Креат поглощал накопленную жрицами энергию, забирая ее полностью, без остатка. В ответ она развела руки в стороны, но это простое и обычное в повседневной жизни движение привело к тому, что бушевавший ветер стих. Только облака продолжали клубиться, опускаясь все ниже. Их черно-синие, давящие пласты теперь закрывали все небо. Но ветра не было. Стояла удивительная, какая-то звенящая тишина.

Креат ударил первым. Он растянул в оскале рот и резко, со свистом выдохнул. Невидимое пламя, плавя на своем пути даже каменные плиты площади, ударило в женщину. Сверкнула бело-голубая молния. Она была настолько яркой, что подобно свету звезды озарила всю площадь. На какое-то время все ослепли.

Вагкхи, наблюдавшие за развитием событий на мониторе «Синей чайки», ничего не видели. Мужчины терли глаза руками. У многих текли слезы. Озгуш, за мгновение до этого моргнувший, не был ослеплен, но боялся смотреть. Он не мог заставить себя взглянуть на то, что огонь сделал с женщиной. Это пламя должно было поглотить ее целиком.

Борясь со своим страхом, он медленно, миллиметр за миллиметром приоткрывал ресницы. Когда его глаза полностью открылись, вагкх посмотрел на экран и радостно вскрикнул. Комда продолжала стоять на площади. Вокруг ее тела, обтекая его со всех сторон, плыло яркое бело-голубое сияние. Она вытянула вперед левую руку и, указывая на оцепеневшего и не верящего своим глазам бога, произнесла:

— Властью, данной мне Вселенной, я лишаю тебя всей энергии. Отныне ты всего лишь один из миллиардов смертных.

После этих слов произошли два события, на первый взгляд никак не связанные между собой. Бог Нейнке опять изменился. Но теперь он превратился в обыкновенного пожилого человека, стоящего на коленях посреди площади. Его плечи безвольно поникли, а голова опустилась вниз. В это же время грянул гром. Огромные белые молнии вспороли черное небо и долетели до земли. Задул исчезнувший за минуту до этого ветер, и хлынул дождь.

Это был такой ливень, какого вагкхи не видели ни разу в жизни. Вода вытеснила весь воздух. Она текла с неба сплошным потоком, смывая следы недавних пожаров и унося в водоворотах тела погибших. Комда шла по площади, все еще окруженная голубым сиянием. Струи дождя не долетали до нее. Она приблизилась к ожидавшему ее Энди и тихо, так, что мог слышать только он, сказала:

— Исследуйте внутренние помещения храма и освободите всех людей, которых там найдете. Выясните, какая им нужна помощь.

— А что делать с ним?

— Ничего. Теперь у него есть время обо всем подумать. Хотя его уже не так много, как было раньше.

Экипаж «Синей чайки» в полном составе находился в ангаре. После того как Креат был уничтожен, и Комда, дав указания Энди, села в модуль, чтобы вернуться на корабль, вагкхи покинули рубку и устремились в ангар. Люди торопились, радостно переговариваясь друг с другом. Пережившие эйфорию сражения, а потом ужас от возможной гибели капитана, они теперь смеялись и подшучивали друг над другом.

Озгуш вел под руку хромающего и продолжающего упрямо отказываться от помощи Гдаша. Мстив с невозмутимым выражением лица шел рядом с ними. Командир вспомнил, что в тот момент, когда Креат-Нейнке ударил в Комду огнем, в глазах шефа разведки появилось выражение ужаса. «Значит, Мстиву тоже не чужды человеческие чувства», — подумал Озгуш.

Стоя в ангаре, вагкхи негромко разговаривали, украдкой бросая взгляды в сторону все еще закрытого шлюза. Наконец мелодичный голос корабля известил, что модуль с капитаном находится на борту. Это сообщение заставило всех замолчать. Озгуш вспомнил, что так было и в тот раз, когда он впервые увидел Комду. Вагкхи тогда также томились от ожидания и готовились увидеть кого угодно, но только не хрупкую красивую женщину.

