Пергамент выскользнул из его руки и, кружась, опустился на пол. Мордред словно не заметил. Сквозь окно потянулись ароматы из сада королевы — во влажном, промытом воздухе разливалось свежее благоухание. Он выглянул наружу, окинул глазами напоенные дождем розы, переливчатые, подрагивающие под капелью листья, подернутую дымкой траву. Сегодня здесь не было ни души. Но где бы королева ни находилась, она непременно узнает о приезде гонца и станет ждать его, Мордреда. Нужно пойти к ней и все рассказать. Артур. И Бедуир. Артур и Бедуир — оба. Для нее довольно, и даже слишком. Но сперва следует узнать все до конца. Мордред обернулся к посланнику.

— Продолжай.

Позабыв о страхе, гонец разговорился и теперь рассказывал весьма охотно. Регент снова ожил — не то чтобы успокоился, но собою овладел, — и вопросы его следовали один за другим и били точно в цель.

— Да, милорд. Я сам там был. Я уехал с поля битвы в полной темноте, как только известия подтвердились. Ближе к закату короля видели в числе сражающихся, хотя к тому времени основное сопротивление уже было сломлено и сам Квинтилиан пал. Повсюду царил хаос, и мародеры уже грабили мертвецов и добивали умирающих ради оружия и одежды. Наши люди мягкосердечием не отличались, но франки… Милорд, это сущие варвары. Дерутся, точно обезумевшие волки, и точно так же удержу на них никакого. Враги отступили, бросились врассыпную, за ними — погоня. Многие бросали оружие и подставляли руки под оковы, умоляя о пощаде. Было так…

— Король. Что король?

— Видели, как он упал. Знамя его срубили еще раньше, и в сгущающихся сумерках невозможно было разглядеть, где именно он бьется и что случилось. Бедуир, уже раненный, пробился в ту часть поля и принялся искать его, а с ним и другие. Они кричали и звали, но король так и не нашелся. Многих мертвецов уже обобрали догола, и если король был среди них…

— Ты говоришь, что тело его до сих пор не отыскалось?

— Да, милорд. По крайней мере, к тому времени, как я уезжал. Меня отправили, едва стемнело настолько, что искать дальше стало бесполезно. Очень может быть, что к этому времени уже отослали новую депешу. Но подумали, что следует доставить вам весть прежде, чем до страны дойдут иные слухи.

— Так вот почему мне не привезли никаких значков, ни меча, ни кольца?

— Да, милорд.

Мордред надолго умолк. А затем с трудом выговорил:

— А помышляют ли еще о надежде в отношении верховного короля?

— Милорд, если бы вы видели поле битвы… Но да, надежда есть. Даже в смерти, даже в наготе верховного короля непременно бы опознали…

Под взглядом Мордреда он осекся.

— Милорд.

Задав еще несколько вопросов, Мордред отослал гонца и посидел немного в одиночестве, размышляя.

Есть еще вероятность того, что Артур не погиб. Но долг его очевиден. Прежде чем новости достигнут этих берегов — а с прибытием гонца на корабле слухи уже наверняка распространяются точно лесной пожар, — ему должно взять управление страной в свои руки. Незамедлительные действия просчитать нетрудно: срочный созыв совета, публичное оглашение Артурова заявления о престолонаследии с утверждением в правах его, Мордреда; нужно также сделать с него копии и разослать каждому из королей, обратиться с речью к боевым командирам.

А тем временем королева пребывает в ожидании, и чем дольше ждет, тем больше страдает. Он отправится к Гвиневере и принесет ей утешение — сколько сможет.

И любовь — сколько осмелится.

Не успел Мордред сделать и трех шагов от порога, как королева уже вскочила на ноги. Впоследствии он осознал, что не может сказать наверняка, к кому относился ее первый вопрос.

Гвиневера сцепила руки у горла.

— Он мертв?

— Увы, госпожа. Такова доставленная мне весть. Видели, как он пал в тот самый миг, когда победа была одержана, но, когда отсылали гонца, тела еще не нашли.

Королева побелела так, что казалось, она вот-вот упадет. Мордред стремительно шагнул вперед, протянул руки. Ее кисти взлетели вверх, накрепко сжали его пальцы.

— Госпожа, надежда есть, — горячо заговорил он. — И Бедуир жив, хотя и ранен. У него достало сил распорядиться, чтобы выслали людей на поиски тела короля еще до того, как стемнело.

