Снова все та же рутина: сон, метро, работа, дом. Франк больше не разговаривал с ней, и она старалась по возможности избегать его. По ночам он редко бывал дома.

Камилла решила немного размяться. Она отправилась навестить Боттичелли в Люксембургский дворец, зашла к Зао Ву-ки [39] в Зал для игры в мяч, но отказалась от мысли посетить Вюйара, увидев длинный хвост очереди. В конце концов, напротив «прописался» Гоген! Неразрешимая дилемма! Вюйар - это, конечно, прекрасно, но Гоген… Гигант! Вот она и стояла, как Буриданова ослица, между Понтаваном [40] , Маркизами [41] и площадью Вентимильи… Ужас какой…

Кончилось тем, что Камилла принялась рисовать людей в очереди, крышу Большого дворца и лестницы Малого. Внезапно к ней пристала какая-то японка: она размахивала банкнотами по пятьсот евро, умоляя купить для нее сумку в магазине Vuitton, и тряслась, как бесноватая, словно это был вопрос жизни и смерти. Камилла бессильно развела руками.

«Look… Look at me…I am too dirty…» [42] Она кивнула на свои говнодавы, слишком широкие джинсы, грубошерстный свитер и военную куртку, которую одолжил ей Филибер… «They won’t let me go in the shop…» [43] Девица скривилась, забрала деньги и пристала к кому-то стоявшему в той же очереди позади нее.

Неожиданно она свернула на авеню Монтень. Так, ради интереса.

Вид у охранников был весьма и весьма внушительный… Она терпеть не могла этот квартал, где за деньги можно было получить самое худшее, что существует в этом мире: дурной вкус, власть и высокомерную спесь. Проходя мимо витрины магазина Мало, она ускорила шаг - слишком много воспоминаний! - и вернулась по набережным.

На работе ничего интересного, если не считать того, что холод стал совсем невыносим.

Она возвращалась домой одна, ела одна, спала одна и слушала Вивальди, обхватив колени руками.

Карина задумала всем вместе встретить Новый год. Камилла идти не хотела, но для спокойствия уже внесла тридцать евро - и задний ход дать не могла.

- Нужно идти, - убеждала она себя.

- Не люблю я этого…

- Почему?

- Не знаю…

- Боишься?

- Да.

- Чего?

- Жир растрясти… И потом… Мне и одной хорошо, блуждаю по собственному внутреннему миру и как бы хожу куда-то…

- Смеешься? Там не разгуляешься - повернуться негде! А жирок твой прогорклый совсем…

Такого рода беседы с собственным бедным рассудком совершенно изматывали Камиллу.

Вернувшись вечером домой, она обнаружила Франка на лестничной клетке перед квартирой.

- Ключи забыл?

- …

- Ты давно здесь?

Он раздраженно помахал рукой перед своим закрытым ртом, напоминая, что говорить ему запрещено. Камилла пожала плечами - ведет себя как малолетний придурок.

Он отправился спать, не приняв душ, не выкурив сигарету и даже не попытавшись в очередной раз «достать» ее. Он выдохся.

На следующий день он вышел из комнаты только в половине одиннадцатого утра - не слышал звонка будильника. У него не было сил даже на ор и ругань. Камилла сидела на кухне. Он плюхнулся на стул напротив нее, налил себе литр кофе, но даже пить начал не сразу.

- Что с тобой?

- Устал.

- Ты что, вообще никогда не берешь отпуск?

- Возьму. В первых числах января… Буду переезжать…

Она посмотрела в окно.

- Будешь дома в три?

- Чтобы впустить тебя?

- Да.

- Да.

- Ты все время сидишь дома?

- Не всегда. Но сегодня никуда не выйду, раз у тебя нет ключей…

Он покачал головой, как зомби.

- Ладно, пойду, а то уволят…

Он подошел к раковине, чтобы сполоснуть чашку.

- Какой адрес у твоей матери? Он замер у раковины.

- Зачем тебе?

- Чтобы поблагодарить…

- По… побл… - он аж поперхнулся. - За что поблагодарить?

- Ну… за шарф.

- Аааааа… Так его не мать связала, а бабуля! - с облегчением в голосе пояснил он. - Так только моя бабка умеет!

Камилла улыбалась.

- Эй, ты не обязана его носить!

- А мне он нравится…

- Я просто остолбенел, когда она мне его показала…

Он засмеялся.

- Твой шарф - это еще что… Подожди, увидишь, какой достался Филиберу…

- Ну и какой он?

- Оранжево-зеленый.

- Уверена, он его наденет… И пожалеет об одном - что не смог лично поблагодарить за подарок и поцеловать ей руку…

- Я тоже так подумал… Большая удача, что она решила подарить их именно вам… Вы двое - единственные в целом свете люди, способные носить этот ужас и не выглядеть клоунами…

Она поглядела на него.

- Эй, ты хоть понимаешь, что вроде как сказал сейчас нечто приятное?

- Думаешь, обозвать человека клоуном - все равно что сказать ему комплимент?

- Ах извините… Я решила, ты имел в виду нашу врожденную породистость, класс, так сказать…

Он ответил с секундной задержкой:

- Нет, я говорил о… о вашей внутренней свободе… наверное. О том, что вы умеете жить, совершенно наплевав на мнение окружающих. У него зазвонил мобильник. Вот уж не везет так не везет: в кои веки раз собрался пофилософствовать, и то не дали…

«Сейчас буду, шеф, уже иду… Да ладно вам, я стартую… Пусть Жан-Люк начинает… Слушайте, шеф, я пытаюсь заарканить девчонку, которая в миллион раз умней меня, так что, сами понимаете, времени требуется больше… О чем? Нет, я еще не звонил… Да я же вам говорил - он все равно не сможет… Да я знаю, что у всех у них работы выше крыши, мне ли не знать! Ладно, я этим займусь… Сейчас позвоню ему… Что? Забыть о девушке? Вы наверняка правы, шеф…»

- Мой шеф, - пояснил он, глуповато улыбаясь.

- Да неужели? - удивилась она.

Он вытер чашку и вышел, придержав дверь, чтобы не хлопнула.

Да, может, она и чокнутая, но уж точно не дура. Вот и хорошо.

С любой другой он повел бы себя иначе: повесил бы трубку - и привет горячий. А ей сказал: это мой шеф. Хотел рассмешить - и она сыграла удивление, чтобы поддержать шутку. Говорить с ней - все равно что в пинг-понг играть: она держала темп и срезала мяч в углы в самые неожиданные моменты, а он сам себе казался не таким уж кретином.

Он спускался по лестнице, держась за перила, и слышал, как скрипит, потрескивает и пощелкивает старый дом у него над головой. То же самое и с Филибером, потому он и любил с ним разговаривать.

Филу знал, что не такой уж он на самом деле урод и что главная проблема у него как раз таки с речью… Ему вечно не хватает слов, и он нервничает, потому что не способен ни хрена объяснить… Рехнуться можно!

По всем этим причинам он и не хотел уходить… Что он будет делать у Кермадека? Напиваться, курить, перебирать DVD да листать в сортире журнальчики?

Высший класс.

Как в двадцать лет.

Он отработал смену, пребывая в задумчивости.

Единственная девушка во вселенной, способная носить шарф его бабули, оставаясь красавицей, никогда не будет принадлежать ему.

Идиотская жизнь…

Он прошел через пекарню, шеф снова обложил его за то, что он до сих пор не позвонил своему бывшему помощнику, и вернулся домой, полумертвый от усталости.