— Ad utrumque paratus, — нараспев произнес Ал, сжав руки в кулаки. Я почувствовала, что бледнею, когда между ними образовалась искрящаяся полоса энергии, светящаяся красным и золотым от его ауры, источающая зло. Мои губы приоткрылись, когда перекладина раскололась надвое, оставив Ала с мечом из синего пламени в одной руке и кинжалом из черного пламени в другой. Это были твердые проклятия, и мое дыхание сбилось, когда я выдохнула. Ты можешь это сделать?

— Пожалуйста, не убегай, младший брат. — Ал шагнул вперед, тени обступили его, как сама смерть. — Мои друзья хотят пить после долгого сна. Это, — сказал он, поднимая сияющий меч, сделанный из голубого света, — Дуко. А это, — он показал кинжал поменьше, со зловещими зазубринами, — Куаэре. Я прожил не так долго, чтобы забыть, как им пользоваться.

— Демонические мечи убивают не демонов, а эльфов, — сказал Ходин, вставая перед нами с вытянутым бледным лицом.

Ал рассмеялся, и низкий звук, отразившись от стен, эхом разнесся по пустой парковке.

— Зачем мне причинять тебе вред? Я отвлекаю внимание, пока моя ученица сажает тебя в бутылку.

— Hinc et inde! — воскликнул Ходин, и волна тени выплеснулась из ниоткуда, образовав вокруг меня пузырь.

Я подняла глаза, вжимаясь в себя из-за внезапного отсутствия света и шума. Это был круг смерти, и я была в нем.

— Ал! — закричала я, когда он начал уменьшаться, а затем взвизгнула, когда вспышка золота разорвала черноту на тысячи осколков. Освободившись, я попятилась, шаркая ногами, чтобы не задеть осколки проклятия, которые проделывали дыры в полу, превращаясь в ничто и исчезая. Маленькие лоскутки моей мантии дымились, и я использовала пояс, чтобы их заштопать. Сукин сын, туалетная бумажка…

Мое внимание переключилось на Ала, когда я погасила последнее, благодарная, даже когда он взмахнул мечом, чтобы отогнать Ходина, издавая громкие, радостные крики в такт своим взмахам. Если бы он не разорвал круг, я была бы мертва. Копоть окутала их обоих, превратив в тени. Она липла к Алу, вращаясь вместе с ним, когда он двигался, превращая его изодранную одежду в настоящий клуб тумана и дыма.

— De morume, ta na shay! — ахнул Ходин, и Ал вскрикнул, упав на колено и скорчившись, когда его меч ударился о дубовый пол и исчез.

— Эй! — Я встала, потянув линию поглубже в себя, и Ходин повернул голову, словно на шарнирах. — Ты же не хочешь впутывать в это Богиню, — сказала я, отодвигая стул между нами. — Мы лучшие друзья.

Ходин сплюнул кровь, тяжело дыша и злобно глядя на меня. Ал приподнялся на локте, его брови были опущены, когда он тяжело дышал. Его рука превратилась в кровавое месиво, и он все еще не мог сосредоточиться. Разозленная, я шагнула вперед, пока он не оказался у моих ног.

У меня задрожали колени. Новая копоть Ала еще не успела впитаться, кружась вокруг него, как злой ветер.

— Я в хранилище. Ты проиграла, — сказал Ходин, и я выпрямилась.

— И ты совершил ошибку, думая, что это что-то значит, — сказала я, моя мысль о том, чтобы запереть его в бутылке в форме тульпы, исчезла. — Ta na shay…

— Alea iacta est! — крикнул Ходин.

— Рейчел, — прошептал Ал, склонив голову и протягивая руку.

Мы и раньше сражались вместе, как один, и, доверяя ему, я сжала его руку. Я ахнула от ожидаемого ощущения объединения наших сил. Дрожа, я втянула в себя энергию лей-линии, удвоив силу, которой мы могли обладать. Нескончаемый поток хлынул через нас обоих, побуждая к отвратительному действию, когда Ал дал ему направление.

— In se magna ruunt! — закричала я, и проклятие хранилища, покидая меня, вспыхнуло. Моя ладонь вспыхнула и задрожала, когда проклятие по дуге перешло от меня к Ходину, окутывая его руку, уже светящуюся силой.

Проклятие Ходина взорвалось в его руке, и демон отлетел через всю комнату. Стены задрожали, и свет вспыхнул, мигнул и потух. Только горящий круг освещал темноту.

