А случилась очередная истерика…

У Лики…

И я даже не удивилась…

- Почему детская кроватка стоит в моей комнате? Здесь и так не развернуться! Неужели, пока я лежала в больнице, нельзя было приготовить отдельную комнату для ребёнка? - кричит разгневанная девица.

Марина и Максим тихо сидят в своих комнатах и не высовываются. Всем понятно, что нашей спокойной жизни пришёл конец.

- Лика, сын должен находиться рядом с матерью! Исполнится ему год, тогда и подумаем об отдельной комнате. А может, и нет! - обрывает истерику Егор.

- Папа, я хочу спать ночью, а не слушать его вопли! Наймите двух нянь – дневную и ночную, пусть они занимаются ребёнком, - требует у отца нахалка.

- А ты не обнаглела, дорогая? Ты работаешь, инвалид или не можешь ухаживать за сыном ввиду собственной умственной отсталости? - почти кричит муж.

Ярик надрывается в кроватке. Я подхватываю его на руки и скорее уношу из комнаты. Мне самой тяжело присутствовать при этой некрасивой ссоре. Представляю, что чувствует ребёнок: ему страшно и одиноко.

Спускаюсь на первый этаж и ухожу на кухню: здесь неслышно воплей, вкусно пахнет сдобой, рядом Люся и Анна Тимофеевна.

- Люся, подержите Ярика, пожалуйста. Я схожу за смесью и памперсами.

Домработница осторожно принимает бесценный свёрток и начинает его покачивать, мурлыкая какую-то песенку.

Анна Тимофеевна тут же подключается:

- А кто это у нас такой голосистый? Кто такой хорошенький? Погляди-ка, что у бабы Ани есть?

Она берёт в руки ложку и стакан и начинает тихо постукивать, извлекая мелодичный звон из посуды.

Я спокойно ухожу, зная, что малыш в надёжных руках.

В комнате Лики всё ещё идёт война. Когда захожу, Егор жёстко выговаривает дочери:

- Если ты это сделаешь, я лишу тебя родительских прав и финансовой поддержки. Придётся самой себе на хлеб зарабатывать. Или к Столетову вернуться, пусть он тебя содержит. Только он сам теперь не шикует, я уволил его с работы.

Быстро забираю с собой бутылочку, банку со смесью и пару памперсов. Хочется быстрее сбежать из этого ада. Выскакиваю в коридор и натыкаюсь на Марину.

- Мама, тебе помочь? - испуганно спрашивает.

- Да, Маришик, пойдём со мной. Там надо Ярика покормить, - тут же отдаю ей бутылочку и смесь.

На кухне показываю всем, как готовить еду для малышика. Все в доме должны это уметь, раз мать не спешит кормить маленького.

Марина по моей просьбе записывает пропорции воды и порошка мелом на доске, которая висит над столом. Удобная вещь, всегда можно оставить записку для Люси или Анны Тимофеевны.

Люся передаёт мальчика Марине. Та несмело подставляет руки и сосредоточенно слушает повариху, рассказывающую, как надо поддерживать головку и страховать, чтобы не упал.

У меня в голове крутится только одна мысль: у Ярика должна быть большая, дружная и любящая семья. Он не должен чувствовать нелюбовь матери. Значит, мы все станем ему близкими людьми.

Малыш хмурит бровки, молчит и пристально смотрит на сестру: «А ты кто такая?»

- Мариш, улыбнись ему. Он пока тебя не знает, но обязательно полюбит. На, корми Ярика, - протягиваю бутылочку.

Дочка подносит соску к ротику младенца, и Ярослав начинает жадно сосать смесь. Мы замираем от этой священной тишины, в которой только раздаётся сладкое причмокивание.

Анна Тимофеевна вытирает проступившие слёзы, Люся улыбается, я облегчённо выдыхаю, а Марина инстинктивно начинает качать брата.

«Господи, спасибо тебе, что не обделил мою дочь материнским инстинктом! Когда-нибудь она станет хорошей мамой!»

Ночь малыш проводит в нашей спальне. Новая коляска заменяет Ярику кровать, и он сладко спит в ней.

Кормить мальчика встаём по очереди, потому что утром обоим на работу.

Договариваемся с Люсей, что она присмотрит за малышом днём.

Вопрос с няней остаётся открытым, но Егор обещает решить эту проблему в ближайшее время.