Гвиневера закрыла глаза. Ее тонкие губы, округлившиеся до черного «О», хватали воздух, словно она тонула. Веки подрагивали. Но вот, точно некая призрачная рука легла ей под подбородок и заставила выпрямиться, королева укрепилась духом, стала словно выше ростом, глаза ее открылись, побледневшее лицо исполнилось спокойствия. Она тихо высвободила руки, но позволила Мордреду отвести себя в кресло. Ее фрейлины обступили было госпожу, утешая словами и жестами, но Гвиневера взмахом руки отослала их прочь.

— Расскажи мне все, что знаешь.

— Мне известно очень немногое, госпожа. Письмо было кратким. Но посланник сообщил мне подробности.

Мордред пересказал все то, что услышал от гонца. Королева слушала, не прерывая; посторонний наблюдатель решил бы, что и невнимательно: казалось, она следит за тем, как за окном по поникшему стеблю розы стекают одна за другой дождевые капли.

Наконец Мордред умолк. Капли стекали вниз, собирались воедино, набухали на шипе и с плеском падали на подоконник.

Очень тихо, спокойным, безжизненным голосом, королева проговорила:

— Если надежда на то, что король жив, и впрямь есть, тогда следом за первым гонцом непременно вышлют и второго. А тем временем нам должно поступать так, как повелел мой супруг.

— Предполагая, что он мертв, — отозвался Мордред.

— Именно. — Внезапно горе и страх снова выплеснулись наружу. — Мордред, что теперь станется с Британией? И чего ждать нам? Мы ведь совсем недавно говорили об этом… ты и я… и вот теперь… этот день настал…

Мордред непроизвольно рванулся к ней: еле заметное движение, но и его оказалось достаточно. Гвиневера снова застыла в неподвижности: сдержанная, по-королевски величественная. Выдавал ее только взгляд. Видно было: стоит ей вымолвить хоть слово — и она разрыдается. А этого ни в коем случае не должно произойти до тех пор, пока королева не окажется в одиночестве.

Изо всех сил стараясь, чтобы голос его звучал как можно суше и невыразительнее, Мордред проговорил:

— Два дела нужно решить безотлагательно. Мне необходимо повидаться с Кердиком. О встрече уже договорено. И еще я созвал совет. Он сойдется нынче же вечером. До тех пор, пока не придут вести, подтверждающие либо опровергающие эту новость, необходимо, чтобы люди видели: в Британии сохранились единая власть и правитель, назначенный повелением короля и исполняющий его волю. — И мягко добавил: — Что до вас, госпожа, не думаю, что кто-то станет удивляться, если вы не явитесь на совет.

— Я там буду.

— Если таково ваше желание…

— Да, таково мое желание. Мордред, тело верховного короля не нашли. У тебя — его печать; и вверена она тебе и мне как соправителям здесь, в Камелоте. Но его кольцо и его меч, истинные символы королевской власти, не могут быть переданы тебе иначе как снятыми с его мертвого тела.

— Это так, госпожа.

— Так что я явлюсь на совет. Если Артурова королева встанет рядом с тобой и поддержит тебя, в королевствах Британии не найдется никого, кто посмеет не признать Артурова сына законным правителем.

Мордред не нашелся что сказать. Гвиневера протянула руку, он наклонился и поцеловал ее. А затем удалился. Королеве нужно время, чтобы выплакаться, прежде чем она займет свое место в Круглом зале подле нового короля Британии.

В сосновой рощице у подножия холмов к востоку от Отена Артур зашевелился — и проснулся.

Спал он, завернувшись в военный плащ, с мечом в руке. Его плечо и бок превратились в один сплошной синяк: именно сюда пришелся удар, сбросивший его на землю в ходе битвы, и голова болела нестерпимо, но других повреждений не было. Привязанный конь пасся рядом. Спутники его, человек сорок, тоже пробуждались навстречу первому, смутному свету нового дня. Трое воинов уже вовсю раздували почерневшие угли ночного костра. Другие носили воду в кожаных шлемах — осторожно, чтобы не расплескать, — из реки, что перекатывалась по блестящим валунам шагах в пятидесяти. Настроение в лагере царило приподнятое; люди смеялись и шутили — вполголоса, чтобы не разбудить спящего короля.