Камилла устроила ее поудобнее.

- Вот так. Сиди прямо.

- А я всегда держусь прямо!

Сделав несколько набросков, она положила карандаш.

- Я не могу рисовать тебя, не зная твоего имени… Ответом ей стал взгляд, полный величественного презрения:

- Меня зовут Мари-Анастасия Бамундела М'Байе.

Мари-Анастасия Бамундела М'Байе никогда не вернется в этот квартал в одеянии королевы Дьюлулу - деревни, где она родилась, Камилла была в этом уверена. Ее портрет никогда не будет закончен, и Пьер Кесслер никогда его не получит, ведь он не способен увидеть малышку Були, притаившуюся в руках этой «прекрасной негритянки»…

Если не считать этих двух визитов и вечеринки по случаю тридцатилетия коллеги Франка, где Камилла, совершенно распоясавшись, кричала «У меня аппетит как у барра-куды, ба-ра-ку-дыыы», не произошло ничего из ряда вон выходящего.

Дни становились длиннее, Филибер репетировал, Камилла работала, а Франк каждый день терял капельку веры в себя. Она его очень любила - и не любила, готова была отдаться - и не давалась, она пыталась - и сама не верила.

Однажды вечером он не пришел ночевать. Решил посмотреть, что будет.

Она ничего не сказала.

Он повторил опыт - раз, другой, третий. Напивался.

Спал у Кермадека. В основном один, в день внезапной смерти Полетты - с какой-то девкой.

Довел ее до оргазма и отвернулся.

- И все?

- Отстань.

Полетта теперь почти не вставала, и Камилла перестала задавать вопросы, но постоянно, днем и ночью, держала ее в поле зрения. Порой старушка пребывала в нетях, но в другие дни находилась в отличной форме. Камиллу это изматывало.

Где проходит граница между уважением к правам другого и неоказанием помощи человеку, которому угрожает опасность? Этот вопрос постоянно терзал Камиллу, но всякий раз, когда она, лежа среди ночи без сна, принимала твердое решение пригласить врача, старая дама просыпалась веселенькая и свежая, как утренняя роза…

Уже много недель она не принимала никаких лекарств, потому что бывшая пассия Франка - лаборантка из больницы - отказывалась давать ему препараты без рецепта…

В вечер премьеры Филибера Полетта чувствовала себя не слишком хорошо, и им пришлось попросить госпожу Перейру посидеть с ней…

- Да сколько угодно! Я двенадцать лет прожила со свекровью, так что сами понимаете… Я умею обращаться со стариками!

Представление должно было состояться в одном из молодежных клубов на окраине Парижа - им предстояло ехать по линии RER А.

Поезд отошел в 19.34. Они сидели друг напротив друга, мысленно разговаривая.

Камилла смотрела на Франка и улыбалась.

Убери эту чертову улыбочку, мне она не нужна. Только улыбаться и умеешь… Завлекаешь людей, путаешь их… Да прекрати же ты лыбиться! Помрешь одна в своей башне в компании цветных карандашей - ничего другого ты не заслуживаешь. Как же я устал… Земляной червяк, полюбивший звезду, как вам это понравится…

Франк смотрел на Камиллу, сцепив от злости зубы.

Какой ты милый, когда бесишься… До чего же ты хорош в гневе… Почему я не могу довериться тебе? Почему заставляю тебя страдать? Зачем ношу кольчугу под латами и портупею через плечо? Какого черта зацикливаюсь на идиотских мелочах? Да возьми же ты открывашку, черт бы тебя побрал! Поищи в чемоданчике, там наверняка найдется инструмент, чтобы проделать дыру в броне и дать мне дышать…

- О чем ты думаешь? - спросил он.

- О твоей фамилии. Я недавно прочла в одном старом словаре, что «эстафье» - это выездной лакей, человек, бежавший за всадником и державший стремя…

- Да ну?

- Угу.

- Ясное дело - слуга, холуй…

- Франк Лестафье?

- Здесь.

- С кем ты спишь, когда не спишь со мной?

- …

- Ты делаешь с ними то же, что со мной? - продолжила она, кусая губу.

- Нет.

Они взялись за руки, выныривая на поверхность. Хорошая вещь - рука друга.

Ни к чему не обязывает того, кто ее протягивает, и очень утешает того, кто ее пожимает…

Место было унылое.

Пахло клеем, теплой «Фантой» и нереализованными мечтами о славе. Ядовито-желтые афиши сообщали о триумфальном турне Района Риобамбо с оркестром - музыканты были в безрукавках из меха ламы. Франк и Камилла купили билеты и вошли в зал, где было полно свободных мест, выбирай не хочу…

Зал постепенно заполнялся. Обстановка благотворительного праздника. Мамочки навели красоту, папаши проверяли видеокамеры.

Франк нервничал и, как это всегда бывало в подобных ситуациях, тряс ногой. Камилла положила руку ему на колено.

- Филу сейчас окажется один на один со всеми этими людьми, с ума можно сойти… Боюсь, я этого не переживу… А что, если у него случится провал в памяти? Или он начнет заикаться… Чччерт… Да его придется ложкой собирать…

- Шшш… Все будет хорошо…

- Если хоть один из этих придурков хихикнет, клянусь, я его придавлю голыми руками…

- Спокойно…

- Ну что спокойно, что спокойно?! Посмотрел бы я на тебя на этой сцене! Ты бы согласилась выступать перед толпой незнакомых людей?

Первыми вышли дети. Вы хотели увидеть Скапена, Кено, Маленького Принца, героев с улицы Брока? Извольте!

Зрелище было таким забавным, что Камилле никак не удавалось их нарисовать.

Потом на сцену высыпала группка угловатых подростков, проходящих курс реадаптации. Они дергались, звеня тяжелыми золотыми цепочками.

- Ну ни фига себе! Они что, колготки на головы натянули или как? - заволновался Франк.

Антракт.

Черт, черт, черт… Теплая «Фанта» и никакого Филибера на горизонте…

Когда свет снова погас, на сцену выскочила совершенно немыслимая девица.

Крошечная, как Дюймовочка, она была одета в полосатые многоцветные колготки, тюлевую мини-юбку зеленого цвета и летную куртку, расшитую жемчугом. На ногах у нее были ядовито-розовые кроссовки в стиле «new look». Цвет волос гармонировал с обувью.

Эльф. Горсть конфетти…

Трогательная безумная клоунесса, в которую либо влюбишься с первого взгляда, либо так никогда и не поймешь.

Камилла наклонилась к Франку и увидела на его лице глуповатую улыбку.

- Добрый вечер… Ну… э… Да… Так вот… Я… Я очень долго думала, как представлю вам… Следующий номер… И в конце концов решила… Что лучше всего получится, если я расскажу о том, как мы встретились…

- Ух ты, оно заикается. А рассказ-то нам адресован… - прошептал Франк.

- Так вот… Ээ… Это случилось в прошлом году…

Рассказывая, она отчаянно жестикулировала.

- Вам известно, что я занимаюсь детскими студиями в Бобуре, и… Я его заметила, потому что он вечно крутился у турникетов, считал и пересчитывал свои открытки… Каждый раз когда я проходила мимо, я поглядывала на него, и он всегда был занят одним и тем же: пересчитывал открытки и постанывал. Как… Как Чаплин, понимаете? С тем благородным изяществом, от которого перехватывает горло… Когда вы не знаете, плакать вам или смеяться… Когда вы уже вообще ничего не понимаете… Стоите, как дурак, и на душе у вас кисло-сладко… Однажды я ему помогла и… Ну и влюбилась, чего уж там… Вы тоже влюбитесь, сами увидите… Его нельзя не полюбить… Этот парень, он… Он один может осветить весь этот город…