- Тогда в среду я скажу, - кивнула, давая себе полтора дня на размышления.

- Все, завтра лед в семь утра, - напомнила Ирина Владимировна на прощание, - а после обеда хореография, не смей опаздывать! Плавности движений тебе сильно не хватает!

- О'кей! Помню, я все помню! Про словацкий гимн тоже... - я вышла громко насвистывая мелодию, которая привязалась к памяти, как репей к лохматой собаке. За спиной раздался тихий женской хохот - мои губы довольно расплылись в улыбке.

***

- Будь умнее! - советовала подружка по переписке, которая знала мою сложную ситуацию с отцом, но понятия не имела, кто такая я в реальном мире. С британкой Эммой мы познакомились в мобильном приложении для улучшения иностранного языка несколько лет назад, когда я готовилась к сдаче международного экзамена, и начали переписываться каждый день, иногда нарушая правила и созваниваясь в WhatsApp. Кроме неё подруг у меня не было: шопинг я не любила, в гости никого не приглашала, о парнях не сплетничала. Не интересовалась почти ничем, что увлекает других среднестатистических девушек в семнадцать лет, а с Эммой темы для общения нашлись сразу, не надо было ничего силой придумывать. На парах я никогда не сидела одна, но с лёгкостью щебетать с одногруппницами о всяких мелочах не получалось. Из-за этого меня считали высокомерной снежной королевой, которой плевать на всех и вся, кроме спортивной карьеры и собственного будущего. Преподаватели наоборот гордились и приводили мою настойчивость в пример другим. Но любили они не меня, а мои результаты, приписывая их к достижениям университета. То и дело просили приносить ксерокопии победных грамот и фотографироваться с медалями. Больше побед, выше финансирование - правила этой игры я усвоила, занимаясь в государственной спортшколе. За это мне делали поблажки и помогали закрывать предметы, радуясь тому, что я не до конца отморозила мозг на катке и на экзамены приходила подготовленная. Всех всё устраивало! - Говори отцу, чтобы приводил кого хочет, ты не против, а потом ставь перед фактом, что после соревнований ты покинешь город! Смотри, он за тебя порадуется, покажет кому-то с трибун, но не важно - у тебя в тот же вечер самолёт! Так, он тебя без денег не оставит - не за что, а потом полная свобода в пятистах километрах от него. Что скажешь?

- Звучит логично, - я кивнула, поблагодарив за здравую мысль, которых от себя в конце дня уже не ждала. - Я тебе расскажу потом, чем все закончится! Пока!

Оказавшись дома, я вспомнила о столь желанных чипсах, но от нашего коттеджа в элитном посёлке до ближайшего киоска было километра три, а сил на вечернюю пробежку после тренировки не осталось вовсе. Я застонала в голос и, не раздеваясь, поплелась к холодильнику - искать, чем себя утешить.

На кухне горел свет, что очень меня удивило: Зина заканчивала гораздо раньше, а отец обычно дома появлялся часа через два. Пытаясь идти бесшумно, я приблизилась к арке, ведущей в столовую, совмещенную с кухней. От увиденной картины что-то в моём сознании сломано щелкнуло: отец сидел на высоком барном стуле, держа на коленях девушку с шикарной гривой светлых волос, и засовывал язык ей в горло. Мамы не было с нами уже семь лет, и я видела, как отец тяжело переживал то, что она покинула нас. Понимала, что он ещё молод и может снова завести отношения, думала, что не буду обвинять его в этом, однако видеть другую женщину в доме, в его объятиях было больно. Я не знала, как это - делить его с кем-то. Мне стало страшно - никогда не слышала историй о хороших мачехах.

Прокашлялась, заявляя о своём присутствии. Девушка, ойкнув, отскочила от отца на полметра, а мужчина, который приходился мне кровным родственником, посмотрел на меня с укором. В ответ на этот обвиняющий взгляд оставалось только пожать плечами - я вообще-то за едой шла, порнуха сама включилась.

- Ты сегодня рано! - если они думали, что смутили меня своими обнимашки, то не на ту напали. Мой курс, проложенный к холодильнику, бережно наполненному Зиной, ничуть не изменился. Реплики пришлось придумывать на ходу, но “Оскар” в прошлом году я получила не за красивые глаза - нужный опыт получила. - Вы не стесняйтесь, садитесь! Что хотите на ужин или вы из тех, кто после шести ни капли в рот...? - блондинка выглядела растерянной, хотя молодой и неопытной её назвать было трудно. Годков тридцать за плечами было. Продолжение поговорки я удержала за зубами, отец покосился на меня ошарашенно и предупредительно прорычал:

- Ульяна!

- Ну раз не из таких, - я никак не отреагировав на его возглас, только улыбнулась, оценивающе сканируя незнакомку, - тогда и на вас буду разогревать!

Женщина бросила на Королёва-старшего растерянный взгляд, показывая, что нуждается в его помощи, но отец не спешил вмешиваться в разговор - вернее, мой монолог, так как кроме моего имени больше никто ничего из них не произносил. Отец ждал пока я окончательно переступлю грань, но я делала это медленно, со вкусом, растягивая удовольствие как можно дольше. Кажется, я врала по поводу того, что не люблю унижать людей - или эту куклу за человека никто и не считал.

В голове эхом прозвучали слова Эммы, которая просила вести себя мудрее, но пузырь желчи уже прорвался. Интересно, а если поставить ультиматум: кого из нас он оставит? В выборе отца я уверена ни была, поэтому так открыто решила не подставляться. Хотя, какой смысл: что так, что так я сама себе рыла яму, морально настраиваясь на то, что на моей банковской карте в ближайшее время появится блок. Выход был один: перебросить деньги на другой счёт, не отходя от кассы, но сумма там была небольшая - тысяч десять.

- Ты хорошо подумала? - спросил отец, терпение которого подходило к краю.

- Да, - я кивнула, крепко сжимая в руке телефон и чувствуя, как побелели костяшки в кулаке, а алюминиевый корпус смартфона начал деформироваться. - Не приводи никого на мои соревнования в понедельник, и сам не приходи - не хочу тебя видеть. А вы располагайтесь, чувствуйте себя, как дома...

- Пусть остаётся, этот дом покину я! - когда отец заглянул ко мне в спальню, я уже разобралась со счетом - в первый месяц с голоду не умру. Хотя возможно ли выжить в реальном мире на десять тысяч, я и понятия не имела.

- И куда собралась? - он стоял, опершись плечом на косяк и сложив руки на широкой груди, и смотрел на меня. В очередной раз окинув взглядом его статную фигуру, я подумала, какой красивый мужчина мой отец. Красивый и невыносимый. В одном флаконе.

- В сборную берут, поеду подальше от тебя и этой, - едва удержалась, чтобы не добавить «шмары». - Не бойся на панель - позорить семью - не пойду!

- Если ты так решила, то останавливать не буду, но помогать тоже! - он словно издевался надо мной, хитро щурил глаза, ехидно улыбался. Весь его вид словно говорил: "Посмотрим, доченька, как ты справишься без меня, насколько тебя хватит". - Бери ответственность за свой выбор!

- Отцовские наставления закончились? Шуруй, доченька, на все четыре?! - я прыснула от смеха, хотя на душе было тяжело. То ли от страха, то ли от усталости судорогой сводило ноги - сидеть и бросаться словами о самостоятельности было не страшно в своей двуспальной кровати, где горничная днём перестелила постель.

- Именно так! - он кивнул, отталкиваясь плечом от косяка и делая шаг в коридор. - Спокойной ночи!

- Когда я съеду, можешь отдать ей мою спальню! - бросила я напоследок, и отец, не поворачиваясь ко мне лицом, поднял вверх правую руку, показывая пальцами "окей". Последнее слово осталось за мной - только легче от этого не стало. Наоборот. Возмущение сошло быстро, а вот отчаяние, охватившее каждую клетку моего тела, не давало заснуть почти до самого утра.

О том, что отец начал действовать, я узнала сразу - при попытке вызвать такси в шесть утра. Карта, как я и ожидала, была заблокирована и к использованию не пригодна - вот вам и начало самостоятельной жизни. Открывайте копилки, бейте свиней, друзья.