— Рад это слышать, — расхохотался Рэм.

— Тебе не стоит волноваться из-за нас с Шоном, — уже серьёзно проговорила Лана. — Там … на уступе перед вратами, в этом признаюсь странном и одновременно страшном месте, я в самых мельчайших подробностях увидела свою прошлую жизнь, прочувствовала эмоции свои и даже чужие, едва не сойдя с ума. Другими словами — я помню ту любовь к Шону, ту глубоководную реку, но теперь её русло иссохло. Мы слишком рьяно и по сумасшедшему вычерпали из неё все эмоции и силы. Увидев себя со стороны, я раскаялась и пожалела о многих вещах. Все эти годы я смотрела на жизнь через Шона — теперь я наконец хочу познавать свою жизнь лично. Хочу многое наверстать, например, воздать должное своим родителям, я должна успеть показать им как я их на самом деле люблю, их и своего братишку. Хочу каждый день быть благодарной этой жизни, привнося пользу своим существованием. Теперь я знаю, что даже если в течение дня я заставлю кого-то улыбнуться — это уже не просто так. Отданное всегда возвращается. Я очень изменилась Рэм, это пугает и поражает. Но ты не представляешь, как я довольна тем, что ты поддержал меня, что я всё-таки прошла Очищение. И я очень надеюсь, что я завершу свой путь Искупления. Ко мне вернулось желание жить. …. И любить.

Идя не спеша рядом с ней, Рэм слушал её как зачарованный, без тени улыбки, почтительно воспринимая её слова как таинство откровения.

— Я видела Зойлу, она заверила меня, что обрела блаженный покой, что так должно было случиться, что все те трагические события являлись и испытанием Шона тоже. Назвала тебя умным мальчиком и просила меня простить себя и полюбить эри. Пророчила мне счастье. Зойла любила меня, но даже она мне многое не договаривала. Ты конечно же скажешь, что преждевременная правда может принести непоправимый вред, и возможно ты прав. Но, как и ты требуешь уважения к принятым тобой решениям, так и я прошу тебя доверять мне немного больше. Ладно? — остановившись, она внимательно заглянула ему в глаза.

— Хорошо, — кивнул Рэм, обхватив руками её лицо. — Начну прямо сейчас. Я люблю тебя, Лана Сайлас.

Лана чуть не задохнулась от того, каким трепетным тоном были произнесены эти слова.

— Когда ты успел? — выдала она, и это было явно не то, что он хотел услышать.

— Разве на это нужно много времени? — усмехнулся Рэм. — Гораздо меньше, чем я собирался сказать об этом. Намного больше затрачивается времени на укрепление этой любви, на вживление её в частички своей души, на утверждении и уверенности, что это твоё, настоящее. Но ты важна для меня. Не твой скрытый внутренний дух кугуару, а ты Лана.

— Обалдеть, — прошептала она, слабо веря в происходящее. — Рэмхэстам Мэнхэс признался мне в любви посреди дороги. …. А если бы моя душа была совершенно обычной?

— А что, если бы в тебе жил дух кугуару, но у тебя было бы косоглазие и росли волосы под носом, — издевательски произнес Рэм. — Если бы, да кабы! Мы не будем гадать. Важно то, как сложились наши судьбы сейчас.

— Можно я не буду торопиться с ответом?

— Конечно, — Рэм постарался выглядеть лишь слегка задетым.

Она шла и молчала ровно две минуты, прежде чем снова задала вопрос:

— Ты всё ещё меня любишь?

— Да.

— И продолжаешь укрепляться в своём чувстве?

— Да. Но ты всё равно ужасна.

Своим поцелуем Лана так и припечатала к его губам его иронию. Ей хотелось целовать его, до полного затуманивания рассудка, и в этом кугуару был ей очень податлив, Рэм с большой охотой отвечал на этот порыв её чувств.

— К вечеру, мы возможно дойдём, — отрываясь от него, улыбнулась Лана.

— К чему-то мы точно придём.

— Ной появлялся? — как ни в чём ни бывало, перескочила она на другую тему. — Я почему-то волнуюсь за этого парня.

