…Она даже не вскрикнула. Просто почувствовала, как что-то прожгло её тело, увидела, как по её животу растекается алое пятно. Главное для неё было то, что Рэм остался цел и невредим. Она успела увидеть, как кугуару оглушил хозяина дома одним мощным ударом лапы, как обратившись, Рэм тут же кинулся к ней, пытаясь зажать рану, услышала, как его побелевший губы шепчут ей что-то обнадёживающее. Только вот она не могла разобрать что.

Всё оборвалось и исчезло слишком внезапно. И боль, и лицо Рэма, и доносящиеся звуки. Стало тихо, но при этом очень грустно. Вокруг не было ничего, и одновременно со всех сторон её обнимал свет. Мысли будто кто-то поставил на паузу, поэтому Лана продолжала удерживать последнюю, одну и ту же, очень долго: «Что же он пытался мне сказать?». Состояние безвременной подвешенности. Потом она услышала чей-то тихий голос, пронизывающий и её и эту пустоту: «Посмотри!»

Опустив глаза, Лана вдруг увидела Рэма, но увидела как-то странно — он весь светился оранжевым. Он сидел рядом с больничной койкой, на которой лежало её бесчувственное тело, и держал её за руку. Сжимал её пальцы с такой надеждой и любовью, что даже небеса не посмели не сжалиться. Глядя на него сверху, Лана тем не менее почувствовала тепло его ладони, от чего её душа тут же сжалась, рванувшись вниз.

— «Было время ты мечтала о смерти», — произнес невидимый голос. — «Мы можем осуществить твою мечту»

— Нет-нет, я хочу жить! Хочу к нему! — крикнула Лана. — В моём сердце столько любви, я не имею права похоронить её в себе! Я должна ещё столько успеть и наверстать. Сделать его счастливым, оставить след. Боже, как же я хочу жить!

— «Он весь сияет, переполненный пятой стихией, своей любовью, в нём хватит силы вытащить тебя, раз уж ты так хочешь вернуться. Зови его, Лана. И быть может, ты растратишь свою дальнейшую жизнь правильно»

Она стала звать его по имени во весь голос. Кричать так, что в ушах появился противный писк. Стало жарко, и от надрывного крика разболелся живот.

— Рэм!!! — дёрнувшись, Лана наконец увидела его глаза вживую. — Рэм, — уже тише прошептала она, потрясённо осознавая, что ей удалось вернуться, что ЕМУ удалось её вернуть.

— Ты очнулась, — услышала она самый прекрасный в мире голос, заметив блеснувшую влажность в его глазах. Кажется, он тоже начал дышать.

— Я люблю тебя, — влюблено пробормотала она, чувствуя усталость. Всё-таки вернуться с того света это ещё тот труд.

— Прекрасно. Я двое суток только об этом и думал, — Рэм выглядел измученным, но счастливым. — Боже, Лана, как же я соскучился! Я искал тебя повсюду. Я держал тебя и не мог отпустить, ведь ты обещала мне, что вернёшься, — глядя не неё преисполненными чувством глазами влюблённого мужчины, он всё ещё держал её за руку, ласково поглаживая большим пальцем.

— Я люблю тебя, — повторила Лана, не в состоянии отвести от него глаз.

— Я знаю, — с трепетом поцеловал её Рэм. — Поэтому мы смогли. Ты прошла своё Искупление, уроки усвоены, ты завершила путь. Добро пожаловать в семью эри, в мой дом, в мою жизнь. Ну, а что касается моего сердца, то там ты умостилась уже давно, — улыбнувшись, он покачал головой, — … Хвала духам, я не знаю, … смог бы я без тебя.

— Как мальчик?

— Его забрала социальная служба. Кажется, в Мичигане живёт его бабушка, Робби отправят туда. А того урода, язык не повернётся назвать его отцом — мы упрячем в тюрьму, хотя он и прикидывается больным на голову. Ты спасла этого пацана, правда твой прыжок под пули был лишним, он бы не свалил меня одним выстрелом.

— Я должна была защитить вас обоих, — еле ворочая языком, пробормотала Лана, слабость всё же давала о себе знать. — Я угадаю, если скажу, что ты ко мне никого не пускал?

— Конечно, не пускал! — дёрнул плечом Рэм. — Врач сказал «самые близкие», а я единственный настолько близкий, без пяти минут твой муж. У эри такая связь гораздо важнее, чем все остальные.

