Самый близкий человек оказался сволочью. Я заперта в клетку обстоятельств. Уйти с детьми мне некуда, а он уходить не желает.

Голова просто пухнет от тяжёлых мыслей. Ситуация кажется безвыходной. Искать поддержки мне не у кого. Надежды на Баринова тоже никакой нет. Он дал понять, что не станет вмешиваться.

Работа…

У меня есть работа. Стабильный доход, которого нам с детьми должно хватить и на аренду жилья, и на еду, и на проезд.

Хочется верить, что кружки им будет оплачивать отец. Всё-таки детей он любит, потому и цепляется за них…

Успокоенная этой мыслью, я засыпаю.

Чего не ожидаю, так это того, что следующий день станет едва ли не сложнее предыдущего…

Ещё один удар судьбы.

Ещё одна рухнувшая опора.

А сил у меня почти не осталось…

***

Вадим и Анжелика.

Девочка, которой всё разрешалось.

Она не знает слова "нет".

Папа слишком многое ей позволял.

"Чужой мужчина?

Ерунда.

Будет моим!"

Отец был против этой связи. Но никто его не спрашивал. Дочь взяла "чужое", но папа сам привёл её в фирму на практику и узнал о близких отношениях Вадима и Лики поздно. Беременность дочери связала ему руки...

Анжелика и Егор Борисович Баринов

На работу сегодня опоздываю. Бессонная ночь на неудобном маленьком твёрдом диванчике. Кружащиеся в голове стаей ворон тёмные тяжёлые горькие мысли. Экстренный подъём – забыла завести на телефоне будильник, разбудили дети, которым нужно было быстро позавтракать перед школой. Хмурый Вадим, страдающий похмельем и плохим настроением.

Всё это заставляет лихорадочно суетиться на кухне с приготовлением еды и дольше обычного приводить себя в порядок.

Машины у дома нет, её нужно забрать сегодня от ресторана. Вызываю такси и мы долго пробираемся по пробкам.

Замечаю, что коллеги странно на меня поглядывают. Охранник на входе провожает хмурым, осуждающим взглядом. Девчонки-дизайнеры хихикают над чем-то в телефоне и украдкой посматривают в мою сторону.

Мне не по себе. Чувствую какую-то неловкость, тревогу, дискомфорт.

Достаю карманное зеркало и внимательно рассматриваю своё лицо: глаза на месте, помада не размазалась, пуговицы на блузке тоже все застёгнуты. Не могу объяснить непонятное оживление в коллективе и неподдельный интерес к собственной персоне.

- Валерия Андреевна, вас шеф вызывает, - заглядывает в кабинет секретарь Людочка.

Я встаю из-за стола, одёргиваю юбку и решительным шагом отправляюсь к начальнику. Надеюсь, наш отдел не слишком накосячил, иначе по какому поводу ему вызывать меня на ковёр?

Но я жестоко ошибаюсь. Снова. Кажется, судьба решила выбить у меня из-под ног последнюю опору...

Директор в кабинете стоит у окна и смотрит на падающий снег. До Нового года осталось всего несколько дней, и впервые мне не хочется отмечать этот праздник. Теперь он будет ассоциироваться с изменой мужа, горьким разочарованием, крахом моей семейной жизни.

Не хочу…

- Можно, Марк Николаевич? - заглядываю в кабинет.

- А, Валерия Андреевна! Входите, голуба, присаживайтесь, - Матвеев поворачивается на звук и приглашает меня к столу. Сам садится в большое кожаное кресло.

Невысокий рост и невзрачная внешность заставили этого мужчину отчаянно карабкаться наверх. К пятидесяти годам он имеет успешный бизнес в области рекламы, свою типографию, красавицу жену модельной внешности и одарённого сына. Мальчик учится в специализированной гимназии, идёт на золотую медаль.

Шеф растерянно проводит рукой по своей лысой макушке, теребит узел галстука, словно ему нестерпимо душно и хочется развязать аксессуар.

Позже я понимаю: Матвеев просто не знал, как подступиться к неприятному разговору и разрешить сложившуюся ситуацию.

Не глядя в глаза, он начинает:

- Валерия Андреевна, не буду ходить вокруг да около. Вот вам ручка и листок бумаги – пишите заявление по собственному желанию.

