— Бриарли, — сказала Пенелопа, пытаясь улыбнуться, после того, как дворецкий открыл дверь, чтобы впустить их.

— Мисс Пенелопа, — проговорил он, удивленно приподнимая бровь.

Он кивнул Колину.

— Мистер Бриджертон.

— Миссис Физеренгтон дома? — резко спросил Колин.

— Да, но —

— Превосходно, — буквально ввалился Колин, таща за собой Пенелопу, — Где она?

— Она в гостиной, но я должен сказать вам —

Но Колин был уже на полпути в гостиную, Пенелопа на шаг позади него (вообще-то она не могла нигде больше быть, поскольку его рука крепко сжимала ее руку).

— Мистер Бриджертон! — завопил дворецкий так, словно был близок к панике.

Пенелопа повернулась, хотя ее ноги продолжали следовать за Колином. Бриарли никогда не паниковал. Не из-за чего бы то ни было. Если он не думал, что она и Колин могут сейчас войти в гостиную, значит, у него имелось серьезное обоснование.

Может даже —

О, нет.

Пенелопа заскользила на пятках по деревянному полу, так как Колин продолжал тащить ее за собой.

— Колин, — сказала она, сглатывая на первом слоге, — Колин!

— Я, действительно, думаю — А-а-аx! — ее скользящие пятки зацепились за край ковровой дорожки, посылая ее в полет вперед головой.

Он аккуратно поймал ее, и поставил на ноги.

— Что там такое? — она нервно посмотрела на дверь в гостиную.

Дверь была немного приоткрыта, но возможно было достаточно шума и внутри комнаты, и мать не слышала их приближение.

— Пенелопа … нетерпеливо позвал ее Колин.

— М-м …

Была ли еще возможность убежать, или уже нет? Она отчаянно осмотрелась вокруг, не то, чтобы она искала решения своей проблемы, здесь в холе, но …

— Пенелопа, — повторил Колин, выставляя вперед ногу, — Что, черт подери, происходит?

Она оглянулась на Бриарли, но тот лишь пожал плечами.

— Сейчас, определенно, не самое лучшее время для разговора с моей матерью.

Колин приподнял бровь, став похожим на дворецкого несколькими секундами ранее.

— Уж не думаешь ли ты, отказать мне?

— Нет, конечно, нет, — торопливо ответила она, даже притом, что она по настоящему еще не приняла тот факт, что он собирается жениться на ней.

— Тогда, сейчас самое подходящее время, — заявил он, его тон делал дальнейший протест невозможным.

— Но, просто…

— Что?

Сегодня вторник, подумала она несчастно. И сейчас где-то после полудня, а это означает —

— Пошли, — сказал Колин и зашагал вперед.

И прежде чем она успела остановить его, он толкнул дверь.

Первой мыслью Колина, после того, как он ступил в гостиную было то, что день, конечно, не прошел так, как он мог ожидать, когда поднялся с кровати, но, тем не менее, он завершается довольно неплохо. Женитьба на Пенелопе казалась чрезвычайно разумной идеей, и была к тому же удивительно привлекательна, если их недавние события в экипаже могли служить признаком этого.

Его второй мыслью было то, что он только что вступил в свой самый худший кошмар. Потому что мать Пенелопы была не одна в гостиной. Каждая Физеренгтон, текущая и бывшая, была здесь, со своим супругом, и даже кот.

Это было самое пугающее сообщество людей, собравшихся вместе, которое когда-либо видел Колин. Семья Пенелопы была … ну …кроме Фелиции (которую он всегда держал под некоторым подозрением; как может мужчина доверять такой девушке, которая смогла стать по-настоящему хорошей подругой Гиацинте?), ее семья была …ну…

Он не смог придумать более или менее хорошее слово для описания ее семьи. Безусловно, ничего лестного (хотя ему хотелось думать, что он смог избежать прямого оскорбления), и слово которое действительно объединяло всю эту немного тусклую, чрезмерно болтливую, довольно назойливую, смертельно унылую, и — нельзя забывать и Роберта Хаксли, недавно присоединившегося к этой семье — было слово: необыкновенно громкий.

Так что, Колин лишь улыбнулся. Своей неповторимой, широкой, дружеской, немного озорной улыбкой. Это почти всегда срабатывало, не было исключением и сегодня. Все Физеренгтоны улыбнулись ему в ответ, и — благодарение Богу — ничего не сказали.

