Уилл услышал, как открылась дверь Палаты, и, посмотрев вниз, увидел Элис, которая, озираясь вокруг, тщетно его искала. Девушка помедлила несколько минут в нерешительности, потом, похоже, пожала плечами и вернулась в замок. Вытянутый прямоугольник света, падавший наискось из приоткрытой двери, пропал, когда Элис бесшумно затворила ее за собой. Как странно, что люди почти никогда не смотрят вверх, подумалось Уиллу.

Раздалось тихое шуршание крыльев — на соседней ветке расположилась сипуха. Она покрутила пушистой головой, сверкнув круглыми, выпуклыми глазами. Затем без всякого интереса посмотрела на мальчика, словно понимая, что бояться ей нечего. Она же охотница. Бесшумная летунья. Хозяйка ночи.

— По крайней мере, ты знаешь, кто ты, — тихо сказал Уилл птице.

Сова снова повернула голову и, снявшись с ветки, унеслась в темноту, оставив мальчика наедине с его мыслями.

Уилл сидел на дереве, а огни в окнах замка гасли, один за другим. Факелы догорали, а в полночь дозорные запаляли новые. Только в одном окне было светло — там находились личные покои барона. Сеньор замка Редмонт, очевидно, еще трудился, внимательно просматривая донесения и другие документы. Со своего места Уилл мог разглядеть плотную фигуру своего благодетеля, сидевшего за столом. Однако вскоре и барон поднялся, расправил плечи, потянулся вперед, чтобы загасить светильник, и ушел в опочивальню этажом выше. Замок заснул. Лишь часовые бодрствовали.

Уилл вновь вспомнил о Дне выбора, и сердце защемило. Чувствуя себя несчастным и потерянным, мальчик бесшумно спустился с дерева и пробрался в темную спальню, к своей постели.

— Давайте, соискатели! Идите сюда! Живей! — говорил, а точнее, кричал Мартин, секретарь барона Аралда.

Его голос гулко раскатился в приемной, и пятеро воспитанников нерешительно поднялись с длинных деревянных скамей. Они робко двинулись вперед, еле передвигая ноги, так как ни один не желал первым входить в высокую, окованную железом дверь, которую придерживал Мартин.

— Живей, живей! — нетерпеливо гаркнул секретарь, и Элис наконец решилась войти первой.

Уилл так и думал, что она это сделает. Остальные последовали за гибкой белокурой девушкой. Когда один отваживается и подает пример, другие следуют за ним.

Оказавшись в кабинете барона, Уилл принялся озираться. Прежде он никогда не бывал в этой части замка. В башню, где находились канцелярия и личные покои барона, редко допускались те, кто был низкого звания, а уж воспитанникам вход был тем более запрещен.

Кабинет был огромный, потолок — высокий. Стены были сложены из массивных камней, очень тесно подогнанных друг к другу, так что между ними виднелась лишь тонкая полоска скрепляющего материала. В восточной стене имелось большое окно с тяжелыми ставнями. Сейчас оно было открыто. Это было то самое окно, через которое Уилл видел барона прошлой ночью. Помещение заливал яркий дневной свет, струясь по поверхности огромного дубового стола.

— Ну же! Становитесь в ряд, становитесь в ряд! — Мартин, похоже, был страшно доволен тем, что ему выпала возможность покомандовать.

Пятеро воспитанников медленно выстроились в неровный ряд, и секретарь оглядел их, неодобрительно поджав губы.

— По росту! Самый высокий сюда! — Мартин указал на то место, где он хотел видеть «самого высокого».

Это, конечно, был Хорас. После него встала Элис, затем Джордж, который был на полголовы ниже девушки. Он по обыкновению был понурым и сутулился. Дженни улыбнулась Уиллу и жестом предложила ему встать перед ней, хоть и была выше него на несколько дюймов. Это было так на нее похоже — помочь ему, когда он так переживал из-за своего телосложения. Уилл уже хотел воспользоваться добротой Дженни, как его остановил окрик Мартина:

— Не ты! Следующая — девушка!

Пожав плечами с виноватым видом, Дженни заняла указанное Мартином место. Так Уилл оказался в самом конце ряда, обругав про себя секретаря, который как будто специально выставил напоказ его маленький рост.

— Подтянитесь! Подтянитесь! А ну-ка, давайте по стойке «смирно»! — продолжал орать Мартин, когда его вдруг перебил густой голос:

— Не думаю, что уж так это нужно, Мартин.

