И поэтому, усевшись на снег возле коровника, пёс стал караулить котов. Но коты не показывались.

Сияло солнце. Над колхозными избами, прямо в небо, поднимались тонкие струйки дыма.

Тишина стояла на дворе, и только слышно было, как вздыхала Зоренька в своем коровнике.

Сколько времени прошло — неизвестно.

Черныш всё сидел неподвижно и уже начал слегка замерзать, как вдруг на сеновале раздался тонкий голос Дымки:

— Недурно мы ночью поели, недурно!

— Прекрасное было мясо, прекрасное! — проговорил Фомка.

— Ш-ш-ш!.. Молчите, ребята! — зашипел Васька. — Нас подслушивают!

— Кто? — удивился Дымка.

— Корова, вот кто!

— А что она понимает в наших делах? — усмехнулся Фомка. «Ага! — подумал пёс Черныш. — Надо будет, потом побеседовать с Зоренькой».

А коты продолжали разговаривать, не подозревая, что Черныш слышит их.

— Молодец, Васька! — сказал Фомка. — Ловко ты придумал: подсунуть обезьяне кусок мяса.

— Ловко, ловко! — похвалил Дымка. — Все теперь думают, что это Жаконя украл мясо! Ха-ха-ха!

— Слушайте, ребята, — сказал Васька. — Сегодня днём Старуха уйдёт в магазин за продуктами…

— Она бы, конечно, сварила щи с мясом, да ведь мясо — тю-тю! — заметил Дымка и опять засмеялся.

— Верно. Так вот, — продолжал Васька, — Старуха уйдёт, и в избе никого не останется, кроме этой глупой обезьяны, которая хочет принести пользу. Тогда мы сделаем вот что…

Тут Васька заговорил шёпотом, и Черныш ничего не мог расслышать.

«Что они опять там затевают?»- думал пёс, настороженно подняв уши.

Наконец коты заговорили громче:

— Молодец, Васька! Хорошо придумал.

— И тогда ей сильно попадёт! — хрипло засмеялся Васька. — Но зато мы будем ни при чём.

— Вот она и принесёт нам пользу! Ха-ха-ха! — захохотал Фомка.

— Хи-хи-хи! — поддержал Дымка.

— Хо-хо-хо! — согласился Васька.

Услышав этот безобразный смех, Черныш от возмущения тявкнул громко и сердито.

Только один раз тявкнул Черныш, но и этого было достаточно. Коты испугались и в ту же секунду удрали с сеновала.

Черныш не погнался за ними. Передними лапами он толкнул тяжёлую дверь коровника и очутился перед Зоренькой, которая задумчиво пережёвывала сено.

— Ты слышала, о чём шептались коты? — спросил пёс.

Корова медленно моргнула длинными ресницами и нехотя ответила:

— М-м-м… кажется, кое-что слышала.

— Что же они говорили?

— Они., м-м-м… Они, по-моему, собираются украсть молоко, которое я дала Старушке.

— Ах, вот как! И что ещё?

— Потом они, кажется, говорили о какой-то обезьяне… М-м-м… Ты меня извини, я не очень внимательно слушала, потому что в этот момент размышляла.

— Интересно знать, о чем же это ты размышляла?

— О рогах. Вот как ты думаешь, Черныш: зачем у меня выросли рога, если я не люблю бодаться?

— Не знаю. Раз выросли, значит, так надо. Ты вот лучше вспомни, что коты говорили про обезьяну. Это очень важно.

— Важно? — Зоренька вздохнула. — Ах, Черныш, для меня самое важное в жизни — сено. И рога.

— А всё остальное тебя не волнует?

— Видишь ли, мне нельзя волноваться — у меня может испортиться молоко.

— Нельзя быть такой равнодушной коровой! Надо интересоваться всем, что делается на свете. И надо помогать другим, когда они попадают в беду.

— Вот если бы у тебя были рога…

— Рогов у меня нет! — разозлился пёс. — Но у меня есть зубы! И если ты сейчас же не вспомнишь, о чём говорили коты, я тебя укушу!

— Не надо сердиться, Черныш… Я постараюсь вспомнить…

М-м-м… По-моему, коты хотят украсть молоко. И при этом хотят окунуть в молоко обезьянку, чтобы люди подумали, будто это она украла.

— Разбойники! — возмутился пёс. — Спасибо, Зоренька. — Теперь мне всё ясно. Надо спешить!

