«This intoxicating augmentation of wealth and power is entirely confined to classes of property». (В переводе на немецкий: «Это ошеломляющее увеличение богатства и мощи всецело ограничивается имущими классами».)

то есть буквально так, как цитирую я.

Этим уже неопровержимо доказано, что немецкий союз фабрикантов «формально и по существу солгал», ославив эту «фразу» как «мой» фабрикат!

Заметим кстати: добропорядочная «Concordia» перепечатывает жирным шрифтом другое место, в котором Гладстон лепечет что-то о «необыкновенном и беспримерном для всех стран и времен» улучшении положения английского рабочего класса за последние 20 лет. Жирный шрифт должен доказывать, что я скрыл это место. Напротив! В Учредительном Манифесте я как раз особенно подчеркиваю вопиющий контраст этой циничной фразы с «ужасающей статистикой» («appalling statistics»), как ее правильно характеризует профессор Бизли, приводимой в английских официальных отчетах об этом периоде [С прочим апологетическим вздором из той же речи я уже разделался в своей работе «Капитал» (стр. 638–639)[171].].

Автор «Теории вексельного курса», подобно мне, цитировал не по «Хансарду», а по лондонской газете, которая напечатала бюджетную речь от 16 апреля в номере от 17 апреля. Я тщетно пытался разыскать в своем собрании выписок за 1863 г. данную выписку, а также название газеты, из которой она была сделана. Но это не меняет дела. Хотя парламентские отчеты лондонских газет всегда отличаются друг от друга, я все же был уверен, что ни одна из них не могла совершенно опустить это столь поразительное заявление Гладстона. И вот я раскрываю «Times» от 17 апреля 1863 г. — тогда, как и теперь, это был орган Гладстона — и нахожу там, на стр. 7, 5-й столбец, в отчете о бюджетной речи:

«That is the state of the case as regards the wealth of this country. I must say for one, I should look almost with apprehension and with pain upon this intoxicating augmentation of wealth and power, if it were my belief that it was confined to classes who are in easy circumstances. This takes no cognizance at all of the condition of the labouring population. The augmentation I have described, and which is founded, I think, upon accurate returns, is an augmentation entirely confined to classes of property».

В переводе на немецкий:

«Таково состояние нашей страны с точки зрения богатства. Я должен признаться, — что я почти с тревогой и болью взирал бы на это ошеломляющее увеличение богатства и мощи, если бы был уверен, что оно ограничивается только состоятельными классами [Слова «easy classes», «classes in easy circumstances» были впервые введены Уайкфилдом для обозначения собственно богатой части имущего класса[172].]. Здесь совершенно не принято во внимание положение рабочего населения. Увеличение, которое я описал» (которое он только что охарактеризовал как «это ошеломляющее увеличение богатства и мощи»), «всецело ограничивается имущими классами».

Итак, согласно отчету его собственного органа «Times» от 17 апреля 1863 г., г-н Гладстон «формально и по существу» заявил 16 апреля 1863 г. в палате общин, что «это ошеломляющее увеличение богатства и мощи всецело ограничивается имущими классами» и что до известной степени ему становится жутко уже при одной мысли, что этим увеличением богатства воспользовалась только часть этих классов, та часть, которая пользуется действительным благосостоянием.

«Italiam, Italiam!» [ «Италия! Италия!» (Вергилий. «Энеида», книга третья). Ред.] Наконец, мы добрались и до «Хансарда». Г-н Гладстон был столь благоразумным, что выбросил из этой состряпанной задним числом редакции своей речи местечко, несомненно компрометирующее его как английского канцлера казначейства; это, впрочем, обычная в Англии парламентская традиция, а вовсе не изобретение крошки Ласкера, направленное contra Бебель[173]. Точное сличение действительно произнесенной Гладстоном речи, как она фигурирует в «Times», с ее текстом, искаженным задним числом самим Гладстоном, дало бы немало забавного материала для характеристики этого елейно-велеречивого, педантичного, строго-религиозного буржуазного героя, робко выставляющего напоказ свое благочестие и свои либеральные «attitudes of mind» [настроения. Ред.].

Моя книга «Капитал» вызывает особое раздражение тем, что в ней приведены для характеристики капиталистической системы многочисленные официальные данные, в которых ни один ученый до сих пор не мог найти ошибки. Об этом обстоятельстве прослышали даже господа из немецкого союза фабрикантов. Но они думали:

[Шиллер. «Слова веры». Ред.]