Я отказываюсь верить в услышанное. Лихорадочно вспоминаю, с каким проектом могла так промахнуться, недоглядеть, пропустить ошибку.

- Вы что, меня увольняете? - таращусь на начальника в полном недоумении. Он кивает, всё так же отводя взгляд.

- За что? Почему?

- А вы не знаете? - Матвеев находит в себе силы посмотреть на меня. - Неужели не видели ролик в сети?

Шеф берёт со стола телефон, скроллит ленту, заходит по ссылке и показывает мне видео, снятое кем-то на корпоративе мужа и слитое в интернет.

- Поздравляю, вы нынче звезда ТикТока. Посмотрите, сколько просмотров. В комментариях идёт конкурс на лучшее название ролика. «Кровавая баня», «Пир вампиров», «Месть обманутой жены»…

У меня пропадает дар речи. Я смотрю на своё искажённое злобой лицо на экране и вспоминаю свои чувства. Ярость, которая захлестнула в тот момент. Серый туман в голове, барабанящий в висках пульс, острую боль в груди…

Я словно снова стою напротив мужа и его любовницы и смотрю на счастливую пару. А мой мир рушится, осыпается песком времени и покрывается сажей потухшего семейного очага.

На видео рядом с Ликой мелькает генеральный директор "Алмазов Сибири".

Откуда-то издалека доносится голос Матвеева:

- Простите, но нашей компании лишнее внимание прессы не нужно. СМИ этот скандал не обойдут стороной, будьте уверены. Баринов ­– не та фигура, которую можно игнорировать. А его присутствие здесь только слепой не заметит.

Молчу. Не знаю, что сказать. Сжимаю под столом похолодевшие руки и кусаю губы.

«Только не реви! На работе нельзя плакать! Это не профессионально! Держись!»

Глубоко дышу, чтобы солёное море осталось внутри и не выплеснулось наружу.

А Матвеев продолжает пинать мою последнюю опору:

- Хоть мы и рекламное агентство, но чёрный пиар не приветствуем. Сумели устроить скандал в известной корпорации, сумейте и оградить от него родную контору. Я ценю вас как профессионала и глубоко сочувствую как обманутой женщине, но и вы меня поймите – под угрозой дело всей моей жизни…

Мне было всё ясно. Да и как я могла просить Матвеева так рисковать? Он много хорошего для меня сделал, вырастил от простого дизайнера до руководителя отдела. Платил зарплату, выписывал щедрые премии, к праздникам всему коллективу дарил небольшие подарки.

Без слов взяла ручку и написала заявление.

Стыд густой горячей волной поднялся откуда-то снизу, покрыл моё лицо отвратительными красными пятнами, сделал багровой шею.

Парадокс: согрешил муж, а стыдно было мне…

- Простите, Марк Николаевич, я не ожидала, что так получится, - извиняюсь, обернувшись уже в дверях.

Шеф тоже чувствует себя не в своей тарелке:

- Ничего, Лера, всякое в жизни бывает. Ты держись. Я распоряжусь, чтобы тебе выплатили всё до копейки и премию по итогам года. На какое-то время этих денег хватит. Если не найдёшь работу – позвони, я по своим каналам попробую тебя пристроить. Ну, и денег подкину, если понадобится…

- Спасибо вам, - благодарю и скорее покидаю кабинет директора.

Быстро бегу по коридору, чтобы уединиться. В туалетной комнате закрываюсь в кабинке и от души реву.

Матвеев – хороший мужик, я его понимаю, но обида от этого меньше не становится. Отчаяние заполняет каждую клеточку тела. Что мне делать?

Нет денег, нет работы, нет убежища, где я с детьми могла бы спрятаться и переждать жизненный шторм.

Ехать к родителям в Хабаровск, менять хорошую школу и перспективы высшего образования в столице на холодный климат и более низкое качество образовательных услуг – не вариант.

Снимать жильё в Москве теперь не по карману, пока не устроюсь на новую работу с достойной зарплатой.

Есть подруга, которая может приютить на время: Света работает бортпроводницей и дома бывает редко. Думаю, пару недель мы сможем у неё перекантоваться. Видеть Вадима я больше не могу…

От души наплакавшись, умываю лицо и иду в кабинет за вещами. До конца рабочего дня мне не выдержать насмешливые и сочувствующие взгляды коллег.