— Хустафа был неплохим стариком. Я рад, что познакомился с ним, — я повернулся к жеребцу и отвязал его. — Всего наилучшего твоему акетни, — крикнул я вслед Мехмету.

— Тигр!

Я забрался на жеребца и повернулся к Дел.

— Ты едешь? Вставляй ногу в стремя.

Дел смотрела на меня с земли, уперев руки в бедра.

— Сначала ты скажешь мне, куда мы едем.

— За горами, на берегу океана стоит город Хазиз, — я наклонился и взял Дел за руку. — Залезай, баска. Мы зря прожигаем здесь день.

Благодаря специфике моей работы я встречал самых разных женщин. Одни пленяли красотой, другие отталкивали уродством, остальные были чем-то между этими крайностями. Но когда ОНА вошла в душную, грязную кантину и скинула с волос капюшон белого бурнуса, я так и не вспомнил никого, с кем мог бы сравнить ее.

Все мужчины, сидевшие за столами, замолчали и застыли. Они смотрели на нее.

Чудо в белом бурнусе стояло на пороге и через всю кантину разглядывало меня глазами голубыми, как Северные озера… только теперь я знал этот цвет не по слухам.

Я вытянул ноги, усмехнулся и удовлетворенно вздохнул, когда она подошла к моему столу.

— Я продала кобылу, — сказала она, — договорилась с капитаном корабля и купила запасы в дорогу, — она покосилась на полные фляги, сваленные на столе. — Я позволю тебе взять акиви.

— Я и сам собирался, — проворчал я, поднимаясь. Я собрал ремни фляг, накинул их на плечи и жестом предложил Дел показывать дорогу.

— Так куда мы теперь?

— На корабль.

— Нет, я хотел спросить куда мы плывем?

— А-а, — Дел пробралась через толпу рыбаков. — Ты же говорил, что тебе это безразлично.

— Мне это совершенно безразлично, я спрашиваю из любопытства.

— Единственный корабль, отплывающий завтра, направляется к месту под названием Скандия.

— Как?

— Скандия.

— Никогда не слышал.

— Я тоже.

Я натолкнулся плечом на мужчину, извинился, обошел хромую женщину.

— Скандия? — неожиданно переспросил я.

— Да.

— Что-то знакомое, — я сделал два широких шага, спохватился и подстроился под Дел. — По-моему, так называл меня чужеземец в Джуле? Ты еще говорила, что он похож на меня?

— Скандиец. Он спросил, не скандиец ли ты, — Дел остановилась и заглянула мне в лицо. — Мы думали, что это имя… а может он имел в виду место? Он подумал, что ты с его родины?

Я тоже остановился и долго смотрел на нее. Это была новая, неожиданная возможность. Мне нужно было обдумать так много, что я сдался.

— Ну хорошо. Выясним все на месте, раз уж все равно туда плывем, — поверх ее плеча я осмотрел пристань и громады парусов. — Это наш корабль?

Она обернулась.

— Нет. Рядом.

Я нахмурился и пожевал губу. Ни одно из этих сооружений доверия не внушало.

— Пошли, — сказала Дел, подталкивая меня. — Все будет хорошо.

На закате мы стояли рядом на пристани и, глядя на неспокойную черную воду, рассуждали о будущем.

— Ты думаешь, мы правильно поступаем? — тихо спросила Дел.

Я пожал плечами.

— Не знаю. По-моему, выбирать нам не приходится.

Она вздохнула.

— Наверное ты прав.

Я постарался вложить в голос хоть толику оптимизма.

— Кроме того, подумай о странах, которые мы увидим, о людях, которых мы встретим. О новых приключениях.

Дел покосилась на меня.

— Вот все это тебя никогда не интересовало.

Я прижал руку к сердцу и оскорбился:

— Ты просто ранишь мои чувства. Ты высказываешь обо мне совершенно четкое суждение и категорически отказываешься предположить, что можешь ошибаться.

Дел фыркнула.

— Я тебя слишком хорошо знаю.

Еще немного подразнив друг друга, мы погрузились в неловкое молчание. Корабль скрипел, качался и терся о причал. С твердой землей его соединяла только широкая деревянная доска и он нетерпеливо ожидал рассвета, когда и мы с Дел поднимемся на борт.

Я яростно поскреб шрамы песчаного тигра почерневшим ногтем большого пальца.

