Элеонора Маркс ответила Тейлору в ежемесячнике «To-Day» (февраль 1884 г.), так как «Times» отказалась принять ее статью. Она прежде всего вернула полемику к тому единственному пункту, о котором шла речь: «присочинил» Маркс упомянутую фразу или нет? Г-н Седли Тейлор ответил на это, что, по его мнению, в споре между Марксом и Брентано

«вопрос о том, имеется или нет эта фраза в речи Гладстона, играл совершенно второстепенную роль по сравнению с вопросом, сделана ли цитата с намерением передать смысл слов Гладстона или исказить его».

Он соглашается далее, что отчет «Times» «действительно заключает в себе словесное противоречие», но весь контекст, будучи истолкован правильно, то есть в либерально-гладстоновском смысле, мол, показывает, что Гладстон хотел сказать («To-Day», март 1884 г.). Самое комичное здесь то, что наш человек из Кембриджа упорно цитирует речь не по «Хансарду», что, согласно анонимному Брентано, является «обычаем», а по «Times», отчет которой, согласно тому же Брентано, «по необходимости небрежен». Да и как же иначе? Ведь фатальной фразы нет в «Хансарде»!

Элеоноре Маркс не стоило большого труда развенчать эту аргументацию на страницах того же самого номера «To-Day». Одно из двух. Или г-н Тейлор читал полемику 1872 г., тогда он теперь «лжет», причем ложь его заключается не только в «присочинении» того, чего не было, но и в «отрицании» того, что было. Или он вовсе не читал этой полемики, тогда он не имел права раскрывать рта. Как бы то ни было, он уже не осмелился поддерживать обвинения своего друга Брентано, что Маркс «присочинил» цитату. Наоборот, Маркс обвиняется теперь уже не в том, что он «присочинил», а в том, что он выкинул одну важную фразу. Но в действительности эта фраза цитирована на пятой странице Учредительного Манифеста несколькими строками раньше той, которая будто бы «присочинена». Что же касается «противоречия», заключающегося в речи Гладстона, то кто же иной, как не Маркс, говорит (стр. 618 «Капитала», прим. 105, стр. 672 третьего изд.) о «повторяющихся вопиющих противоречиях в бюджетных речах Гладстона за 1863 и 1864 годы»! Он только не пытается a la Седли Тейлор растворять эти противоречия в либеральном прекраснодушии. Заключительное резюме ответа Э. Маркс гласит: «В действительности Маркс не опустил ничего заслуживающего упоминания и решительно ничего не «присочинил». Но он восстановил и спас от забвения одну фразу гладстоновской речи, которая несомненно была сказана, но каким-то образом сумела улетучиться из отчета «Хансарда»».

После этого угомонился и г-н Седли Тейлор. Результатом всего этого профессорского похода, растянувшегося на два десятилетия и охватившего две великие страны, было то, что никто уже более не осмеливался затронуть литературную добросовестность Маркса. Надо думать, что впредь г-н Седли Тейлор будет столь же мало верить литературным победным реляциям г-на Брентано, как г-н Брентано — папской непогрешимости «Хансарда». Лондон, 25 июня 1890 г.

Ф. Энгельс

28 сентября 1864 г. в Лондоне в Сент-Мартинс-холле, Лонг-Эйкр, происходило публичное собрание, на котором были представлены англичане, немцы, французы, поляки и итальянцы. Карл Маркс предложил этому собранию Временный Устав международной рабочей организации, которую предстояло основать, а также составленный им Учредительный Манифест этой организации. Оба документа были приняты единогласно, и Учредительный Манифест обошел весь мир. В Манифесте имелась цитата из бюджетной речи Гладстона от 16 апреля 1863 г., которая вызвала больше внимания, чем все прочие содержавшиеся в нем данные:

«Ослепленный пляской статистических цифр в отчетах о «прогрессе нации», канцлер казначейства восклицает в диком восторге: «С 1842 по 1852 г. подлежащий обложению доход страны повысился на 6 %, за восемь лет, с 1853 по 1861 г., он повысился, если принять за основу доход 1853 г., на 20 %! Факт столь поразительный, что он представляется почти невероятным!.. Это ошеломляющее увеличение богатства и мощи», — добавляет г-н Гладстон, — «всецело ограничивается имущими классами»».

