— Сама? — сжалась Лана.

— Посмотрим, может ради интереса понаблюдать за тобой, и я схожу пару раз. А теперь самое сложное, — взгляд шоколадных глаз Рэма стал жёстким. — Ты отдашь мне всё, что напоминает тебе о прошлом: фото, посуду, тряпки, диски, телефон и комп если понадобиться. Любую мелочь нужно оторвать от себя и отпустить. Сделаешь это сама — заработаешь от меня большой жирный плюс. Жду этого в ближайшие дни. И учти — я проверю, нюх кугуару уникален, спрятать от меня ничего не возможно.

— Но… — Лана даже задохнулась. — Как же … память?! Я не могу отдать всё до последнего фото, ведь для меня это целая жизнь … моя душа.

— В том и дело, — категорично произнёс Рэм. — Ты пошла по этому пути, чтобы исцелиться и жить дальше. Ты прошлая умерла вместе с этим прошлым. Я говорю — ты слушаешься. Покорность, помнишь? Я смотрю на вашу ситуацию трезво и адекватно — ты предубеждённо и нездорово. Так что мне виднее.

— Я попробую, — упавшим голосом выдавила она. — То, что напоминает о Шоне тоже?

— Конечно! … Насчёт Шона. Само собой разумеется, он будет пытаться вмешиваться, поэтому я не могу допустить чтобы ты пересекалась с ним наедине. С тобой всё-время будет кто-то находиться. Пусть тебя это не смущает. Через тебя мы пытаемся помочь Шону, только до него это пока не доходит. Есть ещё вопросы на сегодня? Потому что у меня пока всё.

— Да. Джеф.

— О, у Джефа своя история, — Рэм поднялся. — Выпьем чаю? Ну же Лана, у меня такое чувство, что ты на грани. Я, конечно, кусаюсь, но сегодня не настроен. Эй, нам с тобой придётся подружиться.

Лана вздохнула.

— Что ж, давай выпьем твоего чаю. … Просто мне кажется, что я нахожусь в другой реальности, — пробормотала она, наблюдая, как Рэм наливает чай в необычные глиняные чашки. Запах чая ей показался подозрительным, но глядя на то, с каким удовольствием Рэм сделал первый глоток, беря в прикуску мёд — Лана тоже отхлебнула. … И тут же закашлялась. Каждый вдох только усиливал ужасную горечь, на глаза навернулись слёзы, и ей показалось, что её сейчас вырвет. Тогда сильные руки Рэма, моментально притянули её к себе, он вдруг прижался к её губам, и Лана почувствовала спасительную сладость, языком Рэм заставил её открыть рот и через поцелуй отдал ей мёд, которым перед этим собирался заедать свой жуткий напиток.

— Что это было, господи боже мой?! — крикнула она, негодуя, когда он её отпустил.

— Мы пьём такой чай из горных трав, — делая вид, что не понимает, пожал плечами Рэм.

— Я не об этом! Я о пугающе-странном поцелуе Рэмхестам!

— Пф, я кугуару, детка, — засмеялся Рэм. — Если я вдруг когда-нибудь тебя действительно поцелую — ты поймёшь разницу и уже не забудешь. А это была всего лишь невинная шалость, игра, чтоб тебя расслабить. Так вот о Джефе, — как ни в чём ни бывало, заговорил он. — … В прошлом году Джеф трагически потерял сразу и мать, и жену. Его мать унесла болезнь сердца, а Омара, мать малыша умерла от кровотечения во время родов. Врачи их предупреждали об опасности, когда срок беременности был ещё невелик, но Омара наотрез отказалась избавляться от ребёнка, дав ему жизнь ценой своей. … Вот так, кто-то делает всё возможное, чтобы зачать и родить своё драгоценное чадо, кто-то, наоборот, — его красноречивый взгляд закончил предложение без слов.

Теперь Лана поняла почему Рэм поселил её именно к Джефу. Из-за ребёнка, чтобы тот каждый день оглашал вселенную о её вине.

— Кстати, чай — фирменная дрянь, — холодно бросила Лана, покидая его дом.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — борясь с минутной слабостью, она пару раз набрала полные лёгкие воздуха, прежде чем войти к Джефу. Её личный ад начался.

«Я сама напросилась. Но я выживу Дерек, я смогу, я крепкая словно алмаз. Больше никаких страданий и слёз» — повторила она себе, накрывшись одеялом с головой в своей новой комнате.