Основной шлюз открылся, и синий модуль вкатился в ангар. Всем показалось, что двери корабля двигаются слишком медленно. Наконец, во всеобщей тишине из него появилась Комда. Она была в простой летной форме, кое-где запачканной засохшей кровью. Волосы, небрежно заколотые на затылке, волнистыми прядями опускались на плечи. Она казалась бледной, грустной и уставшей. Женщина сделала несколько шагов и остановилась. Скользнула взглядом по толпе напряженно застывших мужчин и широко улыбнулась.

Эта радостная улыбка мгновенно уничтожила затянувшееся молчание. Вагкхи, толкаясь и громко крича, одновременно кинулись к ней. Она чувствовала, что ее обнимают, целуют, хлопают по плечам. Комда решила смириться. Возможности выбраться из этой отливающей всеми оттенками рыжего толпы не было никакой. Она тоже обнимала мужчин, жала протянутые руки, только изредка ойкая, когда какой-нибудь расчувствовавшийся силач сжимал ее в своих объятиях. Она поцеловала сразу повеселевшего после этого Гдаша и улыбнулась взволнованному Мстиву, а потом надолго оказалась в крепких медвежьих объятиях Озгуша. Глазами же она все время искала в этой толпе того единственного мужчину, которого хотела видеть. Но не находила его. Озби нигде не было.

Комда искупалась и теперь вытирала полотенцем свои длинные волнистые волосы. Она надела короткий халат, босиком выскользнула из ванны и прошла в каюту. На «Синей чайке» по корабельному времени была ночь, но никто из команды не спал. Все гуляли по ярко освещенным коридорам или, собравшись небольшими компаниями, выпивали в многочисленных барах. Она не возражала. В ближайшие дни экипажу предстояло много сделать на планете, а сегодня все отдыхали. Она чувствовала себя уставшей и несколько опустошенной, как всегда бывает после завершения большого и трудного дела. Энди в каюте не было. Он остался на Лаире во главе армии андроидов, чтобы завершить начатое дело.

Комда еще раз прошла по каюте и, отложив полотенце, движением головы отбросила волосы за спину. Задумавшись, что же делать дальше: пойти в бар, куда ее приглашали Озгуш и старшие офицеры, или лечь отдохнуть, — она не заметила, что над дверью уже давно мигает датчик присутствия. Удивляясь, кто это мог прийти к ней в такое время, Комда подошла и открыла. Ее глаза широко распахнулись, когда она увидела стоящего на пороге Озби. Мужчина вымылся, причесался и надел новую форму. Его правая рука была за спиной. Вагкх посмотрел на застывшую в дверях Комду в коротком халате и с рассыпавшимися по плечам влажными волосами и спросил:

— Можно войти?

Она еще не успела ответить, а он уже сделал шаг вперед, все еще продолжая держать руку за спиной. Комда, не успев посторониться, почувствовала, как их тела соприкоснулись. Она медленно подняла лицо. Взглядом скользнула по его груди, плечам и, наконец, посмотрела в глаза. После чего не могла отвернуться. Янтарное пламя, вспыхнувшее в зрачках Озби, не отпускало ее. Мужчина, отстранившись, вытащил руку из-за спины и, раскрыв чуть сжатую ладонь, произнес:

— Оно опять зацвело. Твое дерево. Под ним я увидел тебя и сразу влюбился. Как оно называется? Подожди, не подсказывай, я вспомню сам… Яблоня!

Озби улыбнулся и протянул ей нежный бело-розовый цветок в окружении распускающихся зеленых листьев. Комда бережно приняла подарок. Как только Озби освободился от этой хрупкой вещи, он обнял женщину и крепко прижал к своей груди. Последним, что она увидела, прежде чем отдаться чувствам, была его рука, которая, скользнув по стене, нажала кнопку, закрывающую дверь, и горевшие пламенем страсти янтарные глаза, которые, обжигая, приблизились к ее лицу.