Баринов в замешательстве. Он совершенно серьёзно заявляет:

- У нас с ней ничего не было.

Я же пытаюсь достучаться до разума мужчины:

- Не сомневаюсь. В противном случае переломом она бы не отделалась. Пожалуйста, держитесь от меня подальше. Хотелось бы выжить в вашем серпентарии, у меня всё-таки дети…

- Я вас услышал, - задумчиво изрекает шеф.

- Надеюсь…

Выхожу на работу после праздников и сразу получаю повышенную порцию внимания: змеи отдохнули за выходные дни, набрались сил, почистили шкурки, наточили язычки и ринулись в бой.

Первой к Баринову прорывается Лада Юрьевна Грачевская. Блонди решила без очереди покорить Эверест, а я не стала её останавливать. Хоть Баринов и рекомендовал ей записаться на приём, его пожелание девица проигнорировала. Пусть сам разбирается с дисциплиной в компании, он здесь хозяин.

Через пару минут директор просит меня по внутренней связи зайти в кабинет.

Поправляю волосы, смотрю в зеркальце не размазалась ли помада и отправляюсь в святая святых – обитель царя и бога «Алмазов Сибири».

- Вызывали, Егор Борисович? - спрашиваю ровным тоном.

Баринов явно с утра встал не с той ноги. Буркнул мне «Здрасти» и прошёл в кабинет, не останавливаясь, будто я у него денег заняла и долг не отдаю.

Вот и теперь играет желваками, ёрзает на кресле, смотрит на разложенные перед ним эскизы украшений и вываленные на стол «прелести» Грачевской, символически прикрытые полупрозрачной блузкой.

Соски девицы торчат в боевой готовности, губы блестят, глаза сверкают, рука с бриллиантовым кольцом нервно теребит кружевной ворот.

У меня проскакивает мысль: «Надо пополнить аптечку нитроглицерином. Эти бабы запросто могут генерального до инфаркта довести».

Баринов смотрит на меня волком:

- Валерия Андреевна, кажется, я просил записать Ладу Юрьевну на приём. Почему я должен отвлекаться от важных дел по вашей милости?

«А ты не обнаглел часом, дорогой? Решил свалить на меня расхлябанность своих подчинённых?

Развёл тут гадюшник, а теперь хочешь, чтобы я живым щитом встала между тобой и ядовитыми рептилиями? Нет уж, милый, не выйдет!»

Вдыхаю поглубже, набираюсь смелости и отбиваю претензию:

- Простите, но это ВЫ рекомендовали Ладе Юрьевне У МЕНЯ записаться, а не мне бегать за нею следом и упрашивать встать в очередь на аудиенцию.

Шефу нечем крыть, всё так и было. Он переводит хмурый взгляд на Грачевскую:

- Лада Юрьевна, вы меня не услышали в прошлый раз?

Девица бледнеет под слоем тональника, встаёт и порывистыми движениями собирает обратно в папку свои листы:

- Извините, но я думала, что запуск новой коллекции – одно из приоритетных мероприятий. Если руководство так не считает, я могу и подождать, когда вы сами меня пригласите.

Она виртуозно разворачивается на своих ходулях и выходит из кабинета, нарочно задев меня плечом.

Баринов откидывается в кресле.

- Садитесь, Валерия Андреевна, я вам кое-что объясню.

«Что ж, с удовольствием послушаю, как ты будешь прессовать меня за отказ поужинать, а может, и скрасить ночь после истерик дочурки. Или ты, никчёмный папашка, думаешь, что я тебе что-то должна после выдворения Столетова из Москвы? Даже не надейся! Это ты должен мне и моим детям за то, что не учил свою кровиночку не трогать чужое».

Сажусь на место Грачевской и готовлюсь внимать речам начальника. Он укладывает на стол сцепленные руки, наклоняется в мою сторону и с отеческой теплотой в голосе разъясняет:

- Валерия Андреевна, у нас очень непростой коллектив, как вы уже поняли. Люди амбициозные, проверенные временем, преданные своему делу и руководству компании. Согласен, с ними нелегко. Но я бы хотел, чтобы вы, как новый человек, навели порядок и оградили меня от незапланированных визитов сотрудников. Посещения без записи только в экстренных случаях или когда я сам вызываю. Это ведь несложно?

«А я не ошиблась. Баринов реально устал от брачной охоты и желает покоя. Вот только что-то мне подсказывает, что кобры быстро уберут меня, если встану у них на пути».