— Посмотри на это с другой стороны — у нас появляется шанс начать все сначала.

— Тебе это не понравится, — отрезала она.

Я воинственно выгнул бровь.

— А почему ты так уверена?

— Уверена. Ты слишком долго был Песчаным Тигром, а теперь тебе придется жить анонимно.

— Ано… как?

Дел улыбнулась.

— Это когда никто не знает, кто ты.

— Аиды, какая разница? Я был шишкой и джихади. И то, и другое принесло мне одни неприятности, — и в результате я стал борджуни — только вслух я это не сказал.

Дел посмотрела мне в лицо и на секунду сжала мой локоть.

— Прости, Тигр. Хотела бы я, чтобы все было по-другому.

Я равнодушно пожал плечами.

— Акиви уже пролили… Да и вообще, Дел, я сам сделал этот выбор. Никто не держал нож у моей спины и не приказывал разбить круг. Я пересек

линию по своей воле. И никто не сможет отрицать, что мой план не сработал.

Она отвернулась и тихо подтвердила:

— Сработал.

— И кроме того… — продолжил я, но не закончил.

Дел подождала, потом мягко напомнила:

— Кроме того что?

— Это не дом. Уже не дом. Это не тот Юг… — я замолчал и задумался.

— А может и тот, просто я не могу жить так дальше. Раньше, когда мы только вернулись с Севера, до Искандара, мне было хорошо. Я чувствовал себя дома. А потом был Искандар, и старый хустафа бросал песок, а потом Аббу и Сабра, и все остальные… — я вздохнул. — Я не мессия. Идея пришла мне в голову случайно. Может что-то получится, а может и нет, эти каналы с водой. До этого мог додуматься каждый, но получилось так, что именно я, — я пожал плечами. — И теперь все встало на свои места. Джихади это не божественный посланец и не святой… он — избитый и уставший танцор меча, который никогда уже не сможет войти в настоящий круг… — я резко замолчал, пристально вглядываясь в расплывчатые контуры корабля, качавшегося в полутьме на волнах. — Кроме того, ты потеряла больше, — добавил я, когда справился с голосом. — Ты снова лишилась Джамайла.

— Да, — тихо сказала она.

— И своей яватмы.

— И ты, — парировала она.

Я покачал головой.

— Меч никогда не значил для меня так много, как для тебя. Ты прекрасно знаешь это, баска.

Она слепо смотрела на корабль, потом молча повернулась и ушла. Я не стал ее останавливать — иногда от этого человеку только хуже. Ночную тишину нарушил долгий, прерывистый вздох. Он оборвался внезапно, словно человек захлебнулся им. Дел лежала ко мне спиной и я почувствовал, как вздрогнуло ее тело. Я приподнялся, повернулся, взял ее ладонь в свою и, сильно сжимая, прижал к груди.

— Это глупо, — прошептала она.

— Нет.

— Это только меч.

— Ты плачешь не из-за него.

Она сглотнула задушенный смешок.

— Тогда почему я плачу? Я спела свою песню для Джамайла, с этим покончено. Это я понимаю. Теперь он сможет спокойно перейти в другой мир,

— она жадно втянула воздух. — Тигр, почему я плачу из-за меча?

— Я сказал тебе: нет. Не из-за Бореал. Ты плачешь из-за Делилы… потому что потеряла все, что знала, — я убрал локон волос с ее лица и продолжил: — Все твои клятвы выполнены. Обеты исполнены. Ты допела все свои песни.

— Я не понимаю…

— Ты плачешь из-за Делилы, потому что не знаешь, кто она.

Она дернула плечом.

— Я это я.

— Ты не знаешь себя, поверь мне, баска — я и сам пережил такой период.

— Но… — она задумалась. — Кто я тогда?

Я мягко прошептал ей в ухо:

— Достойная женщина.

В ответ раздался полуплач-полусмех.

— А в том месте, куда мы направляемся, это чего-то стоит?

— Я не знаю. Чего-то наверняка стоит, а конкретную сумму пусть они сами определяют.

— Они, — повторила Дел. Она долго молчала прежде чем снова заговорить: — Только этим я и жила целых семь лет. Я была мстительной, одержимой женщиной, которая металась по стране в поисках мужчин, чтобы убить их. Теперь все они мертвы. Вся кровь пролита. Что за достоинство в этом?