— Ножиком? — протягиваю его Богдану.

— Может, и ножиком, но сначала попробуем ключом от наших наручников, — встает с кровати и идет к выходу.

— Наконец-то, хоть одно умное решение, — зло бросает Егор. — Может, ты снимешь с меня хоть что-то?! — цедит уже сквозь зубы мне.

— Да, да, — подлетаю к Егору и быстро стягиваю с него накладки. А вот на ошейнике стопорюсь, ибо руки трясутся. Чувствую себя отвратительно, ведь если бы не я, Егор не попал бы в такое унизительно положение. Тут не отделаешься даже каждодневными минетами. — Прости, пожалуйста, — шепчу ему на ухо. — Прости, — наконец-таки снимаю с него ошейник, бегло целуя Егора в губы.

— Я думала вы только трахаетесь, а вы еще и целуетесь? Во дела…

— Они еще и едят вместе, судя по пакетам от еды. Лилия или Лиля, как лучше? — перевожу взгляд на рядом стоящего Богдана.

— Лиля.

— Окей, отойди, Лиля. Будем высвобождать пленника.

Смотрю на то, как Богдан освобождает моего бедного Юсупова и понимаю, что мне конец. Егор такого позора мне не простит. Была бы я на его месте, я бы, как минимум, его избила. И даже не стеком. На удивление, его брат молча покидает комнату вместе с Аней, как только снимает наручники. Егор, в отличие от меня, как только оказывается на свободе, не теряется, и очень ловко одевается. Я же очухиваюсь только тогда, когда в меня летят мои джинсы.

— Надевай давай, тормоз.

— Прости меня, пожалуйста. Я сделаю все, что пожелаешь, только прости, — кое как натягиваю на себя джинсы.

— Сиськи.

— Что сиськи? Дать потрогать? Сейчас?

— Ты была без лифчика. Богдан видел твои сиськи? — смотрю на него как идиотка. Он что сейчас серьезно?! — Ты оглохла?

— Понятия не имею. Все произошло очень быстро, — пытаюсь воспроизвести в голове недавние события и понимаю, что… видел.

— Значит, видел. Супер.

— Ты серьезно сейчас?

— Да.

— А ты вообще с Аней целовался и ничо, блин, я жива! — возмущенно бросаю я.

— Это было до тебя, а не сейчас.

— Прекрати! Лучше подумай о том, как справиться с этим позором.

— Молча. Снимай футболку.

— Зачем?

— Лифчик надень, у тебя все просвечивается, — снова стопорюсь, неотрывно смотря на Егора. — Не беси меня, просто сделай, как я сказал.

— Хорошо, хорошо, — быстро соглашаюсь я и выполняю то, что велел Юсупов.

— Делай морду кирпичом и неси свою обычную хрень, — пропускаю мимо ушей его фразу. Куда больше меня заботит совсем другое.

— Там пол облит водой, как мы это объясним?

— Элементарно. Я скажу правду, от которой обзавидуется мой брат. Он такого себе позволить не может в силу пенсионного возраста.

— Ну что за бред?!

— Обыкновенный ребяческий бред. Я сказал не бесить меня?!

— Все, все. Слушаюсь и повинуюсь, — быстро соглашаюсь я.

— То-то же, иди давай, — шлепает меня по заднице.

Спуститься вниз и хоть как-то объясниться мы не смогли, просто потому что на выходе из комнаты меня, в буквальном смысле, поймала за руку Аня.

— Неееет, — протяжно произносит она. — Так не пойдет, пошли поговорим.

— Правильно говорить «пойдем» — саркастично отмечет Юсупов.

— Молчи, жертва секс-шопа, пошли, — тянет меня за собой.

Аня долго смотрит на меня, прежде чем что-то сказать. Мои щеки, если не красные, то, как минимум, отдают розовинкой. Так хреново я себя чувствовала, разве что, перед новым годом. Хуже всего, что она знала, что мы с Юсуповым вместе.

— Я просто не могу в это поверить! А после нового года? Это был спектакль?! — возмущенно бросает она.

— Нет. Мы поссорились перед новым годом, поэтому это был не спектакль. Встретились здесь у вас случайно.

— Блин, это на новый год вы были порознь? — прикладывает руку к груди. — Примета плохая, жаль.

— Прекрати.

— Это ты прекрати! Я просто не понимаю, как так могло случиться! И… ты вообще дура! Как можно было не пойти к гинекологу после первого предполагаемого раза?!

— Дура была.

— И, видимо, осталась!

— В тебе говорит твой мужчина. Я — не дура.

