Пару прохиндеев охранники поймали. Один попытался свистульки с выставки в кабинете керамики спереть, а другой — туалетную бумагу из туалета! Отлепился от группы спортсменов, внимающих айкидошнику, и нырнул в пустую раздевалку — а там шкилять нечего. Не крючки же от стенки отрывать! И дальше дверь в мужской туалет. Вот он бумагу и спёр. Ну, крандец, позорище… С другой стороны, может, это он от отчаяния? Всё остальное было либо заперто, либо бдительно охранялось. Мда.

Записали мы народу — просто дохрениллион.

— Как же мы их всех размещать будем? — заволновалась Шура.

— У-у! Половина, если не больше, сейчас домой придут, и там их начнёт жаба душить.

— Не так уж и дорого у нас занятия стоят. Я видела объявления дороже.

— А всё равно жалко. Часть, может, начнёт ходить да отвалится. Кому не понравится, кому неудобно покажется или уставать будет, не успевать — мало ли. Энтузиазм сдуется. Хорошо, если четверть постоянно заниматься будет.

Но всё равно, движение вокруг радовало. Сарафан — он и так работает.

Вова сегодняшним днём тоже остался доволен. Народу к нему зашло за день — прям табуны. Да и не только к нему! Учитывая, что уроков не было, только торжественная линейка — и гуляй, любопытствующие школьники и их родители заглядывали и в магазины, и (внезапно) в парикмахерскую, и даже ателье заново увидели. Папа тоже говорил, много смотрели. Он сегодня с Тонькой работал, иначе бы, как пить дать, спёрли бы у него не одну вещь.

Ну вот, и у Вовы сегодня получилась первая выручка. Нехилая такая.

— Ты только не стремись сразу потратиться, — посоветовала я. — Половину, считай, надо на чистые кассеты потратить. Да исходники ещё покупать…

Исходники у них откуда-то доставал Халкон. Но ему, понятное дело, тоже надо было за это платить, пусть и не втридорога.

А ещё сегодня мне понесли арендные денежки, и я сразу почувствовала себя богатенькой Буратиной!

МОИ ДЕЛА

Итак, со мной рассчитался магазин (понятно, что под словом «магазин» я имею в виду все подразделения, которые у меня там обретаются, да?) и кружки-арендаторы. Получилось семь лямов! Более того, все остальные кружки, которые функционировали от клуба, тоже несли деньги мне. Точнее, администратору Шуре. А Шура складывала их в сейф и по мере накопления передавала мне. Сумма мгновенно выросла о-о-очень приличная (шёпотом скажу вам, приближается к двадцатке), но следовало учитывать, что из этих денег надо будет выплатить зарплату преподавателям, уборщице, администратору, охранникам и, возможно, что-нибудь ещё. Поэтому вынуть из этой кучи можно было разве что пять миллионов (в примерном приближении). И я их вынула! И сразу вручила стекольщику. Мне нужны нормальные окна, а потом быстро внутри отделать, чтобы этот пристрой мёртвым грузом не стоял, а начал приносить какой-никакой доход.

И. можете себе представить, именно в тот момент, когда я дядьке-стекольщику эти деньги вручила — папа звонит:

— Ольгуня, зайди!

Я со спокойной душой оставила центр на администратора с охранником, побежала.

— Что случилось?

— Да, так-то, ничего особенного. Хотел предложить тебе, пока Тоня сегодня работает, прокатиться кой-куда. Ты как? Можешь сейчас?

Таинственность такая, куда деваться! И Тонька из-за стоек с одеждой выруливает.

— Привет! — я махнула рукой. — Да могу. Поехали.

Села я в паджерик, спрашиваю:

— Куда едем-то? Что за секреты?

Папа неопределённо прищурился:

— Да, знаешь, не очень я хочу, чтобы о твоих делах судачили.

— Ага. Значит, всё-таки мои дела?

— Конечно. Ты забыла, что ли, мы людей просили по недвижимости что-то приличное подобрать?

Я прям обалдела:

— Папа! Пристрой же затеяли, какая недвижимость⁈

— Пристрой стоит, есть не просит. Ты за окна отдала?

— Конечно!

