– Все так: как только Андервуд начал рыскать по местности, задавая вопросы, я решил, что за ним нужно бы присмотреть и нанял нужного человека.

– Это ваш человек рыскал за мной на руинах аббатства? – вставила Кэтрин.

– Руины аббатства? – искренне удивился ее собеседник. – Понятия не имею, о чем вы, юная мисс. Возможно, то был мистер Блохх, наемник Стаффордов, – крайне некомпетентный и в принципе бесполезный субъект, надо заметить. Но теперь я, кажется, понимаю, – покачал Шеридан головой, – это он напугал вас, доведя до беспамятства, так что мистеру Флинну пришлось нести вас до самой дороги, где наши пути столь удивительным образом пересеклись. Вот ведь болван!

– Вы или он? – не сдержалась от колкости Кэтрин.

И Шеридан улыбнулся, демонстрируя почти волчий оскал, замаскированный под восхищение.

– Вы – само очарование, юная мисс, будет жаль с вами расстаться.

– Так, может, не стоит?

– Вы знаете о кольце, – вздохнул собеседник. Казалось, он пленник неприятных ему самому обязательств.

– Понятия не имею, о чем вы. – Кэтрин пожала плечами.

Но обмануть старика не удалось.

– Вот об этом, – произнес он, вскинув руку и продемонстрировав девушке палец с найденным на руинах аббатства кольцом. Теперь чисто отполированное, ярко блеснувшее золотом в свете свечей, оно выглядело намного красивее и богаче. – Полагаю, колечко вам все же знакомо, как бы вы ни пытались разыгрывать недоумение.

Но Кэтрин уже не играла, была слишком удивлена, чтобы скрыть подобное чувство.

– Откуда у вас это кольцо? Где вы взяли его?

– Там, где вы его и оставили этим днем, мисс Аддингтон: у ювелира на Харли-стрит в Конуэе.

– Он не смел вам его отдавать!

– Я был весьма убедителен – он не смог отказать.

– Но это мое кольцо!

И тогда Шеридан покачал головой, не соглашаясь с таким утверждением.

– О нет, юная мисс, оно мое и всегда было моим, пока я... случайно... не обронил его в одном месте.

И Кэтрин знала, в каком...

– В курительной комнате Кедартоп-хаус, когда убивали Редьярда Стаффорда, – процедила она презрительным тоном.

Старик, сидевший напротив, демонстративно вздохнул, то ли просто-напросто соглашаясь с правотой ее утверждения, то ли делая вид, что о содеянном сожалеет. Но в его сожаление верилось мало: слишком довольным было лицо.

– По справедливости должен заметить, это вышло совершенно случайно, непреднамеренно, как говорят судейские крючкотворы. Стаффорд просто услышал больше положенного... – И Шеридан улыбнулся: – Та же ошибка, что и у вас, юная мисс.

– Расскажите нам, что случилось тогда, – потребовал Артур, и старик откликнулся почти с радостью. Кажется, за долгие годы молчания он измаялся невозможностью поделиться этим хоть с кем-то...

– Почему бы и не рассказать, – сказал он, поерзав на месте и устраиваясь удобнее. – Вам... теперь можно знать правду: все равно никому не расскажите. – И он улыбнулся, заметив, как юная парочка стиснула пальцы друг друга. – Итак, с чего бы начать?

– Начните с момента, как вы с вашим другом – Брюс, кажется так, вы назвали его – вошли в курительную комнату Кедартоп-хаус, – подсказала Кэтрин с услужливостью.

Шеридан только кивнул.

– Это, конечно, не начало истории, но можем начать и отсюда. Итак, мы с Брюсом, вы верно запомнили его имя, решили уединиться в курительной для приватного разговора. Нас, знаете ли, распирало от внутреннего восторга, от осознания дерзкого действа, совершенного несколько ранее на лондонском тракте.

И Кэтрин как будто током прошибло: она поняла, о чем они говорят. Так ясно, словно сама при этом присутствовала, она увидала карету, двух мужчин в масках, размахивающих оружием, и джентльмена с ужасом на лице, умоляющего не трогать его.

– Это вы напали на Энвилла Баттерси, – прошептала она. И много громче: – Это вы убили его, ранив по пути в Лондон. Но зачем вы сделали это?

– Это и есть начало истории, – подтвердил Шеридан с явным самодовольством. – Но вы меня удивляете, юная мисс, вы оказались много умнее некоторых надутых болванов, пытающихся докопаться до сути.

