Она молча кивнула. Но стоило Артуру выйти за дверь, как и сама девушка покинула дом, направляясь по своим, четко определенным делам.

Кэтрин шагала по улице размашистым шагом, как настоящий мальчишка. Впервые в жизни не сдерживала себя ни правилами, ни ненавистным корсетом... К тому же, она была страшно расстроена, и, не понимая причин, злилась только сильнее. Ей казалось, она ведет себя глупо.

«Я собираюсь жениться».

Подумаешь, удивил! Пусть женится на ком хочет, она-то при чем...

«Я и тебя бы свозил, да ты не шибко хотела общаться».

Ага, так бы она с ним и поехала... Нет, поехала бы, конечно, да ведь он не позвал. Заявился весь такой... взрослый, такой... не такой, каким она его помнила. Еще и горничные шептались, она их как-то подслушала: «Артур Флинн – настоящий красавчик. Видела, его плечи? А эти голубые глаза...» Кэтрин тогда и не думала о мальчишке Артуре Флинне, как о каком-то «красавце» – они вместе росли, она видела его босоногим, с разбитыми в кровь коленями и руками, с волосами, стоявшими дыбом со сна, однажды даже заплакавшим от обиды – но слова глупых горничных побудили ее посмотреть на него по-другому. И Кэтрин как будто прозрела: а ведь и правда, хорош. И с ним она в первый раз целовалась...

В первый и, по сути, последний, так как больше желающих не нашлось. Да и не хотелось особо...

Но если бы он опять позвал ее в ту пещеру...

Но он не звал.

Зато повез Анну Беддерт на Остров. А всем известно, зачем парочки туда ездят: чтобы вдоволь нацеловаться.

Кэтрин тогда не на шутку на него обозлилась, на него и на эту глупую Беддерт. Она с тех пор даже ходит мимо мельницы с кислым лицом и с трудом перебарывает желание подхватить с земли камень и запустить им в одно из окон. Пусть бы разбилось, как разбилось в тот день ее...

Кэтрин дернула головой.

Женится он... Ну и счастья тебе, Артур-противный-ты-Флинн, подумаешь спас он ее... ручки ей гладил... От самого этого воспоминания девушку бросило в жар. Ничего это не значит! Ни свадьба твоя, ни забота эта... горячая – все это не значит для нее НИ-ЧЕ-ГО.

А вот загадки она всегда любила разгадывать...

И ради этой расстарается, будь уверен. Никто не остановит ее! Даже сам Артур Флинн.

Она дернула головой, проклиная ненавистного моряка, упрямо занимавшего все ее мысли, и, перебежав через дорогу, вошла в здание полицейского департамента.

Внутри было людно и шумно, сновали констебли кто с папкой бумаг, кто в компании странных мужчин и не менее странных женщин, кто и вовсе, казалось, дремал с папиросой в зубах. На парнишку в картузе и рваных штанах никто и внимания не обратил.

Кэтрин постояла немного присматриваясь, а потом направилась к стойке и как можно уверенней попросила:

– Подскажите, пожалуйста, с кем я могу поговорить по важному делу.

Дежурный констебль, ушастый парень с еще не успевшей заматереть высокомерной ухмылкой, оглядел ее, словно мерку снял, с ног до головы.

– И что это за важное дело? – спросил он, растянув губы шире. – Потерянный пенс в сточной канаве или... постой, тебе заехали в нос где-нибудь в доках, и ты хотел бы на обидчика заявить. – И сам же заржал, схватившись за стойку, вроде как чтобы на ногах удержаться, так его разобрало.

Кэтрин дождалась пока его приступ веселья сойдет на нет, а потом очень серьезно повторила все ту же фразу:

– Не сочтите за труд подсказать, с кем из инспекторов я могу поговорить по важному делу.

Дежурный констебль уже без улыбки сказал:

– Может, сразу тогда к комиссару? Что мелочиться-то.

– Можно и к комиссару. Вы, главное, подскажите, куда мне идти.

– Да вон в ту самую дверь, – ткнул он пальцем за ее спину. Это был выход на улицу. – Туда и иди. – И гаркнул, так что Кэтрин подпрыгнула: – Вали отсюда, шантрапа уличная! Ишь, ушлый какой, комиссара ему подавай!

На Кэтрин прежде никогда не кричала, никогда до службы на корабле, и этот краткий, но весьма поучительный опыт, как будто заранее подготовил ее для общения с такими вот... лопоухими варварами.

