Девушки начали танцевать под музыку, которая раздавалась откуда-то из-за стены. Казалось, ничего более завораживающего невозможно было уже придумать, но зрители ошибались. Когда музыка стихла и танцовщицы ушли, дверь еще раз приоткрылась и, согнувшись в поклоне, в зале появилась еще одна девушка. Она отличалась от остальных. Цвет ее кожи был более светлым, а глаза зелеными. В руках пришедшая держала длинные нити нежно-розового жемчуга. Снова зазвучала музыка и девушка начала танцевать.

Сначала она двигалась медленно и плавно, замирая в различных позах, что бы продемонстрировать зрителям совершенную красоту своего тела. Нитки жемчуга блестящими каплями скользили по ее груди. Музыка танца постепенно ускорялась, и драгоценные бусы, оторвавшись от тела танцовщицы, закружились в воздухе, выписывая различные узоры и сливаясь в одну сплошную белую линию.

Девушка двигалась все быстрее и быстрее и, вдруг резко дернув натянутые нити, грациозно упала на пол.

Бусы порвались, и жемчуг сверкающими шариками рассыпался по ее телу, а потом с тихим стуком запрыгал по полу. В зале повисла тишина. Люди были зачарованы необычным танцем. Правитель все это время не сводил глаз с лица Комды. Когда все закончилось, он увидел в ее взгляде восхищение. Акаст понимал, что это чувство вызвано только что увиденным танцем, но испытал тайное удовольствие, поймав на себе ее взгляд. Все это время Комда вела себя с ним как чужая. Ему никак не удавалось заставить ее посмотреть на него с прежним чувством. Во взгляде женщины читалось только равнодушие и холодная вежливость.

— Танец с жемчугом исполнялся по моему приказу специально для вас. Только правитель Лаггании имеет право его лицезреть.

— Мы благодарим правителя за оказанную нам честь, — вежливо произнес дипломатичный Энди.

— Если уважаемые гости утолили свой голод, то, возможно, теперь они захотят чего-нибудь еще?

— Мы хотели бы еще раз повторить нашу просьбу о встрече с Диксонием, — за всех ответила Комда.

— Ваше желание будет исполнено. Прошу тебя, Комда, пройти со мной к катеру, а твои друзья могут отдохнуть или, если пожелают, искупаться.

— Нет, Акаст. Мы отправимся все вместе. Я нуждаюсь в помощи своих спутников.

Правитель кивнул, но было видно, что ему не понравились последние слова Комды. Его губы скривились в презрительной гримасе. Спустя мгновенье лицо Акаста стало прежним. Энди тихо пробормотал что-то себе под нос. Озби решил, что ослышался. Андроиды просто не могут так выражаться.

Катер, на котором плыли путешественники, был почти в два раза больше обычных транспортных судов. Он поднимал нешуточные волны, пролетая мимо небольших островов то тут, то там разбросанных в океане. Акаст сидел на носу судна и вглядывался в лица плывущих вместе с ним людей. В очередной раз смерив каждого из путешественников холодным взглядом, он остановил его на Комде.

Женщина сидела у самого борта и, свесившись вниз, ловила рукой брызги. «Она совсем не изменилась, — думал он, — только теперь ведет себя как чужая». Слуга, который управлял катером, вытянул вперед руку, указывая на что-то. Путешественники поняли, о чем он хотел предупредить правителя Лаггании. Там появился остров, который отличался от всех виденных ими ранее. На нем не было белых песчаных пляжей и буйной, покрывающей все растительности. Прямо из воды высоко в небо поднимались черные, изрезанные ветрами скалы. «Как мы будем подниматься на такую высоту?» — подумал Озби. Но им не пришлось этого делать. Корабль скользнул в грот, который был расположен у основания скалы.

Катер медленно двигался в каменном лабиринте заполненных водой каналов. Когда проход стал таким узким, что судно уже не могло плыть дальше, слуга спустил деревянный трап, и пассажиры высадились на причал. Их встречала группа людей, держащих в руках трубки, излучающие мягкий, неяркий свет. Озби догадался, что это старейшины.

Но среди них были люди не только пожилого возраста. Очевидно, принадлежность к этому статусу определялась другими признаками. Все встречающие склонились в поклоне перед правителем, а после его молчаливого кивка повернулись в сторону гостей.

— Просим вас последовать за нами. Старейшина Диксоний пребывает в ожидании.