— Дура! С ума сойти просто. Санта-Барбара отдыхает! Блин, не могу это переварить. Я была уверена, что вы просто потрахушничаете, а у вас отношения. Любовь, вашу маму!

От слова «любовь» мне становится не по себе. Я только сейчас осознала, что это она и есть. Стало вдвойне неприятно, ведь я сама не сподобилась на это осознание.

— Да ладно, не парься. Ты чего? — приобнимает меня за плечи. — Нормально все. Это ж даже прикольно, что вы вместе. Всегда можно собираться парами. Класс! — перевожу взгляд на Анины губы и тут меня накрывает.

— Когда ты целовалась с Егором, ты язык высовывала. Ну в смысле с языком целовалась?

— Я не помню.

— Ну врешь же. С языком или без? А ну быстро отвечай! — срываюсь, сама того не осознавая.

— С языком. Было дело, — быстро признается Аня, от чего мне становится жуть как неприятно.

— Ясно.

— Ты чего? Мы ж не спали, даже не тискались. Лиля!

— Нормально все, — отстраняюсь от нее. — Мы вам, кстати, пол загадили водой. Играли с водными пистолетами.

— Круто, я так же хочу.

— Ну так играйте. Хотя вам может помешать возраст твоего суженого, — сама не понимаю зачем так веду себя.

— Тю, обязательно игранем. Ты что теперь будешь грузиться из-за того, что твой Юсупов когда-то нырнул языком в мой рот?!

— Я сейчас нырну языком в рот твоего «пенсионера», — демонстрирую кавычки. — Понравится?!

— Вот тебе рот моего «пенсионера», — тычет мне в лицо фигу. — Ну было и было, давай забудем, а?

— Ладно, — нехотя соглашаюсь я.

— Блин, не могу в это поверить. Поцелуйся еще при мне с Егором. Так, чтобы было видно.

— Разбежалась. Не беси меня! — кажется, я заговорила голосом Егора…

Смотрю, как брат Егора разливает по бокалам что-то крепкое и становится не по себе. Конкретно так подташнивает от резкого запаха алкоголя.

— Чувствую, как сузились мои сосуды, надо их расширить, то есть выпить, — словно для дебилов пояснят он, наливая, судя по всему, виски. Снова чувствую на себе Анины взгляды и вновь становится не по себе. Как здесь ночевать вообще?!

— А вам алкоголь можно? Аня сказала у вас операция была на… важном органе.

— Можно, — как ни в чем не бывало отвечает Богдан.

— Извините нас еще раз за… за то, что было. Очень некрасиво вышло. Ужасно.

— Ерунда. Ужасно — это когда ты оказываешься в таком виде при родителях, бабушках и дедушках. Или, когда твоя восемнадцатилетняя дочь трахается с твоим лучшим другом, который годится ей в отцы. Или, когда ты не можешь нормально помочиться, потому что у тебя стент в мочеиспускательном канале. А остальное ерунда. К тому же мы — молодые, можем понять.

— Судя по тому, что мы были в пансионате для престарелых, я бы не назвала нас молодыми, — саркастично отмечает Аня.

— Санаторий, сколько раз тебе это повторить?

— Двадцать пять, смысла не меняет. Кстати, о позоре. Предлагаю сравняться и расслабиться. Богдан вот предстал перед моими родителями с прищепками на сосках. И мы тоже играли, правда, в карты, он проиграл. Видать, это все же у вас семейное.

— Серьезно?! — вскрикиваю я.

— К несчастью, да, — подтверждает Богдан. — Так что ваш казус из разряда несущественных.

— Офигеть. Теперь можно и выпить. А можно вам тыкать? В смысле на «ты»? — задаю реально интересующий меня вопрос, как вдруг получаю удар в ногу. Перевожу возмущенный взгляд на Егора. А там такой вид, что мне становится страшно.

— Можно, — прерывает наши гляделки Богдан.

— Прикольно тыкать заведующему отделения, — осторожно отмечаю я, боясь взгляда Юсупова.

Дальше, на удивление, ведется очень милая беседа, в которой выступают все участники сей трагикомедии. Обстановка становится реально милой, как только все начинают пить. Правда, я — нет. Запах виски просто отвратительный, но боясь обидеть хозяина, я делаю вид, что глотаю столь невкусный напиток. Спустя час это все же замечает непосредственный хозяин и я-таки глотаю отвратительно пахнущую жижу. А дальше происходит очень неконтролируемая реакция моего организма. Я даже не успеваю встать, как содержимое моего желудка оказывается на журнальном столике.