— Трус! — прошипел Хромоногий, схватив его за одежду.

— Пусти меня! Слышишь, как плещется вода? Мы тут погибнем. Брось всё это к черту. Идем обратно!

— Что с тобой? Ты с ума сошёл? Мы почти дошли. Вот пергаменты! Смотри! Вот тут обозначено озеро. Называется оно «Богиня долины». Вот эта стрелка ука­зывает, что если мы пойдем вдоль него, то придём к кладу!

— Нет! Я не сделаю больше ни шагу. Пусти, я вернусь к своим детям. Ты на свете один и никому не нужен, а меня ждут… Слышишь? — жалобно захны­кал гигант. Эхо ответило ему, и он сжался, испугав­шись собственного голоса.

— Возвращайся, осёл паршивый! — рявкнул вне себя Хромоногий. — Ты пьян!

— Дай мне маленький электрический фонарик, — спокойно ответил чабан и протянул далеко вперёд мо­золистую ладонь.

— Убирайся прочь с моих глаз! Ступай, куда хо­чешь! — крикнул Хромоногий. — Трус!

— Тусун, дай мне фонарик. Я больше не могу вы­держать, тут. Когда ты найдешь клад, я тебе помогу его унести. А сейчас пусти меня.

— Со мной вперёд, или иди себе куда хочешь! — сказал Тусун и, взяв фонарь, пошёл вперёд.

В наступившей тишине в подземелье вдруг про­звучал чей-то зловещий резкий крик, после которого снова слышался только легкий плеск воды.

— Ты слышал, Тусун? Вернемся. Это предзнамено­вание. Мы здесь найдём свою могилу. Из темноты нас подстерегает смерть!..

— Ступай вперёд или убирайся! — ответил Ту­сун и, повернувшись к нему спиной, направился к бе­регу озера.

Чабан постоял несколько мгновений, затем сбросил одежду. Схватив большой кусок скалы, поднял его над головой, размахнулся и со всей силы бросил его в спину Хромоногому. Камень пролетел на волосок от него и шлёпнулся в воду. В следующую секунду Хромоногий вытащил из-за пояса длинный нож и с искажённым ли­цом, не отводя взгляда от чабана, поставил фонарь на скалу, а затем стал подкрадываться как кошка, с но­жом в руке.

Медведь начал отступать с выражением испуга на лице, хныча в отчаянии от неудачи.

— Не оставляй моих детей сиротами! — жалобно сказал он.

Хромоногий мрачно приближался к нему, не произ­нося ни слова.

Чабан побежал и стал карабкаться на скалы, под которыми скрывались профессор, Павлик и Элка.

— Я для твоего же добра говорю, Тусун, вернём­ся! — попытался снова уговаривать Медведь.

Хромоногий прошипел как змея:

— Камень был брошен. Ты понимаешь, что озна­чает нож у меня в руке. Один замах, и он вонзится куда надо. Но я хочу увидеть тебя в воде. Утопить тебя как крысу. Я отказываюсь от ножа — аллах да вознагра­дит меня за то, что одним неверным меньше будет на земле. Ты сам избавишь землю от себя. Марш в воду! — вдруг крикнул он, словно взбесившись. — В воду! Туда! Туда!

Вдруг свет погас. На мгновение наступила гробо­вая тишина. Последовал испуганный крик, и затем сноп света блеснул прямо в глаза Хромоногому.

— Никто ни с места! — послышался голос Павли­ка, такой спокойный, что он сам удивился своему хлад­нокровию.

Воспользовавшись тем, что Хромоногий и Медведь были заняты друг другом, он накинул на их фонарь свою куртку и сейчас стоял против них. Рядом с ним был профессор Мартинов. Свет его фонаря озарял ока­меневшего от страха и удивления чабана.

— Я хорошо помню этот голос, — процедил сквозь зубы Хромоногий и, быстро оправившись, сделал шаг вперёд. — Что тебе надо от меня, собачий сын? — Его налившиеся кровью глаза метали молнии.

Прежде чем кто-нибудь успел двинуться, нож Хро­моногого вылетел из его руки, и фонарь профессора разбился. За этим последовало нечто, повергшее всех присутствующих в ужас и заставившее их забыть вражду.