Зимой 1871/72 г., занятый подготовкой второго тома моей работы «Современные рабочие гильдии»[184], я должен был исследовать (ср. там же, т. II, стр. 241), насколько соответствует фактам столь часто повторяемый аргумент, что повышение заработной платы уменьшает в дальнейшем спрос на труд. В предшествующие десятилетия этот аргумент постоянно выставлялся против английских профессиональных союзов, когда они требовали повышения заработной платы. Тогда я вспомнил о цитате из бюджетной речи Гладстона. Но я находил невозможным ссылаться на Манифест Интернационала и на соответствующее место из «Капитала» Маркса, т. I, 1867, стр. 639, как это делали многие другие. Я взял стенографический отчет о бюджетной речи Гладстона и нашел, что, хотя он и показывает, что повышение заработной платы за период 1842–1861 гг. нисколько не задержало роста доходов имущих и ни в малейшей степени не уменьшило их спроса на труд, однако же Гладстон, в прямую противоположность утверждению Карла Маркса, сказал: «Цифры, которые я приводил, мало или совершенно не принимают во внимание положение тех, которые не платят подоходного налога… имущество рабочего населения и рост его дохода… Но если мы будем рассматривать в среднем положение британского рабочего, будь то крестьянин или горнорабочий, необученный или обученный рабочий, то мы увидим из многочисленных и несомненных свидетельств, что за последние двадцать лет произошло такое увеличение его средств к жизни, которое мы имеем основание считать почти беспримерным в истории всех стран и всех времен».

Ввиду большого значения, какое имела цитата из речи Гладстона для утверждения социал-демократов, что в пределах существующего государственного и общественного строя богатые неизбежно становятся все богаче, а бедные неизбежно становятся все беднее, я обратил внимание редакции выходившей в Берлине «Concordia» «Журнал по рабочему вопросу» на имевшую здесь место фальсификацию. Последняя предложила мне написать об этом статью, которая появилась в «Concordia» 7 марта 1872 года. Статья не была мною подписана; это было сделано, с одной стороны, по желанию редакции в интересах престижа ее газеты, с другой стороны, я тем менее мог против этого возражать, что после той литературной полемики, которую Маркс вел прежде, можно было ожидать, что он и на этот раз будет осыпать своего противника личными оскорблениями и что поэтому было бы лишь забавно оставить его в неведении относительно личности его противника.

По прошествии четверти года Маркс ответил в «Volksstaat». Из дальнейшего хода полемики вытекало, что Маркс не сам совершил фальсификацию, а заимствовал фальсифицированную цитату из пасквиля, появившегося анонимно в 1864 г. и озаглавленного «Теория вексельного курса. Банковский акт 1844 года. Злоупотребление принципом металлического обмена в связи с обесценением. Парламент, отраженный в дебатах, приложение к книге «Биржа и отмена акта сэра Дж. Бернарда»», Лондон, Т. Котли Ньюби, 30, Уэлбек-стрит, 1864 года. Это произведение упрямого Терсита состоит в значительной части из искаженных цитат из политико-экономических произведений и речей с вкрапленными между ними латинскими, английскими и французскими стихами и другими комментариями, служащими для издевательства. При таком характере книга, понятно, осталась совершенно неизвестной.

Если бы теперь Маркс просто признал, что он был введен в заблуждение этой книгой, и стал бы приводить после этого правильную цитату, то, правда, можно было бы удивляться тому, что он полагался на подобные источники, но ошибка была бы, по крайней мере, исправлена. Однако об этом у него не было и речи. К тому же при том широком распространении, которое получил Учредительный Манифест, устранение этого блестящего пункта вследствие исправления цитаты принесло бы большой ущерб агитации. Ведь одним из главных агитационных средств социал-демократии является то, что ее представители считают себя единственными обладателями истинной науки, и, как показал съезд в Галле, скорее готовы обвинить себя в том, что, сознавая ложность железного закона заработной платы, использовали его исключительно как агитационное средство, нем признать свою ошибку. Поэтому вместо того, чтобы отречься от своей цитаты, Маркс старался доказать, что Гладстон задним числом состряпал стенографический отчет своей бюджетной речи; грубости своей шутовской полемики он направил теперь против предполагаемого фабриканта, который при содействии английского делового друга хотел его немного поддеть, а когда было доказано, что и «Times» в своем номере, вышедшем на следующее утро после того вечера, когда Гладстон произнес свою речь, поместил отчет об этой речи, который по смыслу совпадал со стенографическим отчетом, он поступил, как писала редакция «Concordia», подобно каракатице, выпускающей в воду черную жидкость, чтобы сделать воду мутной и затруднить своему противнику преследование, то есть он изо всех сил старался затемнить предмет спора, придираясь к не имеющим никакого значения пустякам; и, наконец, он ретировался, заявив, что из-за «недостатка времени» «он не может продолжать этой полемики». И он не ответил в свое время на помещенную мною в «Concordia» от 22 августа 1872 г. критику его второго ответа.