Шла она, нагнувшись, касаясь рябиновых сторожков — каждый погладила, пожалела!

Ко мне сразу пришло осознание — веточки были нарезаны из живой рябины, не сухие!

Я смотрел на девушку и не дышал. Хотелось крикнуть, а не мог.

Когда круг замкнулся, она выпрямилась, посмотрела на меня. И вот только что она была у охранного круга, как вдруг стоит рядом со мной… Перенеслась в один миг. Остановилась, уставилась на недоплетённый лапоть. А потом подняла с земли готовый, покрутила в руках, рассмотрела внимательно. И что только в темноте увидела?

— Красиво, — говорит и кладёт мою поделку на место. А голос такой нежный, как будто летний ветерок легко коснулся листвы.

Потом смотрит на меня.

У меня аж волосы дыбом поднялись.

А Чёрный подсказывает: «Встань, дурень, поклонись древеснице!»

Я неловко поднялся и поклонился.

Дёма от моего движения проснулся, вцепился коготками в ногу, больно так! Пискнул и на руки забрался. Я обнял его, погладил, а девушка засмеялась. И смех — словно ветер по веткам пробежал.

Потом девушка посмотрела на мои руки, на лицо, и так же, как рябиновые веточки погладила. А потом исчезла. Точнее опять переместилась — оказалась рядом с ямой для землянки. Вздохнула, и снова ветерок пробежал по кронам. Погладила деревья, которым пришлось подрубить корни, и исчезла. На этот раз окончательно.

Моё сердце колотилось, как бешеное. Я осознал, что у неё были зелёные волосы. Зелёные! И ходила она босиком…

И я вдруг понял: эти берестянки тоже пока не для Марины.

Осознание этого пришло легко и ясно, как само собой разумеющееся, как шелест ветра в листве, как… как мой долг за подрубленные корни и обломанные ветки.

Я закончил лапотки, сделал из коры оборы, потому что синтетические лесной девушке никак не годились, потом положил их туда, где она стояла, когда разговаривала со мной, и сказал с поклоном:

— Уважаемая древесница, прости нас и прими от меня подарок. Не сердись на нас. Не со зла мы тут… — я обвёл рукой лагерь. — … хозяйничаем. Просто выхода у нас нет.

Я положил лапотки на землю. Подошёл к костру.

От мысли о том, чтобы залить костёр, всё в душе взбунтовалось. Я разгрёб угольки, чтобы они не грели друг друга, а самые крупные вытащил на камни.

Через минутку пламя опало.

Чёрный одобрительно хмыкнул, и я пошёл спать. На душе было и горько, и светло. Горько, потому что Марина завтра снова будет ходить на каблуках. А светло — потому что… Да просто, светло и всё. Не знаю почему. Потому что так правильно.

Проснулся я от того, что Арик тряс меня за плечо.

Я еле как разлепил глаза и повернулся к нему.

— Всё норм? — спросил он. — Ты тут?

Я кивнул. Вставать совсем не хотелось. В голове была вата, ощущение, что я только что прилёг, а уже рассвело.

— Агафья Ефимовна тебя зовёт…

Я глянул в сторону кухни, и остатки сна мгновенно слетели — рядом с Мариной крутился Николай.

Вообще все уже встали. Девчонки возились с котлом, непреклонный Боря ждал нас на зарядку… А Николай типа помогал.

— Ну ты и спать! — говорил меж тем Арик. — Тут такие события, а ты дрыхнешь без задних ног.

— Что за события? — спросил я и посмотрел, куда показал Арик.

А показал он на защитный круг. Там толпились парни и что-то оживлённо обсуждали.

Я не успел разглядеть, что там, как Боря крикнул:

— Особого приглашения ждёте?

И все поспешили к нему.

Я тоже поднялся и пошёл… к Агафье Ефимовне. Потому что это Агафья Ефимовна! Когда она говорит, нужно выполнять. Хотя, когда говорит Боря, тоже нужно выполнять. Но Агафья Ефимовна на кухне, а там Марина с Николаем…

— Где лапти? — спросила она, едва я приблизился. — Девочку надо переобуть.

— Какие лапти? — растерялся я.

— Те, что ты вчера плёл.

Я оглянулся. Лаптей там, где я их вчера оставил, не было.

— Не знаю, — пожал я плечами.

Я на самом деле не знал, где лапти. Приняла ли древесница мой подарок или парни пошутили и припрятали.