Пламя разбитого фонаря сверкнуло как молния. Воздух, до тех пор неосязаемый и неуловимый, вдруг приобрёл материальную силу, засвистел как бешеный, опрокинул на землю людей и понесся по подземелью. Казалось, в фонаре был заключён могучий дух, который сейчас, освободившись, вырвался из него. Его тело на­полнило подземелье, а его дыхание привело в движение уснувший мир.

Разбросанные люди, перед тем ощетинившиеся друг против друга, теперь оказались жалкими и слабень­кими.

Подземелье гудело несколько минут, и свист про­носившегося над ними воздуха напоминал полёт чудо­вищного дракона.

Всё, наконец, постепенно утихло. Один за другим поднялись на ноги люди, укрощённые и примирённые, словно кто-то их выдрал за уши.

Фонарик Павлика оглядел всех подряд своим жёл­тым электрическим глазом, а затем усиленное пламя лампы Хромоногого осветило всех, бледных и нахохлив­шихся от урока, данного подземельем.

— Вы слышали, Хозяин подземелья велел нам мол­чать. Споры и ссоры прибережём на то время, когда выйдем на поверхность, — заговорил первым профессор Мартинов. Хромоногий и Медведь опустили головы. — Вам повезло, что вчера подземелье истратило большую часть своей силы и открыло доступ свежему воздуху. То, что случилось, могло стоить нам жизни. Если мы будем дальше ссориться, то можем получить ещё более страш­ный урок. Ты, Тусун, ищешь свой клад?

— Он мой, я ищу его! — резко ответил Тусун, хотя и несколько укрощённый. — И вы его ищете.

— Он наш, мы ищем его! — ответил профессор в том же духе.

— Поделите его, и да будет мир! — сказал при­мирительно Медведь.

— Пусть будет так — сказал профессор.

— Половину мне! — радостно воскликнул Хромо­ногий. — Так, что ли?

— Так.

— Дай руку, профессор! — сказал Хромоногий, про­тягивая руку.

Профессор подал руку и задержал руку Хромоно­гого.

— А у вас есть бумага? — спросил Хромоногий.

— Ну, конечно, есть, иначе как бы мы сюда добра­лись? — ответил профессор.

Хромоногий не мог видеть его насмешливого взгляда.

— Такая, как эта? — он протянул профессору ку­сок пергамента. Профессор с интересом посмотрел его и быстро вернул, чтобы не вызвать подозрений Хромо­ногого.

— Такая же, — прибавил он.

Хромоногий бросил на профессора любопытный взгляд. Ему, вероятно, очень хотелось спросить, откуда у профессора такой же план, как и у него самого, но он воздержался от вопроса.

— Теперь отсюда надо пойти по этому туннелю, — сказал Тусун, показывая вправо от озера.

— Ну, иди вперёд! — распорядился профессор, что­бы пресечь всякую попытку дальнейшего разговора с Хромоногим.

Профессор двинулся вторым, а за ним остальные. Последним шёл чабан.

Шагая, профессор Мартинов рассуждал сам с со­бой и убеждался, что необходимо сопровождать Тусуна и открыть этот клад, из-за которого его экспедиция претерпела столько неудач.

«Если не открыть сегодня клад, то сегодняшний день останется незаконченным. Что представляет собой этот клад? Существует ли он действительно? Как по­ступит Тусун, когда они его откроют? Он ведь на всё способен… Возможно, что мы и вправду найдем клад. В те древние времена распрей, войн, гонений и грабе­жей после падения болгарского государства, много бо­гатств закапывалось в землю для спасения их от пора­ботителей. Чтобы они не затерялись в памяти, тот, кто их зарыл, обычно составлял план, в котором знаками и словами обозначалось, как быстро и легко отыскать зарытое».

— Ну, хорошо, — пробурчал себе под нос профес­сор, одобряя собственное решение продолжить поиски клада вместе с Хромоногим.

На него взглянули с удивлением, не понимая, с кем он соглашается и кому отвечает. Но никто ничего не сказал. Все они молча шагали вперёд, вслушиваясь в растущий с каждым шагом шум, доносящийся из глу­бины подземелья и всё увеличивающий их тревогу и сомнения.

Идти вокруг озера было настоящим мучением. Тропинка змеилась между острыми и мокрыми от вла­ги скалами, а при этом свод опускался всё ниже и вре­менами приходилось ползти. Самым скверным было то, что окружающая обстановка была чрезвычайно одно­образна и трудно было определить, куда они двигаются и в каком направлении.