- Не могу ничего обещать, Егор Борисович. Ваши дамы не из тех, кто будет подчиняться простой помощнице. И я по-прежнему опасаюсь за своё здоровье, - напоминаю про поломанную предшественницу, отдыхающую в больничке.

Баринов открывает рот, чтобы мне возразить или продолжить уговоры, но резко останавливается: в кабинет входит Анжелика.

- Надеюсь, ты её увольняешь? - спрашивает надменно, садится за переговорный стол с другой стороны, расположившись напротив меня.

- С чего ты взяла? Мы, кажется, этот вопрос обсуждали, - Баринов невозмутим.

Мне хочется сбежать отсюда или незаметно стечь с кресла под стол и спрятаться.

- Папа, не будь посмешищем. Ты взял на работу бывшую жену своего зятя. Думаешь, это не будут обсуждать? - Лика пытается улыбаться, но у неё плохо получается. Гнев крошит улыбку, губы дёргаются, глаза снова полыхают яростью.

Чем я заслужила такое отношение? Тем, что вышла когда-то замуж за Вадима и родила ему детей, даже не догадываясь, что где-то в пелёнках пищит его будущая любовница?

По мнению Лики мне нужно сдать детей в детский дом, а самой сделать харакири или уйти в монастырь, чтобы освободить ей дорогу к алтарю?

- Так, дорогая. Я тебе уже всё объяснил. Что будут говорить люди, мне плевать. А сейчас встань и выйди из кабинета. Не видишь, я занят? - чётко, выделяя каждое слово и теряя терпение, произносит шеф.

- Занят?! С этой… курицей занят?! Может, ты ещё и женишься на ней? - Лика на грани очередного припадка.

- Может, и женюсь. Но это уже не твоё дело, милая, - спокойно соглашается Баринов.

Ему не нужен скандал. Он сыт по горло истериками своей дочурки, а как её поставить на место и успокоить – не знает.

Анжелика встаёт и с достоинством удаляется. У самой двери оборачивается и, тыкая в меня пальцем, предупреждает отца:

- Ты пригрел на груди змею, так и знай! И потерял дочь! Раскаешься в своём решении, да будет поздно!

Она с грохотом закрывает дверь, а я смотрю на красного от гнева шефа и не знаю, что мне делать: искусственное дыхание, бежать за водой или писать заявление на увольнение…

Заметно, что Баринову стыдно за дочь.

Раньше надо было думать. Уделял бы больше времени кровиночке, вёл правильные беседы, глядишь, сейчас не пришлось бы краснеть.

Я не смею встать, пока меня не отпустили. Приросла к креслу, не шевелюсь, жду реакции шефа.

- Лера, не берите в голову слова моей дочери. Беременность, гормоны, характер. Лика вся в свою мамашку-истеричку. Гены, с этим ничего не поделаешь, - пытается разрулить ситуацию.

Мог и прощения попросить за всё то дерьмо, в которое меня окунула их семейка.

Нервно черкаю в блокноте, который захватила с собой. Глядя на абстрактные линии, доношу свою точку зрения:

- Скажу по секрету, Егор Борисович, – гены исправляются ремнём. Но вам, наверное, поздно за него хвататься.

Натянуто улыбаюсь. Баринов благодарен за то, что держу себя в руках. Не рыдаю и не бегу писать заявление об уходе. На лице мужчины читается облегчение.

- Ничего. Блокировка карты – тоже хороший воспитательный приём. Проверено неоднократно. Дочурка обнаглела, пора призвать Анжелику к порядку.

Лера, а у вас красивые руки. Длинные пальцы, правильной формы ногти… Предлагаю вам поработать моделью для новой ювелирной коллекции. Думаю, оплата приятно удивит, - предлагает босс.

У меня сосёт под ложечкой. Не слишком понятен и довольно подозрителен такой резкий поворот.

- Это вы меня так покупаете? - задаю вопрос в лоб.

Босс поднимает руки:

- Боже упаси! Это я так пытаюсь извиниться и сэкономить на профессиональной модели с завышенным ценником.

Беру паузу, обдумываю его слова. Решаюсь пойти на мировую: мне с этим мужчиной ещё работать и работать.

- А вы прожжённый делец, Егор Борисович! - шутливо грожу пальцем. Губы растягиваю в подобие улыбки, но глаза не смеются, остаются серьёзными.