– У меня важные сведения по делу, – твердо заявила она, не дрогнув под убийственным взглядом констебля.

– Вон пошел...

– Эй, Боб, чего кричишь-то? – подошел к стойке седовласый констебль.

– Да вот малец шалит.

– Чего хочет?

– Комиссара увидеть, – ухмыльнулся лопоухий Боб. – Что сразу не королеву, а?! – зыркнул он на нее.

Но Кэтрин, обратившись ко второму констеблю, произнесла:

– У меня важные сведения по делу убитого Редьярда Стаффорда. Я хотела бы ими поделиться!

– Редьярд Стаффорда? – удивился седовласый констебль. – Не припоминаю такого. Эй, Боб, кто ведет дело Стаффорда? – обратился он к лопоухому.

И тот был рад отозваться:

– Нет такого у нас. Говорю же, парень придумал все, издевается, гад!

– Ничего я не издеваюсь. Дело в архиве. Мистер Стаффорд был убит в девяносто восьмом!

– Когда-когда? – поперхнулся старший констебль. – Самому-то тебе сколько, пацан? Лет пятнадцать-шестнадцать...

– Мне восемнадцать.

– Мало верится. – И махнул рукой, как бы отгоняя назойливую муху. – Шел бы ты, в самом деле, иначе запрем тебя за обман. Приятного мало, будь уверен, пацан, в камерах нынче кого только нет!

– Но я вовсе не лгу.

Но лопоухий уже выскочил из-за стойки, схватил ее за воротник и вышвырнул вон, как нашкодившего щенка. Дверь захлопнулась – Кэтрин осталась за порогом полицейского департамента вместе с той информацией, поделиться которой хотела от чистого сердца. Что ж, решила она, вам же хуже, мулы упрямые, и побрела по тротуару в еще более подавленном состоянии, чем до этого.

Противным оказался не только Артур-будь-ты-неладен-Флинн, но и все мужчины с ним в купе.

Кэтрин в очередной раз убедилась, что доверять можно только себе... и вообще... жениться он может на ком пожелает.

Чтобы вернуться, оставалось пройти буквально пару шагов – интересно вернулся ли Артур и заметил ли, что она уходила? – как по улице мимо Кэтрин прогрохотала карета и остановилась у дверей ее дома (временно ее дома). Дверца распахнулась через минуту, и из нее вышел Артур, улыбающийся и, как показалось выглядывающей из-за угла девушке, смущенный, он принял большую коробку из рук скрывающейся внутри женщины. Кэтрин увидела лишь ее ручки в ажурных перчатках и услышала приглушенный стенами кареты смешок... Слов Артура разобрать она не смогла – в ушах словно море разлилось, плескалось, набегая волнами на ее барабанные перепонки – и с трудом переборола желание убежать. Куда-нибудь, не имело значения направление... Она вдруг ощутила себя неожиданно преданной, пусть и не знала, каким именно образом. И кулаки странным образом сжались...

Дверца захлопнулась, карета поехала прочь.

Кэтрин выдохнула с усилием... И, заметив, что Артура нет на мостовой, должно быть, он вошел в дом, бесстрашно направилась следом. Пусть только попробует ей хоть слово сказать, она ему так ответит... так...

– Где ты была?

Они столкнулись в дверях. Артур с встревоженным видом, ничуть не похожий на себя минуту назад у кареты той незнакомки, схватил ее прямо за плечи и легонько встряхнул.

– Могу задать тот же вопрос, – огрызнулась мисс Аддингтон ему в тон.

– Кэт, я ведь просил. – Артур уронил руки вдоль тела. – Просил тебя не ходить никуда... ради твоего же собственного блага... Вдруг тебя кто-то узнает. Вдруг...

– В таком виде меня никто не узнает, можешь не волноваться. Так где ты все-таки был?

– Отправлял письмо миссис Джексон, как я тебе и сказал...

– А еще? – допытывалась Кэтрин, сощурив глаза. И глянула из-за плеча молодого человека, рассмотрев брошенную на пол коробку.

Он проследил ее взгляд.

– А еще искал тебе платье.

– Чье оно? – Девушка не могла удержаться, вопросы сами выстреливали как пули.

– Это имеет значение?

– Я хочу знать.

Они с Артуром встретились взглядами, мерились ими какое-то время – секунду-другую – а потом он сказал: