И, конечно, как только я почувствовала себя совсем хорошо, мне позвонила Ленка. Сейчас начнет ныть, что я плохая сестра, злая и не прикрыла ее на работе. Хотя, вообще-то, это не работа, а только стажировка! И по результатам работодатель будет решать, принимать ее на полноценную ставку или нет.

— Да, — отозвалась строго и услышала в ответ всхлип. Сестра плакала. — Лен! Что случилось?!

Сестра молчала, и мне пришлось прикрикнуть:

— Да, что случилось-то?!

В уме уже прикинула, как буду ее успокаивать, что на кобеле Стасе свет клином не сошелся, что и на ее улице появится классный парень… — как она выдавила не своим, дрожавшим голосом:

— Вера. У меня проблемы… — и с таким страхом, что я нутром просекла, случилось нечто ужасное.

— Лена! В чем дело? — вопросила строго, иначе от нее еще долго ничего не добьюсь.

Как медик я точно знаю: паника — явление заразное. И кто-то из нас должен быть максимально собран и спокоен. Да и какие у Ленки могут быть проблемы?!

В трубке раздалось шуршание, а потом на том конце замурлыкал злым тоном тот, от голоса которого у меня душа ушла в пятки.

— Приезжайте, Верочка, — мягко, с едва уловимой насмешкой произнес Максим Викторович. — Приезжайте скорее, у меня для вас прекрасные новости.

— Что с Леной? — севшим голосом спросила я.

— Это совершенно не телефонный разговор, Верочка.

— Я на работе.

— Я знаю, кем и как вы работаете.

Меня бросило в холодный пот. Знает. Господи. Виктор Михайлович с меня голову снимет!

— Кто-нибудь еще знает? — хрипло спросила я.

— Только я, — в его голосе прозвучал металл. — Так вы едете? Или мне сделать с вашей сестрой что-нибудь… интересное?

На заднем фоне рыдала сестра, в трубку угрожал Келер-младший, и я не понимала, что происходит. Чего такого Ленка могла натворить?! Разве что какую-нибудь бумажку просрать.

Ничего, это все ничего. Я разберусь. Главное, убедить Максима Викторовича молчать. Он ненавидит отца и, если узнает… Тьфу, дурная. Он уже знает! Надо убедить его молчать. Мой контракт составлен так хитро, что я заведомо виновата в огласке. Даже если моей вины нет. Ох, блин-блин-блин, Ленка, ну что у тебя там произошло?!

Моего вида было достаточно, чтобы убежать с рабочего места без каких-либо объяснений. Хотя, конечно, чтобы не создавать прецедентов для других работников, я положила на стол Кёлеру-старшему лист с заявлением. Все набрасывала от руки своим корявым почерком. Мол, так и так, прошу отпустить меня с работы по семейным обстоятельствам.

Виктор Михайлович внимательно посмотрел на меня и пожал плечами — иди, если надо.

Пока ждала такси, немного успокоилась и настроила себя на рабочий лад. Этому помогла смс-ка от мамы — она уведомила, что ей срочно требуется посетить цветочную выставку где-то за МКАДом, так что мы можем не рассчитывать на ужин, если вдруг приедем. Я-то без звонка не приезжаю, совершенно нет времени, все время при Келерах, а вот Ленка бывает да наведывается. Но в любом случае с мамой все как всегда, Ленку я сейчас увижу — все живы, остальное утрясется.

Через тридцать минут влетела в здание, думая о том, что в детстве Ленку мало пороли. На самом деле нас вообще не пороли, но если я выросла ответственной, то сестра — полной противоположностью. Так что для нее мама могла бы и исключение сделать.

Стеклянный лифт уносил меня в головной офис Кёлера-младшего.

Невольно любуясь видом, открывшимся с высоты, поняла, почему Ленка захотела работать именно здесь — по-западному деловой стиль, вот-вот Ричард Гир вырулит из-за поворота, что для молодой, романтичной девчонки мечта.

Вот только я уже пиетета перед мужчинами в дорогих костюмах не испытывала. Насмотрелась на их выходки благодаря работе. И сейчас не ожидала ничего хорошего.

