Последним вошел мастер Чабб, кухмейстер, полный мужчина в белой поварской куртке и белом же колпаке. Лицо его было красным и круглым, а рыжие волосы были зачесаны назад. Мастер Чабб прославился своим вспыльчивым нравом, и многие его воспитанники были озабочены лишь тем, как бы не попасть под горячую руку. С собой он всегда носил деревянную плошку, которая время от времени превращалась в грозное орудие возмездия, готовое наказать нерадивых воспитанников за лень и твердолобость. Дженни — единственная из присутствующих восхищалась мастером Чаббом и не скрывала своего намерения стать его ученицей.

В этот раз мастер-оружейник и мастер-кузнец не пришли, так как у них не было мест для очередных учеников.

— Цеховые мастера в сборе, сэр! — объявил Мартин, переходя на повышенные тона. Похоже, секретарь считал, что, чем важнее событие, тем громче надо о нем оповещать.

Барон поднял глаза к потолку.

— Я и вижу, — заметил он устало и добавил уже другим тоном: — Доброго утра, леди Павлина, доброго утра, джентльмены.

После ответного приветствия барон снова обратился к Мартину:

— Пожалуй, можем начать?

Кивнув, секретарь сверился со свитком, который держал в руке, и обратился к соискателям:

— Так, барон ждет! Барон ждет! Кто первый?

Нервно переминаясь с ноги на ногу и глядя в пол, Уилл вдруг испытал странное ощущение, что за ним наблюдают. Он поднял глаза и от удивления чуть не подпрыгнул, встретив непостижимый, сумрачный взгляд Холта — рейнджера Холта.

Уилл не заметил, как тот оказался в кабинете, но потом сообразил, что Холт, видимо, незаметно прошел в боковую дверь и встал за креслом барона, пока всеобщее внимание было приковано к цеховым мастерам. На нем был длинный серый плащ в буро-зеленых разводах. Холт имел обыкновение бесшумно появляться из ниоткуда, когда человек меньше всего этого ждет.

Суеверные крестьяне считали, что рейнджеры используют магию, чтобы стать невидимыми. Уилл пока еще не определил для себя, верить этим домыслам или нет. Интересно, зачем Холт сегодня пришел сюда? Он же не мастер и, насколько знал Уилл, раньше не участвовал в церемонии Дня выбора.

Внезапно Холт опустил взгляд. Мартин снова заговорил. Уилл уже успел заметить, что у секретаря есть вредная привычка частенько повторять одно и то же два раза.

— Ну так, кто же первый? Кто же первый?

Издав тяжкий вздох, барон предложил:

— Почему бы нам не начать с того, кто стоит первым?

Мартин снова кивнул:

— Да, конечно, милорд. Да, конечно. Кто стоит первым, шаг вперед!

Секунду поколебавшись, Хорас вышел из ряда и замер, напряженно вытянувшись. Барон некоторое время внимательно его рассматривал.

— Как тебя зовут? — спросил Аралд, и Хорас, слегка запнувшись, ответил:

— Хорас Алтман, сэр… милорд.

— Есть что-нибудь, чему ты отдаешь предпочтение, Хорас? — спросил барон с видом человека, который заранее знает ответ.

— Ратное дело, сэр! — твердо вымолвил Хорас.

Барон кивнул. Он взглянул на Родни, который внимательно присматривался к мальчику, оценивая его пригодность.

— Глава ратной школы, что скажешь? — обратился барон к Родни.

Рыцарь выступил вперед, навстречу Хорасу, слегка звякнув кольчугой и шпорами. Смерив мальчика с ног до головы пристальным взглядом, он медленно обошел его, Хорас при этом поворачивал голову ему вслед.

— Смирно, — приказал Родни, и мальчик замер, напряженно уставившись в точку перед собой.

— На вид он довольно крепок, милорд, и новый ученик мне всегда пригодится. — Родни потер рукой подбородок. — Ты ездишь верхом, Хорас Алтман?

Неуверенность мелькнула во взгляде Хораса, когда он вдруг осознал, что именно может ему помешать добиться успеха.

— Нет, сэр. Я…

Мальчик собирался сказать, что у воспитанников в замке не было возможности обучиться верховой езде, но сэр Родни перебил его:

— Не имеет значения. Этому учат. — Взглянув на барона, могучий рыцарь кивнул: — Быть по сему, милорд, я принимаю его в ратную школу, с обычным испытательным сроком в три месяца.

