— Что ты пытаешься сделать?

— Я танцую, — сказала она, — просто танцую. Но Чоса Деи, как мне кажется, танцевать не умеет.

И Дел снова начала петь, ярче окрашивая свой клинок.

Зрение помутилось. Расщелина перед глазами расплылась, я видел воспоминания о древних битвах, о волшебниках, использующих в войне силу такую могущественную, что она могла переделывать горы.

Внутри меня Чоса Деи тихонько засмеялся.

— Не делай этого! — закричал я.

Дел запела громче, и Чоса зашевелился, услышав ее.

— Не надо, баска… — выдохнул я, узнавая знакомые судороги. Пот сбегал по груди, животу и пропитывал набедренную повязку.

— Не делай этого со мной, баска… не заставляй меня…

Ее удары стали запутаннее, они переплетались с моими и неожиданно выскальзывали из хитрого узла. Я остановил ее атаку и торопливо оттолкнул клинок.

Передышка была недолгой. Клинки снова встретились, наполняя звоном расщелину. Ну что ж, если она хотела танцевать…

Внутри меня Чоса заинтересованно выглянул из своего угла.

Бореал сияла жемчужно-розовым светом. Меч взлетал в воздух, оставляя за собой светящийся след — отблеск сияния рун, клинка и силы.

Я начал злиться. Я не хотел этого танца. Не хотел этого противостояния. Я старался даже не задумываться о такой возможности, потому что сразу вспоминал танец в Стаал-Уста, когда Дел и я в круге использовали силу, ловкость и хитрость. Мы танцевали не щадя себя, зная, что так много — ТАК МНОГО — решал этот танец. Мы показали все, на что были способны, танцуя до изнеможения, потому что должны были танцевать. Потому что танцору его же тело не позволит остановить танец, а гордость не позволит сдаться.

Мы танцевали, Делила и я. Дразнили друг друга сталью, нанося обманные удары в лица и горла, стараясь показать, что мы способны на большее, но в душе зная, что довести удар до конца никогда не осмелимся. Мы вошли в круг не для танца смерти, как Аббу и я. Мы должны были танцевать до конца, пока Чоса не будет побежден, а меч очищен.

Мы покрывались потом, ругались, насмехались друг над другом, кусали губы и сплевывали кровь. Следы от ног в кристаллическом песке становились все глубже, мы напрягали ноги, чтобы передать силу в руки. Я отбивал ее тонкие ловкие удары одной физической силой, пока пока она не устремилась на меня с быстротой и легкостью и не начала дразнить, находя открытые места и демонстративно приостанавливая клинок в нескольких дюймах от цели.

Самиэль завизжал, царапая Северные руны. Шум от танца оглушал и на равнине, а в расщелине его многократно усиливало эхо.

Я поймал ее клинок на свой, развернул и растащил мечи, тихо ругая ее за то, что она привела нас сюда. Я давно перестал задумываться, даже ненадолго, кто из нас лучше. Это просто не имело значения. Мы, конечно, любили поспорить на эту тему, но только чтобы подразнить друг друга. В глубине души каждый понимал, что правду он никогда не узнает.

Дел шла ко мне, негромко напевая. Северная сталь сверкала в лучах солнца, стекавших на дно расщелины, и отбрасывала вспышки на выступы стен. Гроздья кристаллов, песка и льда блестели в щелях и трещинах. Солнце смотрело на нас сверху как милосердный судья.

Песня стали наполнила расщелину, поднимаясь вдоль выступов дымного камня. Мы атаковали, зная, что каждый удар будет перехвачен и отведен. Потому что ни один из нас не хотел смерти другого. Мы хотели только конца: Дел — чтобы освободить клинок и меня, а я — чтобы освободиться от тяжести на душе, причиной которой был не Чоса, а мое бесчестие.

Элайя-али-ма связывает тех, кто хочет быть связанным. И много лет назад я связал себя с миром танцев мечей тем, что прошел все семь рангов танцора и изучил должные ритуалы, а после этого принял клятвы крови перед легендарным шодо Алимата. Я знал, что был достоин этой чести, несмотря на мое детство. В тот день я уничтожил чулу и стал Песчаным Тигром.

Которого я сам и погубил, выйдя из круга Сабры и нарушив клятвы.

Элайя-али-ма. Это мой последний круг.

— Танцуй, — прошипела Дел, разрезая воздух, потом неожиданно отводя клинок в сторону и перехватывая мои удары.

