А, Лерочка, что молчишь? Ещё что-то было? Говори!

Егор хватает меня за руку, перекидывает на кровать и нависает сверху.

В его глазах ледяной огонь. На лбу испарина, ноздри раздуваются, как у остановленного на скаку коня.

Чувствую себя виноватой и глупой.

- Благодаря тебе я сегодня себя таким мудаком почувствовал! Мою женщину обижают, а я стою в стороне. Эти куры совсем страх потеряли. Знал, что бабский коллектив – осиное гнездо, старался туда не лезть без надобности, но эти твари слишком распоясались.

Егор смотрит на мою испуганную физиономию, садится на кровати, трёт руками лицо и устало рассказывает:

- Уволил к хренам главбуха за профнепригодность. Без сомнения, история с премией – её рук дело. За ней следом по этапу отправил Грачевскую. Пусть бежит к папочке жаловаться. Разорвёт контракт родитель – нового партнёра найдём. Как пока осталась. За неё Новиков поручился, что не будет отсвечивать.

Я поднимаюсь и сажусь рядом. Хрипло спрашиваю:

- Почему мне не позвонил? Почему запер? Знаешь, сколько я всего передумала…

- Мне нужно было время, чтобы разобраться. Лера, я знал, что ты разумная, взрослая женщина, умеешь себя держать в руках, и никаких истерик не будет. Но было подозрение, что сбежишь, не дождавшись меня. Так и получилось, - кивнул на чемодан.

Стало стыдно, но я решила не сдаваться. Если сейчас прощу ему такое обращение, он и дальше будет практиковать террор.

- Егор, никогда… Слышишь, никогда не смей садить меня под замок. Это домашнее насилие. Ты не получишь от меня рабской покорности и благоговейного поклонения, не тот у меня характер.

Да, я сейчас слабая и уязвимая, стараюсь не вступать в конфронтацию с твоим гадюшником, потому что у меня задача выжить, адаптироваться к новым условиям и вернуть дочь.

Но я ничего не забываю.

И поверь, твои курицы не остались бы безнаказанными.

Говорю, а у самой ком из колючей проволоки стоит в горле. Так жалко себя…

Баринов разворачивается, садит меня к себе на колени и начинает баюкать:

- Дура ты, Лерка. Я мужик, я должен тебя защищать и разбираться с врагами. Думал, что там детские игры, а на самом деле бабы так распоясались, что уже на уголовную статью себе пакостей наделали.

Сегодня ребята поставят камеры в приёмную. Не думал, что они когда-нибудь понадобятся. Службу безопасности вздрючил, на работу и с работы будешь ездить с водителем-охранником.

- Нет, Егор, нет! - в ужасе отшатываюсь от мужа. - Не надо. Пожалуйста. Что обо мне будут говорить сотрудники? «Зазналась, нос задрала, с охраной ходит?» Ты этого хочешь?

- Мне плевать, что и кто будет говорить. Лишь бы мы спали спокойно, и я не волновался за твоё здоровье.

Баринов ставит меня ноги, встаёт, снимает пальто.

- Устал как собака. И жрать хочу. Лер, пошли ужинать, я сегодня даже не обедал…

Моя совесть просыпается, и я тащусь за Егором на кухню, по пути отношу в прихожую его пальто.

Вот как он это делает, а?..

Ещё двадцать минут назад я хотела с ним разводиться, а сейчас прижимаю к себе пальто, жадно вдыхаю запах мужчины и жмурюсь от удовольствия.

Морок какой-то, ей-Богу…

На следующий день я иду по офису с высоко поднятой головой. Надо учиться у Баринова игнорировать чужое мнение. Умному объяснять не надо, а дураку – нет смысла. Поэтому опираюсь только на себя и своего мужа.

Заместитель бухгалтера, повышенная до исполняющей обязанности главбуха, появляется в приёмной в одиннадцать часов.

- Добрый день, Лерочка Андреевна, - щебечет Галина Дудина.

Ей тридцать пять, одна воспитывает дочку, замужем не была, но на внимание Егора не претендует, как мне показалось.

- Здравствуйте, Галина Сергеевна. Егора Борисович нет, он на совещание в министерство уехал, - информирую сотрудницу.

- А я не к нему, я к вам.

Моя бровь ползёт вверх. Что это от меня могло понадобиться бухгалтерии?