Аралд чиркнул на лежавшем перед ним листе бумаги и улыбнулся, взглянув на просиявшего от радости и облегчения юношу.

— Поздравляю, Хорас. Явишься в ратную школу завтра утром. Ровно в восемь.

— Есть, сэр! — отозвался Хорас, широко улыбаясь. Повернувшись к сэру Родни, он слегка поклонился: — Спасибо, сэр!

— Рано благодаришь, — загадочно ответил рыцарь. — Ты еще не знаешь, что тебя ждет.

— Так, кто дальше? — произнес Мартин, в то время как Хорас, широко улыбаясь, вернулся в строй.

Элис грациозно вышла вперед, досадив этим Мартину, который сам хотел вызвать ее.

— Элис Мейнуэринг, милорд, — проговорила она ровным, спокойным голосом и, не дожидаясь, пока ее спросят, продолжила: — Прошу определить меня в дипломатическую службу, с позволения вашей милости, милорд.

Аралд улыбнулся, взглянув на девушку, которая держалась уверенно и даже властно.

— Миледи, что скажете? — Барон посмотрел на леди Павлину.

Та кивнула:

— Я уже говорила с Элис, милорд, она подходит, как я полагаю. Одобряю и принимаю.

Элис, чуть склонив голову, продемонстрировала таким образом почтение к женщине, которой предстояло стать ее наставницей. Как они похожи, подумалось Уиллу. Обе ладные и изящные, обе умеют вести себя на публике. Он обрадовался за свою подругу. Элис вернулась на свое место, а Мартин, не желая, чтобы его снова опередили, уже указал на Джорджа.

— Так-так! Следующий — ты! Следующий — ты! К барону!

Шагнув вперед, Джордж несколько раз открыл было рот, но не издал ни звука. Другие воспитанники с удивлением наблюдали, как Джордж, который прослыл мастером красноречия и всегда мог с легкостью объяснить любой феномен и отстоять свою точку зрения, онемел от страха. Наконец он справился с собой и произнес какую-то фразу, но так тихо, что никто ни слова не разобрал. Подавшись вперед, барон Аралд приставил ладонь к уху:

— Помилосердствуй, я ничего не расслышал.

Джордж поднял на барона глаза и, сделав невероятное усилие, пролепетал чуть громче:

— Д-джордж Картер, сэр. Цех книжников, сэр.

Мартин, неизменный поборник приличий, уже набрал в грудь воздуха, чтобы разбранить нерадивого воспитанника за неуважение к барону и мастерам, но тут вмешался сам барон:

— Будет тебе, Мартин, оставь его в покое.

Приняв оскорбленный вид, секретарь, тем не менее, унялся. Аралд бросил взгляд на Найджела, главного книжника, вопросительно приподняв бровь.

— Приемлемо, милорд, — отвечал Найджел и добавил: — Я знаю руку Джорджа, он станет прекрасным писцом.

Барона, видимо, обуревали сомнения.

— Однако он не самый талантливый оратор, не так ли, мастер книжник? Это может плохо сказаться, если когда-нибудь в будущем ему понадобится выступать на совете как законоведу.

Найджел невозмутимо пожал плечами:

— Я вам ручаюсь, милорд, не составит труда его всему обучить. Трудностей не возникнет.

Главный книжник сложил руки вместе, пряча их в просторных рукавах долгополой ризы, похожей на монашескую, и произнес:

— Помню одного мальчугана, который вступил в наш цех лет семь тому назад. Он не сильно отличался от того, кто стоит сейчас перед нами. Он тоже бубнил себе под нос, обращаясь к собственным башмакам, но мы быстро отучили его от этого. Многие сумели развить способность к ораторскому искусству, милорд. — Барон хотел возразить, но Найджел еще не закончил: — Пожалуй, милорд, вы удивитесь, услышав, что мальчиком я и сам страдал ужаснейшим нервическим заиканием. Совершеннейшим заиканием, милорд. Едва мог связать два слова.

— Кажется, теперь вы подобных трудностей не испытываете, — сухо вставил барон.

Найджел понял намек и, улыбнувшись, поклонился:

— Точно так, милорд. С нашей помощью юный Джордж быстро избавится от застенчивости. Школа книжников, святилище хаоса, — самое лучшее средство для этого. Совершеннейшее.