Такие тонкие приемы требовали невероятного мастерства и сильных, гибких запястий. Я разрывал узоры ее клинка где только мог, разрезал висевшее в воздухе руническое сияние, и вдруг заметил, что Самиэль наполнился знакомым черным светом и чернота уже начала подниматься по клинку.

— Нет! — закричал я и отвел Самиэля в сторону. Клинок Дел сразу обнаружил брешь в моей защите и ужалил меня в предплечье. Я почувствовал на коже горячие капли, они стекали на песок.

Чоса проснулся.

— Танцуй! — крикнула Дел и воспользовавшись моим невниманием снова уколола меня в руку.

Я отшатнулся, но устоял и отбил ее атаку. Я видел как чернота поднимается, разливается по перекрестью, облизывает рукоять и пальцы.

Я пошатнулся, чуть не упал и торопливо сглотнул кислый комок, подкативший к горлу.

— Вот так! — закричала Дел. — Выходи и танцуй, Чоса!

Волшебник, получив приглашение, вырвался из своего угла и помчался к мечу, пожирая себе дорогу через кости, а я отчаянно кричал.

— Выходи и танцуй! — прошипела она.

— Дел… нет…

— Перед тобой Шака Обре. Помнишь его?

Я вздрогнул. Сила вытекала из моих рук в клинок. Меч стал черным — полностью черным.

И я внезапно опустел.

Я упал на колени и подняться уже не мог. Меч Дел прижался к Самиэлю и Дел застонала от усилия.

— Отпусти! — прохрипел я.

Бореал вспыхнула и погасла, поглощенная чернотой Чоса.

— Нет! — закричал я. — Баска, отпусти! Брось свой меч! Не позволяй Чоса касаться его!

Но Дел не отпустила. Дел не бросила.

Чоса Деи, который с самого начала не скрывал, что ему нужен меч И женщина, начал подбираться по стали к рукам.

— Вот так, — крикнула Дел.

— Баска, отпусти…

Она нанесла последний удар, который я не смог сдержать, и Самиэль взлетел в воздух, острием разрезав Дел запястье. Шатаясь и едва не падая, она пошла к краю круга. Кровь из раны капала на кристаллический песок и над песком поднимался дым.

— Уничтожена… — изумлено прошептала она, глядя на Бореал.

— Брось ее! — закричал я.

Кровь потекла на линию.

Почерневшая Бореал дрожала в руках Дел.

— Это я, Шака, — прошептала она.

Порыв ветра унес дым, и я увидел, что там, где кровь Дел упала на границу круга, песок выровнялся — круг разомкнулся. Дел, шатаясь, сделала шаг к стене, воткнула Бореал в покрытую льдом трещину, которую перед началом танца так внимательно изучала… надавила на нее, глубже загоняя клинок… и дернула рукоять налево с такой силой, что сталь раскололась.

Я уронил Самиэля в тот же момент, что и Дел Бореал.

— Баска… нет…

Чоса освободился от меча. Чоса освободился от меня. Чоса освободился от всего, кроме Шака Обре.

Подул легкий ветерок и песчинки начали подниматься в воздух. Они отлетали от стен, попадая в круг, и снова ударялись об острые камни пока в трещину, через которую мы забрались в расщелину, не ворвался ураганный ветер, обрушив всю свою мощь на каменные стены и на наши тела. Ветер стонал как Северная баньши-буря, зарываясь в окаймленные льдом щели в дымном камне, сморщившемся от магии Чоса.

Я сплюнул, поднял руку, пытаясь защититься, и упал на колени, когда ветер пронесся по кругу. Набедренная повязка была слабой защитой; песок царапал кожу, а яростные порывы сбивали с ног.

— Дел! — позвал я. Но она не ответила. Облака песка клубились в воздухе и я не видел дальше вытянутой руки. — Баска, где ты?

Мои слова затерялись в вое ветра. Я слышал их сам только потому что знал, что говорю.

Я устало прикрыл глаза, и веки тут же покрылись слоем песка. Кристаллы Пенджи терзали мою спину, а я отвернулся от трещины, сгорбился и, заставив себя не думать о жалящем песке, представил круг в тот момент, когда Дел воткнула Бореал в трещину и расколола клинок. Я увидел, где находилась она и где стоял я, медленно и осторожно сделал несколько шагов, наклонился и коснулся мускулистой ноги.