Галя оглядывается на дверь, а потом ставит на стол пакет с логотипом известной косметической фирмы:

- Тут косметика из Дьюти Фри, я с дочкой в Турцию летом летала, купила на всякий случай. И конфеты. Это вам к Восьмому марта.

Мне становится противно. Терпеть не могу, когда передо мною заискивают.

- Галя, уберите сейчас же. До Восьмого марта ещё целый месяц. Мы с вами едва знаем друг друга, какие могут быть подарки? - отпихиваю пакет.

Но настырная бухгалтерша настойчиво двигает его в мою сторону. На щеках нездоровый румянец, губы трясутся, через линзы очков вижу, как влага заполняет её глаза:

- Лерочка Андреевна, понимаете, я ведь знала, что Эльвира Сергеевна подправила приказ. Слышала их разговор с Ладой Юрьевной. Это Грачевская её попросила, про должок какой-то напомнила. Но я побоялась пойти и сказать вам или Егору Борисовичу. Думала, что Зорина меня потом с работы выживет. Вы же знаете, какая она злопамятная.

В общем, струсила я. Простите меня, пожалуйста, и этот небольшой подарок примите в качестве извинения. Поговорите с Егором Борисовичем, чтобы он меня не увольнял. Я ведь одна с дочкой, где я ещё найду такую хорошую работу?..

Дудкина отступает к двери маленькими шажками. А я встаю, беру пакет, выхожу из-за стола и сую презент ей в руки:

- Не глупите. Никто вас увольнять не собирается. Забирайте свои подарки и идите на рабочее место. Косметика вам самой пригодится, а конфеты пусть дочка съест. Я не ем сладкого.

Разворачиваю её лицом на выход, но эта идиотка продолжает меня уговаривать:

- Простите, я не знала. Может вместо конфет кофе купить или какой-то дорогой чай?

- Идите, Галя! Не злите меня! - я уже не разговариваю, а шипела.

Так и в гадюку превратиться недолго.

Со змеями жить – шипеть и язвить...

Несколько дней наша жизнь идёт своим чередом, но наступает вечер пятницы, и я решаюсь позвонить Столетову, потому что Марина продолжает меня игнорировать.

После ужина Егор уходит в кабинет. К нам в гости зашёл сосед, отец Никиты, и мужчины решили «хлопнуть по коньячку». Я же отправляюсь в спальню и набираю бывшего мужа.

- Да, Леррррра… - с трудом выговаривает Вадим. Кажется, он пьян в стельку.

- Столетов, ты где? - резко спрашиваю, слыша на заднем фоне музыку и громкие голоса.

- В борделе, - глупо хихикает муж.

Затем начинает икать и оправдываться:

- Да шутю я, шутю. Пятница, зашёл с коллеками в баррр…

- Вадик, ты лыка не вяжешь! Марина где? Ты ей звонил? Как ты дома такой покажешься? - меня натуральным образом трясёт от злости. Эта скотина совсем не думает о дочери!

- А я домой не пойду, - кривляется пьяный бывший. - Правда, Виолетта?

Рядом с трубкой какая-то девка мурлыкает и смеётся.

- Правда, дорогой! Сегодня котик ночует у меня, - пищит в трубку.

Тварь! Какая же он тварь!

Не знаю, что делать. Идти к Егору и портить ему вечер? Говорить, что мне надо слетать в Якутск и забрать дочь? Или подождать до утра и позвонить Марине. После ночи без отца, думаю, она решит поговорить с матерью. Больше ей не на кого опереться.

Я сбрасываю звонок и иду в комнату Максима. Он мастерит какую-то модель самолёта. Егор увлёк его моделированием, показав свою коллекцию и накупив прибамбасов. Они теперь вместе что-то клеят, собирают. Егор подсказывает сыну, когда у того возникают трудности со сборкой.

Взрослый мужчина, а детские увлечения никуда не делись. Правда, теперь можно прикрываться пасынком…

- Максим, я звонила папе, - сообщаю ребёнку.

Он сразу хмурится, заметив моё волнение.

- И? - задаёт короткий вопрос.

- Он пьян. Абсолютно. Даже говорит с трудом. Ночевать дома не намерен. Я волнуюсь за Марину. Может, поехать и забрать её оттуда? - советуюсь со своим мудрым мальчиком.

- Мама, даже не думай! Вот когда она сама позвонит и попросит, тогда и поедешь. А так ты её привезёшь, а она продолжит нервы трепать. Тебе это надо?- спокойно отвечает Максим.