Возле больницы, прежде чем открыть дверцу, Лана произнесла извиняющимся голосом, одно короткое слово:

— Прости.

— За что ты извиняешься?

— За сложности, — взглянула она на него.

— Ясно, — кивнул Рэм. — Тогда и ты прости меня Лана, — его взгляд менялся, из тяжелого становясь мягким, почти игривым. И в конце концов он улыбнулся. — А теперь убирайся из моей машины.

От этой улыбки, мелькнувшей на его мужественном лице — ей стало чуточку легче.

И в течение суток, как только её мысли снова наполнялись тяжестью, она возвращалась к воспоминанию об улыбке Рэма — и боль почему-то отступала. Это больше не озадачивало — это начинало её пугать, ведь для себя она твёрдо решила больше не зависеть от привязанности к парню, потому что любить как умела она было больно, потому что её любовь крушила жизни.

В конце рабочей смены зарядил настойчивый дождь, и он не прекращался до самого Честервиля. Выходя из автобуса, Лану спонтанно посетила навязчивая идея, как это обычно с ней случалось. И покачав головой, встречающему её таксисту, она просто побежала под дождём.

«Деревня эри» от автовокзала находилась не так уж и близко, но несмотря на усталость Лана продолжала бежать, иногда вытирая лицо от струй дождевой воды, смешавшейся со слезами. Она вымокла до нитки и почти не чувствовала ног, но ощущение, что этот дождь полощет не только её тело, но и душу — придавало ей сил. Срезая путь через пустырь, в пелене дождя, она заметила, что её сопровождают две пумы, и значит — Рэм был в курсе происходящего.

Вбежав по ступеням в дом, Лана с разбегу кинулась на шею Джефу. После такого в прямом и переносном смысле полоскания на износ ей просто были необходимы чьи-то объятья, а обнять того, кого ей бы очень хотелось — она уже не могла.

— Прости, если в прошлый раз нагрубила тебе, — выдохнула она.

— Да ничего, — выдавил опешивший Джеф. — Позавтракаешь?

Но отрицательно тряхнув головой Лана рухнула спать. Без сил. Пока боль снова не догнала её.

Она умела улыбаться, когда там внутри, было совсем скверно, когда даже больно было дышать. Такой же улыбкой она встретила Ноя, наведавшегося к ней в гости после обеда.

— Милый домик, — скорчил он гримасу, — Слушай, ну и вечеринка там была. Ты многое пропустила. Жаль, что ты так незаметно исчезла, не посчитав нужным мне хоть как-то посигналить. Надолго Рэм обрёк тебя на столь унылое существование?

— Не дуйся. Главное, что ты повеселился, наблюдая за тем, как сходят с катушек другие.

— Я даже записал самые отпадные моменты, — Ной вытащил телефон, включив ей запись. И самым «отпадным», по его мнению, и видимо не просто так — оказались зажигательные танцы Шона со знойными полуголыми девицами. Шон умел отлично двигаться, страстно, затягивая в сети своего очарования любую девушку, обратившую хотя бы мимолётное внимание на красивого парня с экзотическими чертами, его тело и манера прикасаться взглядом, были словно созданы для этого.

— Классная музыка, ничего не скажешь, — выдавила Лана с окаменевшим лицом. — Рэм абсолютно прав, я должна это сделать. …Подбросишь меня к родителям? — и не дожидаясь ответа, она направилась к машине Ноя, разъедаемая изнутри углями своих чувств, еле сдерживая рвущиеся наружу вопли отчаянья. От того, что совершенно очевидным становилось, то, что прошлое не вернуть никакими мольбами к богам, и что болтающиеся на ней лохмотья памяти придётся отрывать с мясом.

Всю дорогу она молчала, уйдя в себя, сжимая собственные холодные пальцы.

И прямо с порога, не обращая внимания ни на Ноя, ни на родных, схватив мешок для мусора — стала нещадно сбрасывать в него некогда дорогие ей вещи: чашки Шона и Дерека, занимающие важное место в старом буфете; диски; книги, которые ей дарил Дерек; смешные открытки и записочки, хранившиеся в специальной коробке; фотоальбомы; футболку пахнувшую Шоном; любимую майку Дерека; медальон, который он ей подарил; всё, что хоть как-то могло напоминать о НИХ. Она позволила себе плакать, и никто из окружавших не мог подобрать слов для её утешения. Не задавая вопросов, они просто наблюдали, страшась последствий. И только в конце Мелиса попыталась вразумить дочь:

— Ты уверена, что необходимо избавляться от всего?