— Ещё бы он не появлялся, — скривившись, Рэм обозначил своё отношение к чужакам. — Отчасти ещё и поэтому за исполнением ритуала следил лично я. Ной был крайне возмущён, что ты не поговорила с ним до того, как отправиться на Ладонь Титана. Кажется, он даже обиделся. А профессор всё-таки принял наши условия. В обмен на поддержание жизни Ноя, я предоставлю ему возможность изучать кровь кугуару. Но что касается Ноя, есть один важный нюанс — чтобы не сдохнуть, ему нужно перестать превращаться. Совсем забыть об этом. Тогда пару десятков лет в образе человека он ещё протянет. При случае напомни ему ещё раз об этом, раз уж мои слова для него не так авторитетны.

— Конечно, когда увижу, обязательно серьёзно с ним поговорю. Рэм, я бы не хотела, чтобы мои родители узнали о ритуале, пусть происходящее кажется для них проще. Завтра я вернусь на работу, и многое встанет на свои места.

— Кстати о твоей практике в больнице, — когда Рэм произнёс первые слова, она уже поняла, что и это тоже уже решено им самолично. — Мэнфис всё-таки далеко, и невозможность видеть тебя каждый день. … В общем, один мой знакомый, мы пересекаемся с ним на фирме, ищет сиделку для своей матери, она местная, живёт в том синем коттедже у мельницы. Оплата обещает превысить жалование санитарки. Советую согласиться, — глядя на то, как она хмурится, Рэм взял её за руку. — Лана, мне бы хотелось, чтобы ты была ближе. Ради твоей безопасности тоже, но … и ради меня, — этому взгляду невозможно было не поддаться, не устояла и она.

— Я соглашусь, но это временно Рэм. После ритуала некоторые мои цели видоизменились. Когда-то я хотела выучиться и стать врачом, то теперь у меня есть желание помогать эри, активно участвовать в жизни племени. Я бы хотела, чтобы моя работа была связана с этим. Я и сама уже не намеренна покидать Честервиль, но я понимаю, что пока я не завершила Искупление и не стала одной из вас, мне рано пересекать эту черту.

— И тебя больше не пугает их осуждение? — пытливо сощурил он глаза.

— Нет. Удивительно, правда? Главное, что я перестала осуждать себя сама.

Семейство Сайлас было в полном сборе, её отец и младший брат только что вернулись с рыбалки, и появление Ланы вызвало целую бурю радости. Расспросы, объятья, разговоры, причитания Мелисы по поводу того, что её дочь ещё больше похудела, и снова расспросы. Их не смущало даже присутствие Рэма. Правда, потом Уил принялся рассказывать ему о последних работах в конюшне, о закупке корма для лошадей и новом ветеринаре, переехавшем к ним прямо из Сиэтла. Но в глазах её близких всё чаще всплывал вопрос: «Связывает ли их с Рэмом нечто большее?»

Об этом её напрямую спросил Брайан. Когда Лана поднялась в свою комнату, чтобы захватить оставшиеся вещи, брат поплёлся за ней:

— Ты теперь спишь с Рэмом?

— Что за бестактность молодой человек?! — Лана изобразила возмущённость. — Мы с Рэмом … друзья. А вообще-то это не твоего ума дело!

— А Шон говорит, что вы трахаетесь, — надувшись, стоял на своём Брайан. — И ему очень плохо Лана. Мы болтали с Шоном пару раз, но каждый раз он выглядит всё хуже. Почему девушки меняют парней? Это всё равно что выгнать своего верного пса, чтобы завести породистого кота!

— Брайан! — опешила Лана, собравшись отчитать брата, но заметив выросшую на пороге фигуру Рэма — так и замерла с открытым ртом. Слух кугуару позволил ему расслышать каждое их слово даже с веранды.

— Эй, старик, давай-ка лучше я отвечу на твои вопросы, — сдержанно, хотя его зацепило поведение мальчишки, произнёс Рэм, присаживаясь на кровать. — Во-первых, ты должен извиниться, за проявленное неуважение к своей сестре. Во-вторых, натерпевшись от Шона, Лана просто устала его любить, никто никого не выгонял, они расстались, потому что они смогут быть счастливыми лишь по отдельности. И со стороны Шона слишком низко обсуждать свою бывшую девушку с её младшим братом. А в-третьих, на мой взгляд, Лана неправильно выразилась, назвав нас с ней друзьями. Мы нравимся друг другу, поэтому мы с ней встречаемся.

— Типа как пара? То есть ты её парень? — уточнил Брайан. — И теперь вы будете сходить с ней с ума, как когда-то они с Шоном?