Все, кто был у ручья, словно забыли про Агафью Ефимовну, повернулись ко мне и… поклонились.

— Прости, Хозяин, мы не знали, что ты тут, — припав к земле, сказал леший.

Пока я думал, что ответить, Чёрный поднялся во весть свой пока ещё слабенький рост и строго спросил:

«Всё ли в порядке в заповедном лесу?»

Он спросил у меня внутри, но его услышали.

— Всё в порядке, Хозяин! Чернобог балует, но Леля навела порядок, — леший показал на Агафью Ефимовну.

Агафья Ефимовна больше не пела. Она хмуро смотрела на меня.

Я под её взглядом растерялся окончательно и не придумал ничего лучше, как показать ей миску с картошкой и котелок.

— Помыть надо и воды набрать.

Агафья Ефимовна кивнула и протянула руку Григорию Ефимовичу.

Как только он встал, вернулся прежний лес. Никаких леших и водяных больше не было, как будто мне всё это приснилось. А Ефимычи стали как обычно — взрослыми.

И Чёрный тоже как будто потерял интерес к происходящему.

Я разозлился и шагнул к воде. И чуть не наступил на гриб. Крепкий такой боровичок. Рядом рос ещё один, и чуть в стороне парочка.

Я обрадовался и протянул руку сорвать.

«Поблагодари борового, неуч!» — проворчал Чёрный.

— Спасибо большое! — ответил я, неловко поклонившись, и начал собирать грибы. — Отнесу девчонкам, пусть в суп добавят.

Сорванные грибы я сложил в кучку и вдруг понял, что нести-то мне их не в чем. В миске картошка, котелок — для воды, и у меня только две руки.

Я глянул на Агафью Ефимовну, она была занята Григорием Ефимовичем. Достала покрывало из бадьи, выполоскала и мокрым укрыла Григория Ефимовича. Вода с него текла ручьями, но Агафья Ефимовна, не обращая на это внимания, повела Григория Ефимовича к лагерю. Просить её о помощи у меня язык не повернулся.

Оставив грибы лежать кучкой, я решил сначала сделать то, зачем пришёл. Направился к самому жёлобу и под струёй помыл картошку. Там же набрал воды в котелок.

Сомнений в том, можно ли пользоваться этой водой, у меня не возникло. Если бы было нельзя, Агафья Ефимовна сказала бы. Да и леший говорил: Леля, мол, навела порядок… И потом, я брал воду из желоба — падающую, а не из бассейнчика — стоячую.

И тут меня накрыло!

Леший назвал Агафью Ефимовну Лелей!

Но ведь Леля — древняя богиня!

Или это другая Леля?

Я постарался вспомнить всё до мельчайших деталей и понял, что да, леший говорил именно об Агафье Ефимовне, точнее о молодой девушке, в которую превратилась Агафья Ефимовна. Это она Леля!

Блин! Леля!

Интересно, а Агафья Ефимовна сама Леля или богиня живёт у неё внутри, как у меня Чёрный? И если так, то где и как она подселилась? Леля что, тоже была в заточении, и Агафья Ефимовна освободила её? А что тогда с Григорием Ефимовичем? Кто подселился в него? Он ведь тоже превращался в молодого! И он брат Агафьи Ефимовны, то есть, Лели?

А разве у Лели есть брат?..

У меня голова чуть не взорвалась! Что вообще это было⁈

Я сел, где стоял. Мне требовались ответы.

Единственный, кого я мог сейчас расспросить, был Чёрный, но он отмахнулся: «Не лезь с ерундой!»

Но для меня это была ни фига не ерунда! Тут же только от мысли, что живёшь под одной крышей с богами, свихнуться можно!

Я почувствовал прикосновение к плечу и, вздрогнув, обернулся.

Рядом со мной стоял Арик.

— Агафья Ефимовна велела помочь тебе, — неуверенно сказал он.

Арик настороженно оглядывался.

Я не сразу понял, отчего настороженность. Воспоминание о тьме уже полностью заменилось другой картинкой.

«Ладно, — решил я. — Потом расспрошу Григория Ефимовича, а пока…»

Я передал Арику миску с помытой картошкой, сам подхватил наполненный котелок и направился к грибам. Зря что ли я их собирал?

Оттопырил подол футболки, сложил туда толстобокие упругие боровички, ещё раз пробормотал: «Спасибо, боровой» и пошёл к Арику, который ждал меня.

— Надо же, — удивился Арик. — Сколько ходили мимо, а грибов тут не видели! А ты глазастый.