— Ну и вот! Остальное можно со следующих денег сделать. А жильё хорошее пока подворачивается, надо глянуть. Ребята нам три квартирки подобрали. Как договаривались, сразу проверенных: без малолетних прописанных, без хозяев-сидельцев в местах не столь отдалённых, без долгов по коммуналке и прочих фокусов.

— Это обнадёживает.

— Вот и я говорю: надо посмотреть, — мы вывернули в сторону Юбилейного, но сразу взяли правее — к Лермонтова. — Ближнюю сперва глянем. Там на заднем сиденье в папке копии планов, глянь, пока едем.

Я дотянулась до заднего сиденья, достала папочку. Внутри папочки была ещё папочка, а сверху лежали два листочка с планами. Как и следовало ожидать, обе квартирки были максимально примитивной планировки: прямоугольник, в котором сбоку выгорожен крошечный закуток для туалето-душа, прямо как в Вовкиной общаге, а кухня просто ютилась в углу большой комнаты.

— На вид похожи, как братья-близнецы.

— Ага. Только разные отцы, — усмехнулся папа. — Сперва посмотрим в панельном доме малосемейку. Пятый этаж. А вторая — в кирпичном.

— Кирпичный, говорят, теплее.

— Да хрен его знает, от дома зависит. Состояние ещё своими глазами глянуть надо. Да и вообще, я подумал — вдруг ты захочешь поближе к дому?

СМОТРИМ

Первый адрес находился в нашем же Свердловском районе, в четырёх остановках от Юбилейного.

— Год постройки сравнительно новый, — продолжал экскурсию папа, пока мы шли по подъезду. — Восемьдесят… четвёртый, кажись.

— А второй?

— Тоже где-то рядом, я забыл, год туда или сюда. Плюс-минус. Обе по восемнадцать квадратов, — он позвонил в звонок, открыла слегка помятая женщина в халате, пригласила войти. Дальше коридорчика я проходить не стала — разуваться не хочу. Топтать тоже не хочу, и так всё видно. Ну, комната. Ну, туалет (натурально, как в Вовкиной общаге, такой же крошечный и с поддоном для душа). Обычное жилое состояние. По сравнению с той первой убитой хаткой, которую мы смотрели в июне — очень прилично.

— Спасибо, — откланялись мы. — Будем думать.

Оттуда мы понеслись на Релейный завод.

— А тут какой этаж?

— Тоже пятый.

— Да блин!!! Я туда-то еле залезла.

— Ты чего⁈ Молодая, должна бегать!

— Ничего не знаю, ноги по привычке выше третьего идти не хотят! — я с пыхтением начала подниматься по лестнице.

Результат осмотра примерно такой же.

Тоже сказали спасибо, спустились. Я посмотрела на фасад. Обыкновенный. Но без балконов. Подозреваю, дом на закате СССР построили специально для завода, буквально впритык к ограде.

— Я, пап, если честно, склоняюсь к этому дому. Кирпич, район считается чуть получше, сантехника поновее.

— Погоди, третью посмотрим.

— Ещё и третью⁈

— А чего мелочиться!

На сей раз мы поехали в центр. Остановились у довольно старого здания.

— Это что — здесь?

— Ага.

— И какого же года дом?

— Тридцатого, что ли.

— Ни фига себе! — ужаснулась я.

Папа многозначительно приподнял брови:

— Зато центр. До рынка пешком за десять минут дойти можно.

— Ну, не за десять!

— За пятнадцать, неторопливым шагом. Помяни моё слово, квартиры в центре скоро вырастут раза в два. Они и так уж дорожать начали, — всё-таки, было видно, что этот вариант нравится папе больше всего. — Эти хотели миллион двести за квадрат просить, но побоялись как раз, что дом староват. Тебе в качестве вложения он лучше будет.

Ну, как бы… логично. Ради чего всё изначально затевалось-то? Чтоб деньги не пропали.

— И этаж третий, — прибавил аргумент папа.

И вообще, этажей всего четыре. Я выглянула из окна и ещё раз удостоверилась: да, четыре этажа:

— А чего сидим-то? Пошли смотреть.

Папа глянул на часы:

— Погоди, человек через пять минут подойдёт, покажет.

— Риелтор?

— Ага. Наш.

Я от нечего делать глазела по сторонам:

— А вон там что за забор? И краны?

— Говорят, торговый центр будут строить.