Самое паскудное, что я поручилась за сестру. Пусть на словах и не перед Максимом Викторовичем, а перед его отцом… — все равно это накладывает на меня определенные обязательства.

Мягко звякнул лифт, открылись створки, и мое сердце ни с того ни с сего пустилось вскачь. Как ни оттягивай момент, эту встречу не отменить.

Выйдя из лифта, я хотела перезвонить Максиму Викторовичу, поскольку в этом месте я была всего один раз и ничего не запомнила. Но меня встречали.

Грузный, шкафоподобный мужчина, на котором едва сходился пиджак, обратился ко мне по имени-отчеству и велел следовать за ним.

— Как у вас строго, — нервно произнесла я, но Шкаф промолчал. Только одарил меня странным, нечитаемым взглядом и, круто развернувшись, уверенно повел куда-то вглубь делового офиса.

Я спиной ощущала, как на меня тайком поглядывают работники Кёлера-младшего. Еще одно подтверждение, что в его кабинете меня ждет нечто неприятное. Да что же Ленка могла натворить?!

Сопровождавший меня мужчина миновал секретаря, и наконец-то мы отказались в кабинете, на котором скромная табличка с золочеными буквами гласила: «Максим Викторович Кёлер. Руководитель».

Внутри, вопреки светлому, жаркому дню, царил полумрак, резкий запах табака. Жалюзи задернуты, Ленка сидела ко мне спиной, сгорбившись… И я сразу бросилась к ней, не обращая внимания на других.

— Какие милые сестринские чувства, — язвительно выплюнул Келер, развалившийся в кресле и смаковавший сигару. — Оставьте при себе.

Сжав холодную руку сестры, я повернулась к нему и одарила Кёлера презрительным взглядом. Но он смотрел на меня с не меньшим отвращением.

— Дмитрий, подожди за дверью, — коротко распорядился Максим Викторович. И как только Шкаф вышел, натянул надменную улыбку и заговорил с сестрой: — Итак, Елена Леонидовна, кто заплатил вам за попытку взлома моей почты?

Ленка подняла голову, посмотрела на меня глазами побитой собаки и с кривой улыбкой выдохнула:

— Прости, но я совсем не умею врать.

Меня как обухом по голове ударили.

— Так и не ври, — выдавила я. — Скажи правду.

— Но ведь это ты меня попросила, — из глаз Ленки покатились крупные слезы. — Ты же ради этого меня сюда и устроила, а я говорила, что не смогу. Что попадусь! А ты… Максим Викторович, простите, простите меня-а…

Она икала, размазывала слезы по лицу и обвиняла меня во всех смертных грехах. А я сидела, ошарашенная предательством, не в силах даже отпустить ее руку. Господи, да за что?!

— За что ты со мной так? — тихо спросила ее, убитая предательством родного человека. — Я маме расскажу.

Мне даже стало стыдно за эту детскую фразу. Но… Мое слово против слова сестры. А учитывая, что Максим Викторович меня уже за что-то ненавидит…

Максим Викторович Кёлер

Я не сопляк и давно не верю в спектакли. Достаточно одного взгляда, чтобы понять: между ним и ней интрижка.

Стоит ли удивляться? Можно было ожидать чего-то иного? Нет. От него я подобного и ожидал, но от нее?

Надо же, скромница, вечно в строгих костюмах, прикидывается целочкой, а по сути обычная шлюха, только хитрее. Странно лишь: внешностью и фигурой не обделена, деловые связи есть — неужели не могла найти себе лучше претендента? Хотя бы моложе, чтобы трахаясь, не тошнило от омерзения.

Я циник и ни за что поверю, что у нее к старому хрычу неземная любовь.

Насмотрелся на таких подстилок. Достаточно помахать кредиткой перед носом, правленным у пластического хирурга, и надутыми губами, у продажных шлюх срабатывают инстинкты.

И у этой тоже сработали сосательные и хапательные. А мама, наивная душа, расхваливает ее: «Верочка то, Верочка се…»

Я поначалу верил, что это так, а потом поразился, как мама, умная женщина, не замечает очевидного? Неужели за столько лет так и не разобралась, какой отец мудак? Неужели от любви ослепла?