За скалами послышалось тяжёлое пыхтение. Про­гремел голос Благоя:

— Где эта птичка? Давайте её сюда, я ей сверну шею!

Он тяжело дышал после подъёма и выглядел угро­жающе, возвышаясь над ними как великан.

— Вот там! — указал Павлик на то место, где была странная обитательница пещеры. Но её не оказалось на месте, она исчезла.

— Па-а-влик! Бла-а-г-о-ой! — слышался снизу го­лос профессора.

— Жива-а-а, жива и здоро-о-о-ва! — крикнул во весь голос Благой. Его голос загремел так громко, что снова поднял в воздух летучих мышей, наполнив пе­щеру жизнью.

Не теряя времени, Благой наклонился, поднял Элку на руки и понёс её к лодке.

Древняя просмолённая лодка снова плыла. Как вер­ный друг, она несла их по спокойным чернильным водам озера. За ними таяло во мраке «Молодицыно счастье», глохли вдали бесспокойные голоса сотен летучих мышей, встревоженных пещерных орлов.

Профессор, потеряв после приключения с Элкой же­лание пускаться в новые исследования, только любовал­ся дивными формами подземелий, — туннелями, прохо­дами, залами — через которые пробиралась лодка.

В глазах его можно было прочесть: «О, я ещё вер­нусь сюда! Вернусь к вам, мои милые! Тогда вы мне всё расскажете, всё, дорогие мои!»

Положив голову на плечо профессора Мартинова, Элка сидела, прижавшись к нему. Вдруг её мягкий голос нарушил молчание:

— Как славно! Какие чудеса есть на нашей земле, сколько нераскрытых тайн, которые ждут своих откры­вателей, своих исследователей! Хотите, я вам прочту одно стихотворение?

— Читай, читай! — отвечали ей.

Она не стала дожидаться второго приглашения. В ней проснулось какое-то возвышенное чувство, от кото­рого душа её дрожала как струна.

«Она явилась из преданий древних…» — начала шёпотом Элка, а плеск воды примешался к её шёпоту так, что всё озеро стало шептать вслед за ней:

Запели воды озера. Стали рассказывать старинные легенды скалы. Зашептал мрак, роняя далёкие аккорды забытых песен...

Переполнялись восторгом сердца. Глаза сияли и слова были излишни.

Внезапно Благой приподнялся с места и, с изменив­шимся лицом, указывая на скалы, к которым они при­ближались, воскликнул:

— Лодка!.. Другая лодка!

Это восклицание заставило всех вздрогнуть.

С противоположного конца подземелья к ним при­ближалась сквозь лес сталактитов лодка, в которой вид­нелась группа людей.

— Правьте к берегу! — тихо распорядился про­фессор.

Но и те повернули туда же.

— Давай прямо! Не отступать. Это Хромоногий! — заревел Благой, засучивая рукава.

— Но Хромоногий… ведь… — попытался возра­зить Павлик.

— Он сын дьявола. Уцелел. Давайте! — настаивал Благой.

Но и на той лодке кто-то хорохорился, засучивая рукава…

— Ах, так! — крикнул Благой, увидев это. — Зна­чит ты задираться?!

— Остановите лодку! — закричал профессор, за­ливаясь смехом. — Сдаёмся!.. — еле выговорил он сквозь смех. Бледные лица молодых выражали недоу­мение.

— Что-о-о?! — выпучивая глаза, закричал Бла­гой. — Никакой сдачи, разрази меня гром…

Его голос прозвучал в тишине как труба.

— Стой! Стой! — настоял профессор.

Павлик и Саша с трудом застопорили разогнав­шуюся лодку и только сейчас все поняли, почему так хохотал профессор. Против них было их зеркальное отображение.

Благой в недоумении сидел на носу лодки.

— Дьявольщина какая-то! — проговорил он сквозь зубы.

Профессор спокойно объяснил ему:

— Здесь природа проявила много изобретательности и была очень щедра во всём. Чтобы увидеть то, что сбило нас с толку, Благой, найдутся люди, готовые приехать сюда с другого конца света. Это редчайшее явление.

Огоньки фонарей и люди, и всё дивное зрелище кристального озера с белыми сталактитами отражались в рамках этого восхитительного зеркала, и всё выглядело как фантастическая сказочная картина.

— Ну, детки, мы не потеряли напрасно время, — обратился профессор к трём молодым людям и, точно для себя, добавил: «Нет, не напрасно». Теперь всё ясно. Рудоскоп и его горизонталь, которая делала скачок, бы­ли правы. Эти пустоты и характер метасоматического месторождения только сейчас говорят о себе правду. Подземное озеро — причина моего недоумения и неко­торых неудачных исследований. Но теперь всё ясно. Галенитовый пласт найден. Да-с. Найден, да ещё ка­кой!.. Но он прерывается водным пространством, мо­жет быть, теряется под ним. Это весьма вероятно, эти пещеры могут быть и такого происхождения. Старые разработки показывали, что обрабатывался поверхност­ный пласт рудной жилы. Теперь работа экспедиции об­легчена. Теперь мы уже спокойно можем сказать рабо­чим, инженерам, техникам: идите, работайте!

— А как образовалось это зеркало? — спросил Пав­лик.

Профессор обратил на него спокойные глаза, но мысль его всё ещё блуждала где-то далеко.

— Это галенитовое зеркало, не правда ли? — повто­рил вопрос Павлик.

Профессор встрепенулся, улыбнулся и ответил:

— Конечно, конечно, мой мальчик. Это галенитовое зеркало. У галенита очень большая отражательная способность. Но её было бы недостаточно для получения такого, поистине чудесного явления. — Профессор ощупал породу и стукнул своим молотком в одном месте. — Да-с, — продолжал он. — Необыкновенная чистая и гладкая поверхность галенита получилась под действием воды озера. Но отражающая способность усилена бла­годаря тому, что галенитовое зеркало было покрыто, по счастливому стечению обстоятельств, нерастворимым и прозрачным англезитом. Случилось так, что тёмная ме­таллическая основа галенита послужила амальгамой под прозрачным и гладким англезитовым пластом. Так получилось это огромное зеркало, редчайшая и во всех отно­шениях интересная находка.

Профессор прервал свои объяснения, так как лодка вдруг ускорила бег, попав в новую быстрину и, обогнув зеркало, несмотря на усилия Павлика и Саши, устре­милась в узкий туннель, украшенный роскошными известняковыми образованиями.

— Это не к добру! — воскликнула Элка, усилив этим охватившую всех тревогу.

Роскошно задрапированный известняковыми фесто­нами туннель был быстро пройден и лодка, выбравшись из него, уткнулась в песчаный берег, отчего все пова­лились на днище, как скошенные колосья пшеницы.