Сквозь тревожный не крепкий утренний сон Лана услышала детский плач. Она мгновенно села в постели будто от ледяного прикосновения. На цыпочках прокралась в ванную и одевшись, так же тихо прошла на кухню. Малыш наверху всё ещё всхлипывал, а невнятный голос Джефа пытался его успокоить. Поиск заварного кофе или хотя бы чая занял у неё определённое время, причём кофе она нашла в самом неожиданном для себя месте — среди специй в ящичке для столовых приборов.

Бубнящие звуки приближались вместе со шлёпающими шагами.

— Сделай и мне чёртов кофе, — бросил на ходу Джеф. — Сейчас мы сядем у окошка, и папа тебя накормит. Да? — заворковал Джеф, но Лана никак не могла заставить себя взглянуть в их сторону. — Смотри Кирас, кто это у нас здесь?

Малыш снова захныкал, что-то укололо её в сердце, заставив его сжаться, и Лана обернулась к ним лицом. Тёмные глаза ребёнка распахнулись от удивления, с нижней губы начала капать слюна, он смотрел на незнакомку не зная, как ему быть, заплакать на всякий случай или улыбнуться.

Первой улыбнулась Лана:

— Привет, Кис-кис, — нараспев протянула она, и малыш смущённо улыбнулся. — А ты симпатяга, но такой крикун.

Годовалый карапуз, задаваясь захлопал в ладоши, начав раскачиваться в детском стульчике. На первый взгляд он совершенно не был похож на Джефа, но она постеснялась сказать ему об этом.

— Если я избавилась от своего ребёнка, это не значит, что я не люблю детей, — вместо этого сдержанно проговорила Лана, ставя перед ним на стол дымящуюся чашку кофе.

— Знаешь, это не моё дело, — удивляя её, пожал плечами Джеф. — Да, племя осуждает подобные поступки, но ситуации на самом деле бывают разные, и я не сторонник так уж принципиально судить людей. Шонгравут Мэнхес ужасно импульсивный парень. Я лишь согласен с тем, что его страсть слишком опасна, он и так неуравновешен при обращении. Ты правильно сделала, что стала на путь Искупления.

— Ты кугуару? — затаив дыхание, спросила девушка.

— Хвала богам, нет. Ни я, ни мой сын. Рэм подсказал тебе, где искать работу? — отпивая кофе маленькими глотками, Джеф мастерски управляясь с ложкой, умудрялся засовывать кашу сыну за щёки, подгребать выползающие ручейки и снова заталкивать их внутрь.

— В Менфисе, — скривилась Лана. — Кажется, мы с ним поедем туда сегодня. Рэм сложный тип, прям как его брат, им приносит удовольствие издеваться над людьми. … Сама не знаю, зачем тебе это говорю.

— Это всё суть кугуару. Они хищники и любят играть. Но Рэмхестам хороший вождь, пусть и молодой. У него есть дар зерна мудрости, даже старики это подтверждают. Тебе от этого не легче, да? — усмехнулся Джеф, судя по реакции девушки.

Лана топталась возле дома Мэнхесов, решив дождаться Рэма снаружи. Заметив дёрнувшуюся штору на втором этаже и силуэт их отца — она вообще развернулась и двинулась в сторону автобусной станции. Старика Мэнхеса она боялась больше всех. Однажды этот индеец, рыча и проклиная её одним только налившимся кровью взглядом, наговорил им кучу обидных и хлёстких слов, будто разговаривал не с подростками, которыми они тогда были, а с группой отъявленных бессовестных ублюдков, которых нужно было придушить ещё при рождении. С тех пор Лана избегала любой возможности столкновения с этим резким и суровым стариканом.

— Эй, далеко собралась? — взвизгнув тормозами, остановилась машина. Рэм выглядел недовольным, но к её нескрываемому облегчению в машине он сидел не одни, кроме неё было ещё пару человек, и забравшись на заднее сиденье, перед этим буркнув что-то типа приветствия, Лана уставилась в окно.

— Как вы ладите с Джефом? …Лана!

Дёрнувшись, Лана вынырнула из своей отстранённости, с удивлением заметив, что двое пассажиров куда-то делись, а Рэм бросает на неё возмущенные взгляды и хмурится.

— Мы уже в Менфисе? Сто лет здесь не была, — пробормотала она рассеянно, — Далеко ещё?

Рэм выразительно вздохнул, поиграв бровями:

— Вообще-то мы припарковались у больницы, если ты вдруг не заметила, что машина остановилась.

— Здорово, — толкнула она тяжелую дверь, выпрыгнув наружу. Подавленность и внутренняя злость на окружающий мир стали для неё уже обычным состоянием.