Услышь мою просьбу и дай свой ответ».

Вдалеке закаркали вороны.

Где-то вдалеке закаркали во́роны. Своего рода это был знак, что пришёл час жертвы. Я достал из мешка атам. Приоткрыл корзину, левой рукой за голову вытащил курицу и прижал её сапогом к земле. Птица билась и пыталась вырваться. Любая тварь под небом хочет жить.

— Один-Хьяльдгод[4]! Прими эту жертву. Во имя твоё и во славу твою! — с этими словами я отсёк ножом голову курицы.

Кровь хлынула на землю, обагряя её. Ещё несколько секунд тело трепыхалось и билось, потом затихло. Я поспешил достать портрет жертвы, пока кровь не свернулась. Обмакнул палец в кровь и обвёл руны на портрете, шёпотом проговаривая: «Исс-Анса-Исс».

Как только кровь немного подсохла, я встал перед костром, зажал потрет между двумя ладонями и начал читать рунные ключи:

— Эйс-Оннс-Эйс!

Руны вспыхивали голубым пламенем. Теперь с помощью нид[5] определяю и направляю конкретную цель воздействия. Девять раз, по священному числу Северной Традиции, прозвучала хулительная песнь:

«Да будет связан твой язык!

Отныне супротив Арсения, Мидгарда сына,

Ты ничего сказать не сможешь!

И все твои желания вредить

Да будут заморожены!

Во имя Хьяльдгода да будет так!»

Я произносил нид и c закрытыми глазами отчётливо видел огненный столп, окружающий меня мощным вихрем, поднимающийся в сам Асгард к Одину. Слышно было, как поднялся ветер и закачал верхушки сосен. Духи леса и многочисленные птицы притихли, ощущая огромный и опасный поток магической силы. Костёр сильнее обдал жаром от взметнувшегося вверх пламени. Сила асов пронзала меня, наполняя мощью рун, они горели на портрете, преобразуя ткань реальности Мидгарда, изменяя судьбы, плавя пространство и время!

Пот струйками сочился с моего лба и скатывался по лицу вниз. Поток энергии причинял физическую боль и почти разрывал меня. Хотелось кричать, но я старательно направлял всю эту неимоверную силу в руны. Я воочию увидел, как замораживается язык и горло Павла, как он не может говорить и покорно отходит с пути купца Арсения.

Дочитав заклинание, я стоял, запрокинув голову к небу, продолжая взывать к Одину уже безмолвно. Только через несколько минут я нашёл в себе силы открыть глаза и разжать онемевшие руки, словно тисками сжимающие полотно с изображением Павла. Всё, реализация включена. Теперь можно убирать портрет в чёрную тряпицу.

Кроме жертвенной курицы, пришло время еще одному дополнительному подношению. Асы и Всеотец любят пиво. Особенно тёмное и медовуху. Я откупорил хмельной напиток и трижды щедро плеснул в костёр.

— Один! Хьяльдгод! Прими моё подношение и помоги исполнить гальдр[6] в Мидгарде! Твоей волей, твоей силой.

После чего и сам сделал пару больших глотков пива. На вкус оно оказалось терпким, густым, с горчинкой, слегка отдающим какой-то пряностью.

Удивлённый лес, словно после грозы, начал потихоньку оживать. Белки засновали с ветки на ветку, забавно маневрируя в полёте пушистыми хвостами. Птицы поспешили возобновить внезапно прерванные трели.

Я поблагодарил Всеотца за помощь. Затем засунул тушку курицы между торчащими из земли толстыми корнями сосны, а рядом поставил открытую бутыль и, уставший, отправился обратно.

План работ с жертвой по имени Павел завершён. Если только не случится чего-то непредвиденного. Но насчёт этого интуиция была спокойна. Уровень жертвы не предполагал особого сопротивления.

Арсению Саввичу я посоветовал выждать месяц, после чего закинуть удочку насчёт покупки акций. К этому времени воздействие рун должно было максимально набрать силу, и Павел Заводин по сценарию просто обязан был молчать в тряпочку и заниматься иными делами, напрочь забыв об Арсении.

[1] Полуштоф — старорусская мера объёма жидких тел, равная 0,615 л.

[2] Инструменты и ингредиенты для магических ритуалов покупаются без сдачи либо под расчёт.