— Ты в порядке? — сказала я, отпуская его. Мои плечи поникли, когда силы, казалось, иссякли вдвое, и Ал кивнул, медленно поднимаясь. Его правая рука повисла, но, почувствовав кинжал в левой, он улыбнулся. Я чувствовала копоть, которую оставило на мне проклятие, видела, как она покрывает мои руки, и улыбнулась в ответ.

— Ты не можешь ей помочь! — Разочарованно крикнул Ходин, и Ал усмехнулся, вытирая кровь с губы, потирая пальцы и превращая красное пятно в рубиновую пыль, которая, сверкая, упала на пол.

— Я не собираюсь ей помогать. — Ал посмотрел на Куаэре, его желание пустить в ход кинжал было очевидным. — Я не нужен ей, чтобы схватить тебя. Я просто поддерживаю в ней жизнь, пока она это делает.

Стиснув зубы, Ходин отступил на шаг, но не от страха, а из расчета.

— Тебе не одолеть нас обоих, младший брат, — насмехался Ал, подбрасывая Куаэре в воздух и ловя его.

«Беги», подумала я, нуждаясь в том, чтобы Ходин попал в линию. Только там я могла его поймать. «Беги, как последний трус, которым ты и являешься».

И, наконец, Ходин это сделал.

— Хватай его! — крикнул Ал, когда Ходин исчез, и я пошатнулась, почувствовав, как мое тело переключилось на мысли, когда Ал толкнул меня в лей-линию вслед за ним.

Я пыталась уловить дыхание вращающейся молекулы, резкий рев линии, направленной на меня в потоке кричащей энергии. Жгло, и я позволила этому случиться, мне нужно было найти Ходина, прежде чем я смогу собраться с мыслями и отгородиться от резкого диссонанса. Но горела моя копоть, а не я сама.

«Вот», подумал Ал, и запах жженого янтаря заглушил мои воспоминания. Ал был со мной, и это придало мне сил.

Вместе мы нашли Ходина, его гнев и фрустрация были ярким черным маяком в мерцающем огне самого времени.

«В круг его!» подумал Ал, когда я почувствовала, что Ходин начал изменять свою ауру, чтобы соскользнуть с линии.

Но я была быстрее. «Попался», подумала я, создавая пузырь вокруг нас обоих, и резкое трение, вызванное сенсорным ожогом, ослабло. «Ал!» крикнула я, и он окутал нас еще одним пузырем, легким, как серая паутинка, кошмарным сном наяву, который едва ли был на самом деле. Незамеченный.

Так было до тех пор, пока Ходин не изменил свою ауру, чтобы сойти с лей-линии, и ничего не произошло. Моя аура управляла его аурой, и моя аура не изменилась. Не то чтобы я не могла этого сделать, но в последний раз, когда я пыталась сделать это самостоятельно, я сожгла синапсы до хрустящей корочки, пролетая сквозь пространство, пока прокладывал себе путь наружу.

«Дура!» подумал Ходин, и я спрятала свое удовлетворение поглубже, когда Ходин опустил свой защитный круг и послал заряд энергии линии ненависти прямо в мою ци.

«Эй!» вскрикнула я, впитывая силу, словно обратное притяжение, прокручивая ее в своем сознании с той же скоростью, с какой он вливал ее в меня. «Ой! Прекрати!» воскликнула я, когда он принялся сжигать мои поверхностные мысли, опаляя меня.

«Ты не сможешь уничтожить меня, удерживая в лей-линии», подумал Ходин, отступая, и отвратительное ощущение ненависти исчезло. «Ты будешь страдать больше, чем я, и когда умрешь, твои синапсы превратятся в искривленный, непригодный для использования хаос, я выживу».

«Да», самодовольно подумала я. «Но я делаю не это».

Уверенность Ходина пошатнулась, когда он понял, что я безболезненно удерживаю нас в линии. Ал прикрывал меня, и его мучения были приглушены тяжелой, как у склепа, копотью. Охваченный новой паникой, Ходин обрушил на меня свою колючую ненависть, проникая глубоко в мысли и искажая их.

«Ал!» подумала я, и его присутствие усилилось, схватив Ходина за его теоретическое горло и вытягивая его из моей души с ощущением царапающих когтей.

«Работай быстро», подумал Ал, а затем исчез, погрузив психику Ходина в поток неприятных воспоминаний, чтобы сбить его с толку.

«Как пожелаешь, брат!» Сознание Ходина врезалось в мое, а затем он снова исчез, отвлекшись.

«Как я собираюсь это сделать?» подумала я про себя, когда почувствовала, как они мечутся в одном из воспоминаний Ала, мы трое — не более чем мысли, затерявшиеся в потоке, пока горела копоть Ала.