Он воинственно залаял и побежал в избу.

А корова всё так же задумчиво жевала сено и думала: «Зачем мне рога, если я небодливая?..»

Говорят, что она и сегодня всё думает об этом.

Сердясь и негодуя, Черныш вбежал в избу. Надо было немедленно спасать обезьянку, иначе коты снова предадут её.

Старушка собиралась в магазин.

На столе стояла крынка с молоком.

Жаконя лежал на полу и, свернувшись калачиком, крепко спал. Конечно, спать на твёрдом полу куда хуже, чем на мягкой кровати, но Жаконя почувствовал, что он в чём-то виноват, и постеснялся попросить Старушку положить его на кровать.

Васька, Фомка и Дымка уже пробрались в избу, лежали на печке и хитро посматривали то на молоко, то на Жаконю.

Старушка, ничего не подозревая, надела полушубок и завязала платок под подбородком…

Черныш не раздумывал. Он понимал, что если Жакони в избе не будет, то коты не смогут безнаказанно вылакать молоко. Поэтому пёс подбежал к спящей обезьянке и, осторожно схватив её зубами, опрометью бросился из избы!

Старушка закричала: «Черныш! Черныш!..»

Куда там! Черныша и след простыл.

— Коты, ко мне! — вопил Жаконя. — Коты, ко мне!.. Однако котов не было видно.

А пёс Черныш мчался всё быстрее и быстрее. Снег летел из-под собачьих лап. Косматая шерсть покрывалась инеем.

Чтобы немножко отдохнуть, пёс остановился и положил Жаконю на снег, рядом с собой.

— Ой-ой-ой! — закричал Жаконя. — Я простужусь и умру!

— Не умрешь, — успокоил Черныш. — Тряпичные обезьянки от холода не умирают.

— Коты, ко мне!.. — звал Жаконя.

— Зря кричишь, — сказал пёс. — Котам до тебя нет никакого дела. Очень ты им нужен!

— Они — мои друзья!

— Хороши друзья! — воскликнул Черныш. — Разве ты не видишь, что они — разбойники и предатели: сами воруют, а тебя заставляют отвечать за них! Эх, сразу видно, что ты не обезьяна, а просто — тряпка!

— Не смей так говорить!

— Скажи спасибо, что я унёс тебя из избы, а то пришлось бы тебе сегодня отвечать за украденное молоко.

— Неужели это — правда? Неужели коты меня обманули?

— Ещё как!

— Что же мне делать?

— Держись поближе к людям, — посоветовал Черныш. — Дружи с теми, кто честно работает!

— Но ведь я никому не нужен здесь, в Сибири…

— Много ты понимаешь! Здесь, в Сибири, нужен каждый, кто приносит пользу, кто помогает людям жить и работать.

— Но ведь я маленький, — захныкал Жаконя. — Какая уж от меня помощь?

— И маленький может приносить большую пользу! Ну, мне нужно спешить, я тороплюсь. Поехали дальше!

И Черныш, подхватив Жаконю, побежал ещё быстрее.

Деревня осталась позади.

Теперь Черныш пробегал мимо каких-то машин, подъёмных кранов, мимо брёвен железных труб, кирпичных стен… Здесь строили завод.

Рабочие-строители с удивлением смотрели на чёрного пса:

— Глядите, собака!

— Она что-то держит в зубах!

— Куда она бежит?

— Что ей здесь надо?

Черныш хорошо знал, куда бежит и что ему здесь надо. Он с разбегу перепрыгнул через две ямы, прошмыгнул в ворота, возле которых стоял сторож с ружьём, и, подбежав к небольшому домику с надписью «Начальник гаража», стукнул обеими лапами в низкое широкое окошко.

Тотчас же рядом приоткрылась дверь и чей-то знакомый голос позвал: «Черныш, иди сюда!»

Пёс вбежал в жарко натопленную комнату, завилял хвостом и, разжав зубы, положил тряпичную обезьянку на колени человека в телогрейке… Потом Черныш ещё раз вильнул лохматым хвостом и поспешил обратно — сражаться с наглыми котами.

— Жаконя! — удивлённо воскликнул человек в телогрейке.

Это был Папа шестилетнего Мальчика.

Через минуту Жаконя важно сидел на Папином рабочем столе между большой чернильницей и телефоном, который часто звонил.