Я опять сижу на работе как на иголках. То и дело звоню домой, спрашиваю, как дела.

Ближе к четырём шеф выходит в приёмную и обескураживает меня новостью:

- Лика сбежала. Мне охранник сейчас позвонил, что уехала на такси с чемоданом.

- А малыш? Что с Яриком?! - руки трясутся и спрашиваю единственное, что меня волнует.

- Ярик на кухне спал в коляске, когда она ушла. Даже не попрощалась ни с кем, поганка…

Тело слабеет, будто из него выпустили воздух. Пружина внутри разжимается, сбрасывая напряжение.

- Можно я поеду домой? - спрашиваю у мужа.

- Вместе поедем. Лер, наверное, тебе придётся уйти с работы. Как ты на это смотришь? - осторожно интересуется.

- Нормально смотрю. Я и сама хотела тебе сказать, что через несколько месяцев уйду в декрет, да всё времени не было, - краснея, делюсь своей тайной.

- Ты? В декрет? Мы что, ребёнка ждём? - шалеет Баринов и отказывается поверить в грузовик подарков, перевернувшийся на его дороге.

- Ждём…

Муж обходит стол, бережно поднимает меня на руки и целует:

- Лерка, похоже, я многодетный отец! Спасибо Столетову! Надо ему какую-то работу подкинуть, а то вдруг мою дочь содержать придётся? Не вытянет мужик…

Лер, люблю тебя. И всех наших детей. Ты делаешь меня по-настоящему счастливым…

Пять лет спустя.

- Отдай! - кричит Ярослав и тянет из рук Павла небольшой мячик.

- Не дям! Я пелвый! Мне дядя Селёжа разрешил! - сопротивляется четырёхлетний Паша.

Рядом с громким лаем скачет щенок лабрадора Джек и требует бросить ему мяч. Эта игра ежедневно сводит с ума соседей, потому что шум стоит невероятный.

В калитку заходят Максим и Марина, они вернулись на выходные из универа.

- Мелкие, привет! Что опять не поделили? - Максим разнимает драчунов и достаёт из рюкзака второй точно такой же мяч. - Держите! Обещайте, что больше не будете ссориться.

- Спасибо, Макс, не будем! - кричит и кидает мяч в сторону. Джек тут же срывается с места и бежит в кусты малины за добычей.

- А есё сто пливёз? - хитро прищуривает глазки младшенький и смотрит в ожидании на Макса.

Марина подхватывает Павлика на руки и несёт в дом:

- Пошли, хитрюга, дома всё покажем.

Тут же оборачивается назад и кричит Ярославу:

- Ярик, догоняй, а то тебе вкусненького не достанется!

Дочь балует младших конфетами втайне от меня. Я делаю вид, что не знаю, но на самом деле слежу, чтобы не закармливала.

Судьба оказалась той ещё затейницей.

Когда я застала бывшего мужа на корпоративе с дочкой генерального директора, даже подумать не могла, что стану мамой четверых прекрасных деток.

Я вышла замуж за Баринова. Его дочь после родов сбежала в Испанию к матери. Егор прекратил финансово поддерживать Лику, и ей пришлось выйти замуж. Испанец не ожидал, что русская невеста после свадьбы превратится в упрямую, ленивую, не умеющую вести хозяйство фурию, и быстренько оформил развод.

Мама Анжелики сразу дала понять, что на её помощь рассчитывать не следует, и деточка ушла в содержанки к богатому женатому бизнесмену.

Когда супруга узнала о похождениях дражайшей половины, то выдрала Лике половину шевелюры. С кем теперь живёт жертва адюльтера, мы не знаем.

Егор лишил дочь родительских прав, затем оформил опеку над внуком, а чуть позже усыновил. Ярик зовёт нас мамой и папой и пока не догадывается, что у него есть другие родители.

Столетов отписал квартиру Марине и Максиму. Под давлением Баринова, конечно. Бывший муж пил пару лет, а потом его подобрала добрая женщина, на десять лет старше Вадима. Закодировала, привела в божеский вид, помогла устроиться на работу и теперь имеет ручного мужа.

Вадика держит в железном кулаке: шаг влево, шаг вправо – расстрел.

Я снова работаю в компании Егора. Дома сидеть мне не понравилось. У нас есть две няни, охранники, которые не прочь позаниматься с мальчишками спортом, Анна Тимофеевна и Люся – роднее всех бабушек.