[3] Поза Альгиз — отображает схематически изображение руны с этим названием. Маг стоит, ноги вместе, руки подняты по диагонали вверх, каждая в свою сторону. Руки и кисти выпрямлены.

[4] Хьяльдгод — «Бог битвы», хейти-эпитет Одина, главы пантеона в скандинавском язычестве.

[5] Нид — стихотворно-сложенное обращение к богам, направляющее и конкретизирующее негативную работу рун.

[6] Гальдр — магия/колдовство воздействия с помощью рун в северной традиции.

Как-то перед сном, после завершения обязательной развивающей практики, я решил почитать. С некоторых пор чтение на сон грядущий, когда я уже удобно устроился под одеялом лёжа в постели, вошло в привычку. Правда, иногда художественная книга столь захватывала меня, что я не мог остановиться до самого утра. И засыпал перед рассветом, неизменно в таком случае пропуская совместный завтрак с Арсением Саввичем. Впрочем, мог себе позволить подобное, поскольку важных обязанностей, лимитированных по времени, на мне не лежало.

Я лёг, достал томик Жюля Верна "Путешествие к центру Земли" и быстро проглотил пару оставшихся непрочитанных глав. А спать всё не хотелось. Наоборот, вкусное чтиво лишь раззадорило мой духовный и интеллектуальный голод. И я решил добраться до кабинета хозяина особняка и взять книжку поскучнее, не из беллетристики, чтобы быстрее заснуть.

Тихонько я открыл дверь своей комнаты и пошёл к кабинету, стараясь не шуметь. В библиотеке горел свет, он падал лучами в тёмный коридор. Значит, Арсений Саввич ещё не спит. Но мерный негромкий храп, доносящийся из кабинета, свидетельствовал об обратном.

Я подошёл ближе, заглянул внутрь через проём двери — так и есть: Арсений Саввич сидел над раскрытой книгой, подперев правой рукой подбородок, что не помешало его рту приоткрыться, и благословенно спал. Я вежливо постучал, от чего неудавшийся читатель встрепенулся и поспешно убрал руку от подбородка.

— Да-да? Войдите.

— Арсений Саввич, простите, что потревожил. Я буквально на секунду, за очередным шедевром литературы из вашей коллекции. Перед сном почитать, приманить Гипноса. Пару дней назад глаз у меня упал на афоризмы Ницше. Хочу ознакомиться поближе.

— Конечно, входи, бери, что надобно. Ох, Андар, знал бы, как я тебе завидую белой завистью!

— Что же у меня такого есть, чему может позавидовать такой уважаемый и солидный предприниматель, как вы?

— Твоему умению и способностям к чтению. Я обожаю читать. Прочесть огромную коллекцию книг, что здесь находится перед нами, — это моя недостижимая мечта. Только я сажусь читать, осиливаю буквально пару страниц, и всё... Благополучно засыпаю. И ничто тут не помогает. Даже медицина бессильна. Ты же их буквально глотаешь одну за другой, с такой непостижимой скоростью, словно просто листаешь.

— Да, чтение как вид познания мне очень по нутру. Я изучаю мир, дотягиваясь с помощью автора до тех мест и событий, которые никогда не осилил бы за одну жизнь. Вместе с творцом произведения я отправляюсь в увлекательное путешествие по разным мирам. И познаю, постигаю, изучаю, впитываю. Хочется надеяться, что и через это я тоже становлюсь хоть немного мудрее и шире как личность. Хотя мой Учитель, Мастер Азриэль, конечной истиной ставит личный опыт. И соглашусь с ним, безусловно. Но с ремаркой, что надо прежде иметь некоторую базу информации, чтобы её потом на личном опыте подтвердить и превратить в знания, либо отвергнуть как интересный, но пустой вымысел. Кто-то из классиков философии, уже и не помню кто, однажды произнёс фразу. Она мне запала в душу, врезалась в сердце, стала практически моим девизом. "Познание — жизнь. Неведение — смерть. Тот, кто говорит — мне больше нечему учиться — суть живой мертвец, кимвал бряцающий и медь звенящая. Познающий — жив в смерти. Лишённый познания — мёртв в жизни".

Глаза Арсения Саввича увлажнились и заблестели.

— Очень проникновенные и вдохновляющие слова! И я примерно то же ощущаю. Только вот познание моё движется слишком медленно, мягко говоря. Из-за моей особенности. Что это, Андар? Почему ты на меня так странно смотришь?