В кабинет вошел сам барон. Он появился из маленькой двери, расположенной за громоздким столом. Мартин, завидев барона, сам встал по стойке «смирно», задрав подбородок, оттопырив тощие локти, сдвинув пятки, так что его ноги колесом разъехались в коленях.

Барон Аралд оглядел присутствующих, подумав, что его секретарь, стараясь исполнить свои обязанности как можно лучше, хватил лишку. Барон обладал могучим телосложением, как и подобает рыцарю, однако он настолько любил поесть и выпить, что значительную массу его тела теперь составлял жир, а не мускулы.

Он носил короткую, тщательно подстриженную бородку, черную, как и шевелюра, но кое-где уже просвечивала седина. У него был волевой подбородок, крупный нос и темные глаза под густыми бровями. Лицо выражало силу, не доброту, подумалось Уиллу. Пронзительный взгляд Аралда не был лишен искорки веселья — это мальчик замечал и раньше, когда барон навещал своих воспитанников и наблюдал за тем, как проходят занятия.

— Сэр! — во все горло проорал Мартин, заставив барона слегка поморщиться. — Соискатели в сборе!

— Я вижу, — терпеливо ответил Аралд. — Может быть, ты окажешь такую милость и пригласишь мастеров?

— Слушаюсь, сэр! — отозвался Мартин, сделав попытку щелкнуть каблуками, но, поскольку обут он был в башмаки из мягкой, податливой кожи, у него ничего не вышло.

Выпятив грудь, секретарь прошествовал к главной двери кабинета. Мартин, казалось, состоял из одних локтей и коленей и сейчас напоминал Уиллу петуха.

Не успел Мартин взяться за ручку двери, как барон снова его остановил.

— Мартин? — негромко окликнул он.

Секретарь вопросительно посмотрел на хозяина.

— Ты должен их попросить. Не гаркать. Мастера этого не любят.

— Слушаюсь, сэр. — Мартин был весьма разочарован. Тем не менее он открыл дверь и тихо произнес: — Мастера цехов… барон вас ждет…

Приглашенные тут же вошли в кабинет, не пытаясь соблюдать какой-либо порядок. Они любили и уважали друг друга и поэтому редко обращали внимание на чины. Первым в кабинете появился сэр Родни, глава ратной школы. Высокий и широкоплечий, как барон Аралд, он был одет по рыцарскому обычаю — в стальную кольчугу, поверх которой был накинут белый кафтан с изображением герба — алой волчьей головы. Сэр Родни заслужил себе этот герб еще в то время, когда был юношей и сражался с пиратами Скандии. Эти сорвиголовы постоянно совершали набеги на восточное побережье королевства. На боку висел меч — непременный атрибут рыцарей. У сэра Родни были яркие голубые глаза, и лицо его было бы идеальным, если бы впечатление не портил сломанный нос. Рыцарь носил густые усы, однако бороду, в отличие от Аралда, брил.

За сэром Родни следовал Улф, главный конюший, заправлявший выездкой и смотревший за могучими рыцарскими конями. Кареглазый, с острым взглядом, крепкими мускулистыми руками и тяжелыми кулаками, он был в простом кожаном жилете поверх шерстяной рубахи и узких штанах. Высокие сапоги из мягкой кожи, предназначавшиеся для верховой езды, достигали колена.

За Улфом вошла леди Павлина. Стройная, седовласая и элегантная, в молодости она была очень красивой. Ей до сего дня удалось сохранить изящество и величественную манеру держаться. Леди Павлина, получившая титул за заслуги на поприще иностранных дел Редмонта, возглавляла дипломатическую службу. Аралд всегда очень ценил ее способности, она была его доверенным лицом. Барон частенько повторял, что женщины лучше справляются с дипломатической службой, поскольку действуют более тонко и умело, нежели мужчины, которые чуть что прибегают к грубой физической силе.

За леди Павлиной следовал цеховой мастер книжников. В ожидании, пока Мартин их позовет, они обсуждали какие-то совместные дела. Найджел и леди Павлина были не только соратниками, но и близкими друзьями. Писцы, обученные Найджелом, изготавливали государственные бумаги и реляции, которые вручали дипломаты леди Павлины; к ним также обращались, когда требовалось точно сформулировать какой-нибудь закон, так как книжники имели очень большой опыт в этой области. Найджел был невысоким и жилистым, его угловатое лицо было подвижным и напоминало мордочку хорька. Темные, внимательные глаза главного книжника рыскали по комнате.