Сказано — сделано. За справкой о кажущейся им подозрительной цитате в Учредительном Манифесте они обращаются к коллеге в Лондоне, к первому встречному Мунделла, который, будучи сам фабрикантом, поспешно шлет через Ла-Манш черным по белому написанное извлечение из «Парламентских дебатов Хансарда». Теперь они узнали мой секрет производства. Я не только изготовляю текст, но фабрикую также и цитаты к нему. И, опьяненные победой, они прокричали на весь мир: «Как цитирует Карл Маркс!» Таким образом, мой товар раз навсегда лишают кредита, и притом так, как это подобает фабрикантам, обычным деловым путем, без всяких издержек на научное исследование вопроса.

Досадный эпилог покажет, может быть, членам союза фабрикантов, что, как бы хорошо они ни разбирались в фальсификации товаров, они так же мало способны судить о товаре литературном, как осел — играть на лютне. Лондон, 23 мая 1872 г.

Карл Маркс

«Concordia» № 27, 4 июля 1872 г. Как защищается Карл Маркс

Наши читатели, вероятно, помнят статью «Как цитирует Карл Маркс» в № 10 этого журнала от 7 марта сего года. Мы рассматриваем там одно место из написанного Марксом Учредительного Манифеста Интернационала, которое приобрело в известной мере славу и часто приводится, в особенности социал-демократией, как яркое доказательство безнадежного ухудшения положения рабочего класса в условиях сохранения современного государственного и общественного строя. В этом месте Маркс цитирует бюджетную речь Гладстона от 16 апреля 1863 года. В этой речи Гладстон прежде всего констатирует, что произошел «необычайный и почти ошеломляющий рост» дохода страны, и он доказывает это увеличением подоходного налога. Но цифры, которые он для этого приводит, «очень мало или совершенно не принимают во внимание положение тех, которые не платят подоходного налога»; они «не принимают во внимание доходов рабочего населения и рост его дохода». Дело в том, что в Англии люди, имеющие меньше 150 ф. ст., не платят подоходного налога. Маркс воспользовался тем фактом, что Гладстон ссылается на это для правильной оценки своего масштаба, чтобы приписать Гладстону фразу: «Это ошеломляющее увеличение богатства и мощи всецело ограничивается имущими классами». Этой фразы нет, однако, нигде в речи Гладстона. Гладстон сказал как раз наоборот, что он не думает, чтобы это увеличение «ограничивалось тем классом людей, который можно охарактеризовать как находящийся в благоприятных условиях». И возмущенные нахальством, с которым Маркс так искаженно цитировал, мы заявили: «Маркс формально и по существу присочинил эту фразу».

Обвинение это было тяжелым, а будучи подкреплено неопровержимым документальным доказательством — прямо уничтожающим для господствующей среди нашей социал-демократии веры в никем не превзойденную основательную ученость, правдивость и непогрешимость лондонского оракула. Поэтому оно не могло быть оставлено без опровержения или, по крайней мере, без чего-либо похожего на опровержение. В № 44 «Volksstaat» от 1 июня [То есть, таким образом, почти через четверть года после появления статьи в «Concordia». Тем не менее газета «Volksstaat» имела бесстыдство уже через две недели после того, как она напечатала ответ Маркса, упрекать нас в том, что мы «геройски умолчали» об этом ответе. Мы думаем, что эта газета не имеет никакого основания так горячо желать второго и более острого опровержения ее господина и учителя. Причина задержки нашего ответа заключалась, впрочем, отчасти в том, что одного из цитируемых Марксом источников нельзя было здесь достать и пришлось выписать его из Англии, отчасти же в том, что для освещения именно этих цитат требовались более длинные выписки из указанных источников, вследствие чего данная статья оказалась необычно длинной, и из-за недостатка места мы были вынуждены несколько раз откладывать ее печатание. (Редакция «Concordia».)] Маркс пытался дать опровержение. Однако нашему противнику решительно не удалось оправдаться от упрека в mala fides [недобросовестности. Ред.] при цитировании. Способ его оправдания скорее доказывает эту mala fides, если он вообще может что-нибудь доказать. Бесстыдство, с которым он опять пользуется невозможностью для читателей «Volksstaat» проверить точность его данных, превосходит непристойность его способа цитирования.