Комда пошла вперед. Казалось, она легко ориентируется в узких скальных туннелях в тусклом свете, излучаемом трубками. Через некоторое время, которое было трудно определить в таком темном, лишенном солнечного света месте, путешественники достигли обширного зала. Видимо, он находился в верхней части скалы, потому что здесь было светло. Лучи солнца, пробиваясь сквозь трещины в породе, расчерчивали комнату загадочными узорами.

Посередине комнаты стоял старец. Его голова и борода были белого цвета. Кожа от долгого пребывания в темноте приобрела сероватый оттенок. Но все это отходило на задний план, стоило только взглянуть ему в глаза. Они сияли таким нежно-голубым цветом, каким бывает только небо ранним утром. Но и это, пожалуй, оказалось не самым главным. В его глазах светилась такая доброта, мягкость и беззащитность, что люди, видевшие Диксония первый раз, потом долго еще находились под впечатлением от этой встречи.

— Комда, — тихим, но уверенным голосом произнес он, — что привело тебя на нашу планету? Мне казалось, ты не захочешь посетить нас еще раз.

— Я ищу здесь следы, оставленные злом. Быть может, вам известно о чем-то, что на первый взгляд показалось не заслуживающим внимания, но мыслями вы продолжаете возвращаться к нему?

Старик провел рукой по лицу, словно снимая паутину и произнес:

— Недавно на нашу планету приземлился потерпевший крушение корабль. Пилот был еще жив, и мы приложили все силы, чтобы вылечить его. У нас ничего не вышло. Вернее, мы вылечили его тело, но душа так и осталась больной. Лекари говорят, что он до сих пор кричит и задыхается, когда над морем опускается солнце. Он не говорит и никого не узнает. Я пробовал побеседовать с ним. Он сидит и смотрит на меня, но его глаза пусты.

— Почему это кажется тебе странным? Бывают разные болезни.

— Ты права. Но позволь показать тебе еще кое-что.

Старик поманил ее в соседнюю комнату. Сопровождающие их старейшины вместе с Акастом остались стоять на месте. Комда следом за Диксонием шагнула в комнату и вдруг резко остановилась на пороге. Озби и Энди, поспешившие заглянуть через ее плечо, увидели, что все стены покрыты рисунками.

— Глаз, расположенный в звезде. Кажется, это то, что мы искали, — тихо проговорил Озби, продолжая рассматривать изображения.

Комда повернулась к старику и тихо спросила:

— Старейшина Диксоний, могу я поговорить с этим человеком?

— Конечно, моя дорогая. Но я, кажется, уже упоминал, что он молчит.

— Ничего, мы побеседуем другим способом.

Заметив, что старик удивленно вскинул бровь, она продолжила:

— Я не причиню ему вреда. Ты, если захочешь, можешь присутствовать.

— Хорошо, Комда. Но больной находится не здесь. Мы можем доставить его сюда только завтра утром.

— Ничего, почтенный, — вмешался в разговор Акаст. — Гости отдохнут во дворце, а завтра утром мы посетим тебя снова.

Путешественники плыли назад во дворец. Около одного из островов Комда попросила Акаста остановиться.

— Мы хотели бы немного отдохнуть здесь, — произнесла она. — Я не смею отрывать правителя от его важных дел, но не будет ли он настолько добр, чтобы прислать за нами вечером катер?

Акаст нехотя согласился. Слуги вынесли из корабля шатер и корзины с продуктами. Быстро растянув на берегу разноцветную ткань, они с поклоном удалились. Энди сказал, что хочет пройтись по острову и уже через мгновение исчез за деревьями. Озби заглянул в палатку, удивляясь, как быстро слуги смогли ее установить. Пол был устлан подушками. Посередине располагался низкий стол, на котором стояли напитки и вазы с фруктами.

Когда через несколько минут он вышел наружу, то увидел, что Комда исчезла. Не понимая, что происходит, вагкх побежал по кромке воды к стоящему неподалеку дереву. Он не знал, почему ноги несут его именно туда, но, обогнув ствол, увидел, что на песке лежит ее платье. Озби посмотрел на море. Женщина стояла в воде, которая доходила ей до талии. Черные локоны, словно загадочные водоросли, плавали по поверхности. Комда стояла, положив ладони на воду. Казалось, что она гладит тихо вздымающуюся поверхность моря. Женщина повернула к Озби лицо. Ее глаза стали сине-зелеными и засверкали в отблесках отраженного света. Она произнесла: