— Мне жаль, что я потеряла твою туфлю, — отвечаю я, как только профессор перестает таращиться в нашу сторону.

Машка закатывает глаза — и к моему большому облегчению очередную порцию внушений прерывает звонок с пары. Я за секунду смахиваю все в сумку и быстро вылетаю в коридор. Так быстро, что чуть не сбиваю с ног мужчину, который как будто нарочно встал на моем пути.

— Прошу прощения, — бормочу, пока он задумчиво вертит в руках картонную коробку, перевязанную красивой лентой. — Не заметила вас.

— Пытались сбежать от занудного лектора? — улыбается он.

— Только это и остается, — пытаюсь подхватить его веселье, но ничего не получается.

От шампанского до сих пор болит голова. И еще те голоса, которые вчера выгнали меня с праздника жизни, половину ночи нашептывали, как это было глупо — слушать их.

— Может быть, вы мне поможете? — Мужчина приветливо улыбается. — Я ищу Екатерину Белоусову — и мне сказали, что сейчас она должна быть здесь.

— Это я. — Пытаюсь вспомнить, где могла его видеть, но у меня хорошая память на лица и совершенно точно, что этого человека я вижу впервые. И на курьера он не похож. — Что-то случилось?

Может быть, кто-то вчера все же стащил айфон?

— Мне попросили кое-что вам передать, но будет лучше, если вы распакуете это при мне и на улице. Здесь можно не интимно уединиться?

Мы идем на улицу, и каждый раз, когда я оглядываюсь, чтобы проверить, не слишком ли близко идет этот странный тип, он издает выразительное «хммм…». Чтобы наконец сказать:

— Успокойтесь, Катя, я не маньяк, не судебный пристав и вы вообще не в моем вкусе.

— Спасибо, мне стало лучше, — не могу удержаться от иронического замечания.

Я выбираю скамейку в дальней части внутреннего двора. Странное дежавю, как будто мы это уже делали. Приходится потрясти головой, чтобы прийти в себя и открыть коробку, не очень церемонясь с ленточками.

Внутри — потерянная пара Джимми Чу.

— Машка будет счастлива, — бормочу себе под нос. И вскидываюсь, потому что это очень много для простого совпадения. — Откуда она у вас? И почему вы решили, что это — мое?

— Потому что секунду назад вы признались? — Мужчина подмигивает. А потом, когда я начинаю пятиться на другой конец скамейки, представляется: — Константин Малахов. Александр Морозов хочет поговорить с вами. Сказал, что у него есть интересное предложение. Для Золушки.

Я понимаю, что это ирония по поводу моей рассеянности, благодаря которой я стала героиней известной сказки, но шутка все равно мне неприятна. Наверное, она слишком сильно и резко убивает на корню мою детскую фантазию о том, что мою туфельку обязательно должен был найти правильный человек, признаться мне в любви и забрать если не в сказку, то хотя бы подальше от бедности.

А вместо этого на горизонте моей жизни снова появился Морозов, только прислал вместо себя ручного волка. Есть такие люди: симпатичные, милые или смешные, они могут не сделать тебе ничего плохого и даже пару раз выручить, но смотришь на них — и понимаешь, что перед тобой не человек, а волк или шакал, или гиена.

Малахов — самый настоящий волк.

И он обязательно вонзит в меня зубы, если хозяин отдаст команду «фас!»

— У меня еще пары, я не…

— Александр Николаевич просил передать, что, если вы выслушаете и примите его предложение, вопрос с вашей учебой будет решен.

— Звучит зловеще, — пытаюсь отшутиться я, но взгляд Малахова серьезен, хоть он снисходительно хмыкает. — Это точно не какая-то афера?

— Это совершенно точно афера, Катя, и как только вы сядете в машину, ваши дни будут сочтены, а все ваши родственники, друзья и знакомые скоро будут лить по вам слезы. А чтобы им было лучше проклинать человека, втянувшего вас в это, я приехал сюда и засветил свое лицо практически… везде.

Я на секунду прячу лицо в ладонях, а потом встаю и всем видом даю понять, что готова следовать за этим человеком. Его машина припаркована на университетской стоянке: просто что-то большой и черное, явно дорогое и штучное на дорогах нашей страны. На заднем сиденье лежит большая коробка с нарисованной на ней кораблем. Это что-то вроде фрегата под британским флагом. Я хочу рассмотреть поближе, но голос Малахова останавливает меня:

— Не стоит это трогать. Ростов не любит.