— А теперь отвези меня обратно! — только и сказала Лана, не позволив Ною вырвать из её рук несчастное сборище её памяти.

— Если хочешь, поговорим, — предложил Ной, не желая её отпускать после того, как она снова молчала всю дорогу.

— Нет. Тебе пора. Мне нужно закончить в одиночестве, — пустым голосом, произнесла она, оставив свой заветный мешок у порога.

В своей новой комнате Лана решила начать с телефона, к которому не прикасалась уже много месяцев, перекладывала, заряжала, но не включала.

Теперь же очередь настала резать по самому больному — ей предстояло почистить сообщения и удалить видео. Холодеющими непослушными пальцами, словно вырывая из себя альпинистские крюки, Лана удаляла хранившиеся смс-ки от Шона и Дерека, при этом ощущая, как она летит прямо в пропасть.

«Перезвоните мне, пожалуйста, я снова на связи» от Дерека рвало её и так истерзанную душу.

Но хуже всего было услышать голос Дерека, в звуковом сообщении на автоответчике:

«Привет, милая! Это уже пятое сообщение. Где же ты? Жду тебя как мы и договаривались, и буду ждать сколько понадобиться»

Зажав телефон, задыхаясь, Лана вылетела из дома Джефа, добежала до середины лужайки и упала на колени.

— Рэм, ты мне нужен, — прошептала она посиневшими губами.

Ной, всё ещё размышляющий около своей машины, увидев эту картину, дернулся, чтобы помочь ей, но опережая его, девушку уже подхватили руки Рэма. И по тому, как Лана стала обнимать Рэма, хватаясь за него, как за последнее своё спасение, стало ясно, что она отчаянно нуждается в утешении вождя эри.

Ной ощутил неприятный укол в груди, ведь он был готов слушать и обнимать её вечно. Но Лана почему-то выбрала именно этого парня. Хотя Ной не смог не заметить сдержанную нежность в движениях самого Рэма.

Одной рукой Рэм прижимал к себе Лану, другой гладил её по волосам, что-то шепча ей на ухо. Она кивала и постепенно успокаивалась. А затем, взяв в ладони её лицо, Рэм стал целовать её в губы, окончательно добив этим наблюдавшего за ними Ноя. И что больше всего задело Ноя — Лана не противилась, и это был настоящий поцелуй, означающий, что за ним обычно следует нечто большее, чем сиюминутные сантименты.

Мимо дома Мэнхесов мелькнула какая-то тень. И в доли секунды, резко отстранившись от Ланы, Рэм столкнулся с этой тенью, с силой отбросив разъярённую пуму в сторону.

— Поздно брат! — крикнул Рэм, сдерживая собственное обращение усилием воли. — Вспомни, что ты отдал за охранный ритуал для девушки! Уникальную силу зверя, которой ещё не обладал ни один кугуару! Только вот ты не подумал, что давало тебе эту силу! … Её любовь!!! — прокричал он ещё громче, оскалившейся пуме, указав на застывшую Лану. — Ты отдал эту силу мне, и ритуал связал меня с источником.

— Но она не любит тебя, — прохрипел, обратившись обратно Шон. — Сейчас ты не сильнее меня.

— Но ваша любовь тоже уходит в прошлое. И будущее между мной и Ланой реально, если ты не будешь такой эгоистичной сволочью, и наконец, отпустишь её.

— Что милая, — перешёл на английский Шон, вперившись в Лану убийственным взглядом. — Решила сдать экзамены экстерном? Я так понимаю всё, Искупление завершено? Трахаться уже можно? Тебя простили?

Лана отвернулась, но с места не сдвинулась.

— Нет, её путь не окончен, — ответил Рэм. — И я не собираюсь тащить её в постель. Нам ещё многое предстоит пройти и преодолеть, прежде чем мы начнём влюбляться друг в друга, если конечно такова будет воля духов. Шон, я запрещаю тебе приближаться к Лане, пока ты сам не пройдёшь через Искупление. Ты опасен для самого себя, опасен для неё, для племени и окружающих.