По крайней мере, не сразу.

— Колин, — проговорила миссис Физеренгтон с заметным удивлением. — Как хорошо, что вы привели домой Пенелопу для нашего семейного собрания.

— Вашего семейного собрания? — эхом отозвался он.

Он посмотрел на Пенелопу, которая стояла рядом с ним, и выглядела довольно неважно, словно неожиданно заболела.

— Каждый вторник, — ответила она, слабо улыбаясь, — Разве я тебе не говорила?

— Нет, — ответил он, хотя было очевидно, что такой ответ очень выгоден собравшейся аудитории. — Нет, ты даже не упоминала об этом.

— Бриджертон! — проревел Роберт Хаксли, который был женат на Прюденс, старшей сестре Пенелопы.

— Хаксли, — ответил Колин, делая осторожный шаг назад.

Лучше всего, сразу озаботиться о защите барабанных перепонок, если шурин Пенелопы решит покинуть свой пост возле окна.

К счастью Хаксли остался на месте, но другой шурин Пенелопы, всегда исполненный благих намерений, и чересчур свободно-мыслящий Найджел Бербрук уже пересек комнату, приветствуя Колина джружеским ударом по спине.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — весело сказал Бербрук.

— Нет, — пробормотал Колин, — Мне бы не хотелось так думать.

— Только семья, в конце концов — проговорил Бербрук, — А ты не семья. Не моя семья, по крайней мере.

— Во всяком случае, еще нет, — пробормотал Колин, бросая взгляд на Пенелопу.

Она покраснела.

Затем он посмотрел на миссис Физеренгтон, та выглядела так, словно была готова упасть в обморок от радостного волнения. Колин простонал про себя, слабо улыбнувшись. Ему совсем не хотелось, чтобы она слышала его комментарий, о его возможном присоединение к их семейству. По некоторым причинам он хотел бы сохранить элемент неожиданности прежде, чем попросит у нее руки Пенелопы. Если бы Порция Физеренгтон узнала о его намерениях заранее, она наверняка давно бы рассказала по секрету всем вокруг, и подала это так, словно это она сама организовала брак своей дочери с ним.

И по некоторым причинам, Колин находил это крайне неприятным.

— Надеюсь, я не злоупотребляю вашим гостеприимством? — обратился он к миссис Физеренгтон.

— Нет, что вы, конечно, нет, — быстро заверила она его. — Мы все просто восхищены и рады видеть вас здесь в нашем семейном кругу.

Но выглядела она довольно странно, словно все еще не уяснив для себя, что он там будет делать, и неуверенная в своем следующем шаге. Она задумчиво пожевала свою нижнюю губу, затем бросила незаметный взгляд на Фелицию, затем посмотрела на остальных.

Колин повернулся к Фелиции. Она смотрела на Пенелопу с небольшой тайной улыбкой. Пенелопа смотрела на свою мать, ее рот скривился в раздраженной гримасе.

Взгляд Колина переходил от Физеренгтон до Физеренгтон и к Физеренгтон.

Что-то здесь явно кипело под внешней невозмутимостью, а ему нужно было в срочном порядке вычислить:

А) как избежать быть пойманным в ловушку-разговор об отношениях с Пенелопой, в то время как

Б) так или иначе, в то же самое время, сделать ей предложение, — к тому же он было довольно любопытен относительно того, что же здесь происходит на самом деле; все эти закулисные взгляды, бросаемые друг на друга женщинами Физеренгтон сильно нервировали его.

Миссис Физеренгтон в последний раз бросила взгляд на Фелицию, и сделала едва заметный жест, который, Колин мог поклясться, означал: “Сядь прямо!”, и сосредоточила все свое внимание на Колине.

— Не хотите ли присесть? — спросила она, широко улыбаясь, и похлопывая по софе, рядом с собой.

— Да, конечно, — проговорил он, поскольку сейчас уже не было возможности избавиться от ее назойливого внимания.

Он все еще должен был попросить руки Пенелопы, и хотя он не хотел делать это перед всеми Физеренгтонами (и их глупыми супругами), он полностью увяз здесь, по крайней мере, до тех пор, пока ему не представится вежливая возможность спастись бегством.