— Ростов? — Наверное, в моей крови до сих пор слишком много пузырьков вчерашнего шампанского, но разве этот человек не сказал, что работает на Морозова?

— Хотите совет, Катя? — Малахов как будто читает мысли, разглядывая меня в зеркале заднего вида. И у меня от его взгляда всплывает неприятный привкус во рту. — Даже если вы думаете, что что-то понимаете — держите эти мысли при себе. Всегда. В особенности если это касается фамилий Ростов и Морозов. Есть вещи, о которых маленькой глупой Золушке лучше не знать. И раз уж я сегодня в прекрасном настроении, то дам еще один совет, хоть обычно я не делаю таких подарков бесплатно. Никому не верьте, а в первую очередь — самой себе.

Я вжимаюсь спиной в спинку кресла, и Малахов, наконец, заводит мотор.

Еще вообще ничего не случилось, еще нет ни единого повода подозревать что-то плохое или думать, что я влезаю туда, куда нормальны люди даже не взглянут, но я уже знаю, что все это ничем хорошим не кончится.

Вот она, правда, о которой не пишут в детских книжках с картинками.

Фея-крестная на самом деле похода на пожилого бизнесмена, а маленький волшебник с хрустальной туфелькой похож на все самое опасное, что бедная Золушка только видела в своей жизни. И вся эта история совсем не о том, как принц нашел свою незнакомку и забрал ее в замок на холме.

Моя сказка скорее смахивает на готический роман Мери Шелли.

Мы едем очень долго, на другой конец города, а потом вовсе выезжаем за «кольцо». Я начинаю неспокойно ерзать на сиденье и на всякий случай пишу в ответ на поток сообщений от Машки, что за мной приехал человек от Морозова — и сейчас меня везут на встречу с ним, потому что у него есть какое-то предложение для меня. Сначала Машка обзывает меня дурой, начинает пугать всякими ужасами о каких-то «субботниках», но потом успокаивается.

«Если телефон не забрал, значит, все ок», — пишет она — и я не могу удержатся от язвительного комментария о том, что, благодаря ее «заботе», я чуть не обделалась.

Малахов продолжает изредка на меня поглядывать, но больше не произносит ни слова, пока не останавливается около высоких ворот, за которыми виднеется красивая темно-синяя крыша. Помогает выйти из машины, вежливо подталкивает вперед и даже подмигивает, когда калитка в воротах открывается и меня впускают на закрытую территорию.

— Добрый день, Катя. — Морозов стоит чуть в стороне, под раскидистым деревом с резными ярко-красными листьями. И, судя по взгляду и сосредоточенному выражению лица, это дерево интересует его куда больше, чем я. — Вы легко одеты для такой погоды. На будущее, пожалуйста, не будьте так беспечны в отношении своего здоровья.

— На… будущее?

Я проглатываю одним махом все вопросы и закашливаюсь, как будто хотя бы один из них точно был материальным и встал поперек горла. Морозов снимает толстовку и накидывает ее мне на плечи. При этом в его поведении нет ни намека на попытки меня лапать или хотя бы «прощупать». Он ведет себя скорее, как отец. Учитывая нашу разницу в возрасте, это нормально. Но я — не его дочь, у него вообще нет ни жены, ни детей. И по всем законам этого мира мы оба понимаем, что есть только одна причина, почему мужчина его возраста и положения может интересоваться такой девушкой, как я. Точно не для того, чтобы укутывать ее от холодного ветра.

— Пойдемте в дом, Катя. Разговор у нас с вами будет долгий.

В этом загородном доме Морозов явно любит часто бывать. Внутри отделка деревом, богатая, но нарочито «простая». Как человек, который носит дорогие туфли в грязь и плохую погоду, а потом хвастается: «Не важно, что они выглядят как дерьмо, главное, что на них пыль из-под Эйфелевой башни». Понять это могут только те, у кого есть свои собственные такие же туфли. А для простых смертных это все равно, что дверь в другой мир, во вселенную, где понятия не имею, что такое — греметь мелочью в кармане и радоваться, что она там есть.