он виновен. По крайней мере, так должно быть. Но люди уже разносят слухи. Показывают пальцем и перешептываются. Разводят очень много дурацкой суеты из ничего.

В этом, конечно же, виноваты они — Эмма и та твоя глупая подружка. Придумывают вдвоем всякие враки, как парочка современных ведьмочек. Я не могу понять, почему в полиции восприняли их заявления всерьез. Их, конечно, выведут на чистую воду, когда начнется разбирательство в суде. Когда будет доказано, что все эти заявления — всего лишь ложь.

А ты, Джесс, точно знаешь, что произошло. Потому что, в отличие от них, ты была там.

Воскресенье, 10 июля 2016 года

Увидев, что Ли возвращается из ванной, примыкающей к спальне, я быстренько убираю свой телефон, надеясь при этом, что он не заметит в моих глазах смущение.

— Послушай, я же сказал тебе, что во время медового месяца — никаких телефонов.

Меня ошеломляет, каким резким голосом он это говорит.

— Я не знала, что медовый месяц уже начался.

— Он начался в тот момент, когда я надел кольцо на твой палец. Дай мне, пожалуйста, свой телефон.

Я не могу понять, шутит он или говорит серьезно. Тем не менее я протягиваю ему телефон. Он выключает его и кладет в один из чемоданов — в тот, который мы с собой не возьмем.

— Это вообще-то уже слишком, — говорю я.

В выражении его глаз чувствуется твердость, которая слегка смягчается, когда он видит, что я смотрю на него из-под нахмуренных бровей. Он подходит и садится на кровать.

— Я не хочу, чтобы что-либо мешало мне проводить время с тобой, — только и всего.

— Когда ты собираешься сказать мне, куда мы едем?