— Ладно … муж … сними осаду … хочу видеть родню и друзей, — её веки медленно опустились и теперь она просто уснула, спокойным, исцеляющим её сном. Рэм это чувствовал по её сердцебиению, по двум сердцебиениям. Чтобы не волновать её, он пока воздержался сказать ей, что её спас их ребёнок, который даже размером с горошину уже обладает свойствами необычной для человека регенерацией кугуару.

Когда Лана в следующий раз открыла глаза, она увидела склонившуюся над собой маму. Мелиса сложила руки, тихо молясь, еле заметно шевеля губами.

— Мам, всё нормально, — выдавила Лана, пытаясь улыбнуться. — Это пройдёт. Зато я счастлива. … Знаешь, какой он…

— Милая, моя бедная девочка, — вздохнула Мелиса. — Видимо, здесь уже ничего не поделать. Роковая судьба — быть с тем, от кого следовало бы бежать. Они необычные и я сердцем чую, что опасные. Но я вижу, что ты любишь этого неординарного парня, он сильная личность, согласна. Да и Рэм тебя любит. Это успокаивает и немного печалит меня, — Мелиса улыбнулась, поправляя ей волосы. — Вон как заявил на тебя свои права, первые два дня даже близко никому не позволял подходить. Папа чуть с ним не поругался. Хотя, Рэм очень грамотно нас успокоил, уверил, что никакой угрозы для твоей жизни нет. И я рада, что всё обошлось. Ты такая у меня отчаянная.

Немного позже, в палату проскользнул Ной, неловко переминаясь с ноги на ногу:

— Привет, героиня года, — просиял он улыбкой, и его серые миндалевидные глаза изменили оттенок на нежно пепельный. — Удивляюсь, как кошки меня пропустили. … Ну ты даёшь! О тебе весь Честервиль гудит, местной газетёнке будет хотя бы что-то напечатать, кроме гороскопа и прогноза погоды. Защитила ребёнка от насилия в семье, схлопотала пулю. Твой рейтинг взлетел с двоечки до двенадцати баллов, прям самая популярная девчонка, — Ной перестал улыбаться, серьёзно вглядываясь ей в глаза. — Правда твой жених тут бледнел, серел и зеленел. Мы с твоим отцом все эти два дня просидели в коридоре. Видели, что с ним творилось. … Ты могла бы пообещать мне ближайшие лет сто пока не лезть на рожон?

— Угу, как-нибудь потерплю, — Лана была искренне рада его видеть. — Кугуару охраняют больницу?

— Фильтруют посетителей и ограничивают время свиданий, — кивнул Ной. — Боюсь, если я задержусь здесь на лишние пару минут — меня выволокут отсюда за шиворот.

— Я им не позволю. Расскажи, что у тебя нового? Когда снова пойдём на танцы?

— Я с замужними девушками на танцы не хожу, — шутливо буркнул Ной. — А вообще, у меня появилась подружка. Так что на горизонте замаячили новые приключения.

— О, здорово. Такой симпатяга, как ты должен быть нарасхват. Кто она? Я её знаю? — заинтересовалась Лана, даже умудрившись сесть в кровати.

— Шила. Из эри. И она кугуару, — сделал загадочное лицо Ной. — Прикинь!

— М-да, — задумалась Лана, пытаясь поймать какую-то ускользающую мысль. — Шила красивая. … И предана Рэму. Что слышно о Шоне?

— Я слышал, что он будто бы собрался пройти по твоим стопам этот ваш путь Искупления, а чтобы не поддаться искушению навестить тебя в больнице — отправился на Ладонь Титана, медитировать и очищаться. И твой вождь всё ещё видит в нём угрозу, кугуару не зря здесь толкутся. Шила сказала, что ваша любовь с Шоном выжгла ваши души, оставив там рубцы, и это не исправит ни одно обращение, ни одна песня. Скажи, мне просто интересно, ты любишь Рэма как-то иначе? Без душевных увечий, или всё ещё впереди?

— Начнём с того, что Рэм хоть и кугуару, но он другой. Эта любовь и правда иная, она пьянящая, но она зрелая что ли, какая-то истинно глубокая, светлая, несмотря на сути. И я верю ему, свято верю, что Рэм не причинит мне боли, потому что на моём сердце уже нет места для новых рубцов.

— Старший брат оказался намного продуманней, изворотливей и терпеливей, настоящий зверюга-охотник, — многозначительно произнёс Ной, мучимый тайной правдой, которую узнал от самого Рэма, но не имеющий возможности рассказать ей об этом.

— Насчёт терпения это не про меня, — открывая дверь, Рэм принёс с собой в палату целые вихры стихий, опалив Ноя своим недовольным взглядом. — Моему чуду нужен покой, и я вернулся его охранять, больше часа я выдержать без неё не могу.