— Просто повезло, — ответил я другу.

А что я ещё мог ему сказать? Что это подарок местных жителей?

Грибы девчонки приняли на ура. Они вообще приободрились с того момента, как я ушёл к ручью, видимо, возвращение Агафьи Ефимовны к костру так подействовало.

Они засуетились, начали резать картошку, чистить и мыть грибы… А я сразу же ушёл на свой чурбан и взялся за лапти. Кому как, а мне было над чем подумать. И лучше всего это делать за работой.

Время от времени я поглядывал на Ефимычей. Никаких странностей в их поведении не было. Агафья Ефимовна, как всегда, командовала, всё такая же хмурая, как обычно, только я теперь сквозь пожилую женщину видел красивую девушку. А Григорий Ефимович, кутаясь в покрывало, сидел у костра, и я видел сквозь него молодого крепкого мужчину. А ещё я видел, что ему в мокром покрывале холодно и неприятно, как любому нормальному человеку.

Я смотрел на них и понимал: я найду возможность получить ответы на свои вопросы. Обязательно найду!

Кстати, Илья сидел рядом с Григорием Ефимовичем, и чёрной дымки вокруг него больше не наблюдалось.

Что это была за хрень? Откуда взялась? Куда делась? Вопросы в копилочку…

Вторая пара лаптей сплелась как-то очень быстро. Я даже растерялся немного. Отнёс Агафье Ефимовне. Она протянула их Светлане. Я почему-то этому совсем не удивился. Молча развернулся и пошёл плести третью пару. Она точно предназначалась Марине.

Я уже освоился с берёстой. Поэтому решил сплести не просто берестянки, а подобрать полоски по цвету, чтобы красивее было.

Девчонки позвали парней на ужин. Первую партию…

Как оказалось, когда мы уехали на флешмоб, Григорий Ефимович открыл портал, и они с Агафьей Ефимовной успели перенести в землянку кое-какую посуду и немного продуктов — на всякий случай. Григорий Ефимович не поверил, что Сан Саныч отпустит нас просто так. И правильно сделал, что не поверил. На мой теперешний взгляд можно было не поверить ещё сильнее и ещё больше всего перенести сюда — инструменты, одежду, одеяла с подушками…

Я усмехнулся своим мыслям. Может, ещё и кровати, столы, стулья? Или сразу весь дом. Или даже всю школу…

Как бы там ни было, а тарелки и ложки были, но хватило не всем. Первыми отправились есть парни, которые копали землянку и рубили брёвна. Преподаватели, кухарки, их помощники и те, кто готовили ночлег, и я с ними — мы остались на второй заход. Ну и тяжелораненые тоже. Их было трое. У Васьки сломана рука и кукуху стряхнуло, у Вовки что-то с рёбрами, сломал, наверное. И Славка тоже по кумполу получил не слабо, плюс ногу вывихнул. Агафья Ефимовна вправила, конечно, но сейчас эта троица еле двигалась.

— Ничего, — сказал Игорь Петрович. — Ложки и чашки сделаем. Что-то из дерева вырежем, что-то из глины слепим и обожжём. Хорошо, что тут не сосновый бор, а смешанные леса, плюс, местность гористая. Тут точно должна быть глина. Жаль, где землянку копаем, почва не подходящая.

— Глина в этих краях есть, — подтвердил Григорий Ефимович. — Далековато идти, но добрая глина там точно есть. Вниз по ручью до речки. Потом ещё немного вниз… Там берег обвалился и большой пласт земли обрушился. Там несколько слоёв разной глины.

— Отлично! — обрадовался Игорь Петрович.

Я смотрел на них и офигевал.

Они так буднично обсуждали где взять глину, чтобы налепить недостающие тарелки, словно выбирали посуду из представленного ассортимента в посудном супермаркете.

Справедливости ради, офигел не только я. Остальные парни тоже смотрели на наших преподавателей, как на идиотов. Тут надо решать, как жить дальше, а они про глину…

— Ой, — влезла в разговор Светлана. — А я одно время увлекалась лепкой. Правда я лепила из синтетической глины.

— Ну вот! — обрадовался Боря. — Свой гончар у нас уже есть! Откроем гончарную мастерскую!

Народ нервно засмеялся. Я — тоже.

Вообще, эти разговоры про посуду были странными. Мы в лесу как партизаны живём, а тут гончарная мастерская — бред же? Или нет? Я вон лапти плету и норм.