— Как так не знаешь? — удивилась Агафья Ефимовна. — А кто знает?

— Я их подарил, — признался я. — Но не знаю, приняли ли мой подарок.

Агафья Ефимовна смотрела на меня некоторое время растеряно, а потом нахмурилась, взяла меня за подбородок, покрутила лицо, внимательно рассматривая, и сказала:

— Тогда всё понятно. Иди.

Что ей было понятно, не знаю, но зарядка уже началась, и я поспешил присоединиться к парням, тем более что Николай уже махал руками вместе со всеми. Не то что мне прям хотелось делать зарядку, но нужно было как-то собраться с мыслями.

Но собраться с мыслями не получалось. Что-то было не так. К тому же я, выполняя упражнения, постоянно сбивался и делал ошибки.

Боря время от времени посматривал в мою сторону, но ничего не говорил. Зато после зарядки подошёл ко мне.

— Ты чего такой рассеянный? — спросил он.

Я не знал, что ему ответить. Ляпнул первое, что пришло на ум:

— Не выспался.

— Так надо было ложиться со всеми. Знал же, что подъём будет как всегда?

Я представил, что пошёл спать со всеми и не увидел древесницу, и понял, что вчера я лёг вовремя.

Не дождавшись ответа, Боря сказал:

— Хватит симулировать. Иди, тренируйся открывать портал. Григорий Ефимыч ждёт тебя.

— Я не симулирую! — оскорбился я. — Нужно лапти Марине сплести, она всё ещё на каблуках.

— Ты ж вчера плёл? — удивился Боря.

Пришлось объяснить, что Марине снова не повезло. По моей вине. На что Боря сказал:

— Портал нужнее, — и подтолкнул меня в сторону ручья. — Иди быстро умывайся и вперёд!

Когда я вернулся от ручья, на моём чурбаке сидел Николай и резал берёсту на полоски. Моя ложка, которую я использовал в качестве кочедыка, лежала рядом.

Это было как удар под дых! Я рванул к этому уроду, чтобы скинуть его с чурбака и забрать ложку, но не успел — меня перехватил Григорий Ефимович.

— Нам в другую сторону, — сказал он.

Он был по-прежнему завёрнут в покрывало.

«Зато спал укрытым!» — зло подумал я, глядя исподлобья на бывшего директора бывшей школы. Сам-то я ночью продрог, несмотря на то что один бок мне грел Арик, а другой — Дёма.

— Нам в другую сторону, — повторил Григорий Ефимович.

— Он… — я начал было объяснять, но Григорий Ефимович перебил меня:

— Надеюсь в третий раз повторять не придётся?

Чёрный молча наблюдал за нами. У меня даже возникла мысль, что он сидит с тарелкой попкорна…

«Попкорн — это что? — тут же спросил Чёрный и, не дожидаясь ответа, добавил: — Хочу попкорн!»

Мне стало смешно, и я повернулся к Николаю спиной. Я с ним позже разберусь. Я ещё покажу ему, что нельзя просто так взять и занять моё место!

Шли мы с Григорием Ефимовичем недолго. За ручей на поляну. И когда перебирались через бурелом, я вдруг увидел… хотя нет, видел-то я раньше, но до меня только что как следует дошло, что Григорий Ефимович тоже босой! Босой и голый в августовском лесу. И я понял, что да, нужно научиться открывать порталы. И тогда я смогу принести Марине не лапти, а нормальные кроссовки и спортивную одежду вместо её концертного платья. И Ритке, хоть я её терпеть не могу, не придётся ходить и сверкать голым боком. И Светлане костюм принесу тоже. И Григорию Ефимовичу само собой… Посмотрим, что тогда скажет Николай! Да хоть что пусть говорит! Ему такое не по силам!

Дальше я пошёл с большей охотой.

Полянка была небольшая, окружённая кустарником, скрытая от глаз.

Григорий Ефимович произнёс заклинание, и над поляной поднялся слегка зеркальный купол. Потом директор повернулся ко мне.

— Пока девушки приготовят завтрак, пройдёт не меньше часа. Вот сколько времени у нас на тренировку. После завтрака небольшой отдых и снова сюда. И до обеда. После обеда порталом мы заниматься не будем.

— Почему? — спросил я.

Я был не согласен. Я жаждал как можно скорее освоить искусство порталов. У меня на этот счёт уже были планы.