К пункту 2. В Германии больше, чем где-либо, право союзов нуждается в охране также и от государства.

Заключительную фразу: «для регулирования» и т. д. надо было бы дополнить в виде пункта 4, придав ей соответствующую форму. В связи с этим следовало бы заметить, что с палатами труда, составленными наполовину из рабочих и наполовину из предпринимателей, мы оказались бы в дураках. В течение долгих лет большинство оказывалось бы при таком положении постоянно на стороне предпринимателей, для чего достаточно одной паршивой овцы среди рабочих. Если не будет оговорено, что в спорных случаях обе половины отдельно подают свое заключение, было бы гораздо лучше иметь палату предпринимателей и рядом с ней независимую палату рабочих.

Заканчивая, я попросил бы сравнить проект еще раз с французской программой[239], где как раз по разделу III кое-что выглядит как будто бы лучше. Испанскую программу[240] за недостатком времени я не могу, к сожалению, разыскать, она также во многих отношениях очень хороша.

1) «Шахты, копи» — опустить, внести «железные дороги и другие средства сообщения».

2) В руках их присвоителей (или их владельцев) общественные средства труда превратились в средства эксплуатации. Обусловленное этим экономическое подчинение рабочего присвоителями средств труда, то есть источников жизни, является основой рабства во всех его формах: социальной обездоленности, умственной приниженности, политической зависимости.

3) При господстве этой эксплуатации накопление создаваемого эксплуатируемыми богатства увеличивается в руках эксплуататоров — капиталистов, крупных землевладельцев — с возрастающей быстротой; распределение продукта труда между эксплуататорами и эксплуатируемыми становится все более неравным, численность пролетариата и необеспеченность его существования все больше возрастают и т. д.

4) «Частное» (производство) вычеркнуть… еще больше ухудшают… вследствие разорения средних слоев города и деревни, мелких буржуа и мелких крестьян, еще больше расширяют (или углубляют) пропасть между имущими и неимущими, возводят всеобщее неустойчивое положение в нормальное состояние общества и служат доказательством того, что класс собственников общественных средств труда утратил призвание и способность к хозяйственному и политическому руководству.

5) «его» причин.

6) … и превращение капиталистического производства, ведущегося в интересах отдельных лиц или акционерных обществ, в социалистическое производство, ведущееся в интересах всего общества и по заранее намеченному плану, — превращение, для которого материальные и духовные условия создаются самим капиталистическим обществом и посредством которого только и может быть осуществлено освобождение рабочего класса, а вместе с ним и освобождение всех членов общества без исключения.

7) Освобождение рабочего класса может быть только делом самого рабочего класса. Само собой разумеется, что он не может доверить дело своего освобождения ни капиталистам и крупным землевладельцам, своим противникам и эксплуататорам, ни мелким буржуа и мелким крестьянам, которые сами задавлены конкуренцией крупных эксплуататоров и поставлены перед единственным выбором: выступить либо на стороне последних, либо на стороне рабочих [Конец фразы со слов «выступить либо» написан карандашом вместо зачеркнутых слов: «либо цепляться за этих последних, либо опускаться в ряды пролетариата, следовательно, становиться либо противником рабочего класса, либо придатком его». Ред.].

8) … с рабочими, осознавшими свое классовое положение и т. д.

9) … ставит… и тем самым объединяет в одних руках силу экономической эксплуатации и политического угнетения рабочего.

10) … классового господства и самих классов [Слова «и самих классов» написаны карандашом. Ред.] и за равные права и равные обязанности всех без различия и т. д… происхождения (конец вычеркнуть). Однако ее борьбе за… человечества мешают отсталые политические порядки Германии. Прежде всего она должна завоевать свободную арену для движения, уничтожить многочисленные пережитки феодализма и абсолютизма, короче говоря, проделать ту работу, выполнить которую не могут немецкие буржуазные партии, поскольку они были и остаются для этого слишком трусливыми. Она должна поэтому, по крайней мере в настоящее время, включить в свою программу и такие требования, которые в других культурных странах уже осуществлены самой буржуазией.

Лондон, 2 сентября 1891 г.

У нас есть все основания быть довольными Брюссельским конгрессом.

Конгресс хорошо сделал, что голосовал за исключение анархистов: старый Интернационал этим закончил, новый — с этого начинает. Тем самым спустя девятнадцать лет просто-напросто подтверждены решения Гаагского конгресса[242].

Не менее важно то обстоятельство, что были широко открыты двери для английских тред-юнионов. Этот шаг свидетельствует о том, насколько правильно была понята обстановка. А результаты голосования, связавшие тред-юнионы с «классовой борьбой и уничтожением наемного труда», показывают, что с нашей стороны никаких уступок сделано не было.

Инцидент с Домела Ньювенгейсом показал, что европейские рабочие окончательно оставили позади период господства громкой фразы и что они отдают себе отчет в той ответственности, которая на них возлагается: они являются классом, организованным в партию «борьбы», в партию, которая считается с «фактами». А факты говорят, что дело принимает все более революционный оборот.

В России уже наступил голод; в Германии он наступит через несколько месяцев; другие страны пострадают в меньшей степени, и вот почему: недобор урожая в 1891 г. исчисляется в 111/₂ миллионов гектолитров пшеницы и в 87 или 100 миллионов гектолитров ржи, а этот последний недобор затрагивает главным образом две страны, потребляющие рожь, — Россию и Германию.

Это обеспечивает нам мир до весны 1892 года. Россия до того времени не шевельнется; следовательно, если только в Париже или Берлине не натворят невероятных глупостей, войны не будет.

Но зато переживет ли царизм этот кризис? Я в этом сомневаюсь. В больших городах, и особенно в Петербурге, слишком много мятежных элементов, чтобы эти благоприятные обстоятельства не попытались использовать для низложения пьяницы Александра III или, по меньшей мере, для того, чтобы поставить его под контроль национального собрания; возможно, что он сам будет вынужден взять на себя инициативу созыва такого собрания. Россия — то есть правительство и молодая буржуазия — очень много потрудилась над созданием крупной национальной промышленности (см. в «Neue Zeit» статью Плеханова[243]). Развитие этой промышленности сразу приостановится, так как голод лишит ее единственного рынка сбыта — внутреннего рынка. Царь увидит, к чему приводит превращение России в самоснабжающуюся страну, независимую от заграницы: он окажется перед лицом сельскохозяйственного кризиса, усугубленного кризисом промышленным.

В Германии правительство решится, как всегда слишком поздно, на упразднение или временную отмену хлебных пошлин. Это вызовет раскол в протекционистском большинстве рейхстага. Крупные землевладельцы, «ruraux» [ «помещичьи депутаты», «деревенщина» (презрительная кличка большинства реакционного Национального собрания 1871 г. во Франции, примененная Энгельсом к немецким юнкерам). Ред.], не захотят больше поддерживать пошлины на промышленные изделия, они захотят покупать их как можно дешевле. Таким образом, повторится, вероятно, то, что произошло при голосовании закона против социалистов: протекционистское большинство расколется само по себе вследствие возникшей в новых условиях противоположности интересов, будучи не в состоянии прийти к соглашению по отдельным пунктам протекционистской системы. Любые предложения будут собирать лишь меньшинство голосов; должен будет произойти либо возврат к системе свободной торговли, что практически также невозможно, либо роспуск рейхстага, что повлечет за собой утрату своих позиций старыми партиями и старым большинством и образование нового фритредерского большинства, находящегося в оппозиции к нынешнему правительству. Это будет означать действительный и безусловный конец бисмарковского периода и политического застоя внутри страны — я говорю здесь не о нашей партии, а о возможных правительственных партиях; начнется борьба между дворянами-землевладельцами и буржуазией, а также между промышленной буржуазией, настроенной протекционистски, и торговцами, а также той частью промышленной буржуазии, которая стоит за свободу торговли; устойчивость правительства и внутренней политики будет нарушена, начнется, наконец, движение, борьба, жизнь, и все плоды станет пожинать наша партия; если события примут такой оборот, то уже около 1898 г. наша партия сможет прийти к власти.