Комплимент, впрочем, а скорее – неприкрытая лесть, лишь распалил неприятие Кэтрин сильнее.

– Не тратьте слова понапрасну, мистер Шеридан, расскажите уже вашу историю, – процедила она.

И тот улыбнулся:

– Не смею заставлять даму ждать. Продолжим... Итак, вы правы, мисс Аддингтон, Баттерси умер, но опять же не по нашей вине: то была очередная случайность.

– Как-то их много в этой истории, – процедил Артур, но рассказчик предпочел этого не услышать и продолжал.

– ... Мы с Брюсом желали лишь припугнуть этого глупого фанфарона, ехавшего голосовать за билль по отмене выдачи каперских патентов. Он был так горд возможностью заменить в Парламенте своего умершего папеньку, выступить за «доброе дело», как он говорил, что его было не лишним чуточку приземлить, понимаете? Выдрать парочку перышек из распушенного хвоста и выросших за спиной крыльев.

– Только это? – хмыкнула Кэт. – Только желание «приземлить» двигало вами?

Шеридан в этот момент стал серьезнее, перестал улыбаться так дружелюбно, словно рассказывал добрую сказку племянникам на ночь.

– Мой дядя на каперстве заработал огромное состояние, мисс, и заработал бы еще больше, не взбреди этим чистоплюям в Парламенте назвать каперство бесчестным пиратством и призвать к его упразднению. – Даже сейчас, годы спустя, старик вскинулся, все еще возмущенный: – Глупые идиоты, не понимавшие, за что ратуют? Я не мог тогда сделать чего-то серьезнее, но щелкнуть по носу хоть одного из этих болванов... И не моя в том вина, что Баттерси узнал Брюса, сказал, что узнает его голос... что донесет местным властям о нашем скверном поступке... И, впавший в истерику Брюс – он всегда был немного не сдержан, – выстрелил в Энвилла. – Шеридан выдержал краткую паузу. – Мы тогда страшно перепугались, думали, что он умер, а узнав, что Энвилл живой, пожалели, что с ним действительно этого не случилось. Он мог нас выдать, и выдал бы непременно, но мы позаботились, чтобы он все-таки ничего не сказал...

– Вы... – Кэтрин запнулась, не смея озвучить услышанное.

– Да, мисс, мы позаботились, чтобы он замолчал... А потом очень гордились собой, особенно, когда кто-то в гостиной с ужасом рассуждал о творящихся в нашей долине бесчинствах. История с Баттерси потрясла наше маленькое сообщество! Кто-то считал, что на Энвилла напала целая шайка вооруженных разбойников, кто-то – чаще сторонники каперства – говорили о воздаянии свыше, мы же с Брюсом в тайне по-настоящему ликовали. Вот и в тот день, в доме Таггертов, выслушав очередную историю «о разбойниках на дорогах» удалились в курительную, чтобы просто выпустить пар. В той комнате, помню словно вчера, стояли два вольтеровских кресла, повернутых к решетке камина, но день был теплым, огонь не горел, и мы с приятелем расположились на стульях в углу у окна... Брюс сказал: «Знал бы этот дурак, старый лорд Тальбот, что за разбойники порешили бедного Энвилла, уделались бы со страху». Я же поддакнул: «А помнишь, как верещал этот трус, когда мы волокли его из кареты? Он, кажется, тоже наделал в штаны. Стоило бы проверить!» Мы еще какое-то время переговаривались все в том же ключе, когда вдруг услышали стон... Брюс аж подпрыгнул на месте. Мы вроде бы были одни, но, как оказалось, мы ошибались: в кресле, бледный, с раной на лбу, сидел Редьярд Стаффорд и глядел на нас с ужасом. Когда мы его обнаружили, он даже не шелохнулся, – был тем еще чистоплюем – только спросил: «Где мой отец?» Мы, ясное дело, подумали, что он хочет сдать нас судье (его отец был судейским, если вы об этом не знали, хотя, конечно же, знали. О чем это я?) Ну Брюс и схватился за кочергу... Мы даже опомниться не успели, как Стаффорд лежал в луже собственной крови, с раной на том самом месте, где до этого было только легкое рассечение. Брюс начал стенать, что нам делать... что он не мог поступить по-другому, ведь Стаффорд выдал бы нас родному отцу... Он цеплялся за меня, заламывал руки (тогда-то, должно быть, кольцо и соскользнула с моего пальца), и я, не зная толком, что делать, просто вывел его из курительной и увел подальше, в комнату наверху.