Девчонка запечатлена в пол оборота. На ней белый топ со спущенными бретелями, который очень удачно контрастирует со смуглой кожей, и синие свободные джинсы, оголяющие подтянутый живот и стройную талию. Волосы откинуты назад, она держит красный пластиковый стакан и смеется, а позади нее стоит Кетлер. На нем черная футболка и такие же черные джинсы. Волосы всклокочены и влажные от пота. Щеки раскраснелись. Макс тоже улыбается ей в затылок, а его правая ладонь покоится на ее оголенном животе. И подпись: «МОЙ???»

До сих пор по ночам, когда под утро уходит сон, я вою в подушку, сдерживая болезненные спазмы, чтобы тетка не услышала. Мне больно невыносимо, ведь я сама во всем виновата. Сначала прогнала его, наговорила глупостей, а затем еще и этот случай с видео. Ведь знала же, что поступаем подло. И зачем я только согласилась на эту аферу!

Сегодня первый день после каникул. Я прикупила себе немного новых шмоток на заработанные деньги. Натягиваю черное боди в мелкий рубчик и расклешонные джинсы цвета мокрого асфальта. Смотрю в зеркало и понимаю, что за каникулы сильно похудела. Ключицы выпирают, а руки висят, как плети. Обреченно вздыхаю и собираю волосы в небрежный пучок. Подкрашиваю ресницы и тороплюсь на выход.

— Рит— ловит меня у двери тетя Марина. — Дело есть.

— Чего еще? — напрягаюсь, потому что замечаю, как тетка теребит поясок от халата.

— Георгич в пятницу меня на ночную ставит, а я сама никак не могу. Ленка орет, как потерпевшая. Сказала, если не выйду, она меня Георгичу сдаст.

— И?

— Ритулик, поработай за меня, а?

— Опять? — возмущаюсь. — Я и так отпахала за тебя на больничном!

— Знаю, знаю — подходит и заботливо поправляет воротник моего нового пуховика фисташкового оттенка. — Но у подруги юбилей, я совсем забыла. Собираемся в «Гармонии», никак не могу отказать.

Опять двадцать пять!

— Ритулик — снова ластится ко мне.

Отцепляюсь, не то тетка окончательно на мне повиснет, а время уже поджимает.

— Ладно, вечером поговорим — кидаю ей и быстро смываюсь за дверь, чтобы снова не пристала.

Добираюсь до лицея почти бегом. Запыхалась, покраснела, волосы под шапкой вспотели, и в таком виде я сталкиваюсь в гардеробе с Кетлером.

Я замечаю его первой, и собираюсь по-тихому слинять, но тут Макс оборачивается к свободной вешалке, и мы встречаемся взглядами. У меня, будто почву из ног выбивают. Дышать не могу, сердце колотится о грудную клетку в бешеном ритме.

Блуждающая до этого на его таких красивых губах улыбка, тут же исчезает.

— Привет — здороваюсь первой и тут же отвожу взгляд, чтобы не утонуть в его глазах, не захлебнуться.

От него пахнет осенним дождем и мятой. У меня кружит голову. Невыносимо хочется к нему прикоснуться. Я так скучала.

— Привет — отзывается холодно, даже отстраненно.

Сжимаю лямки нового рюкзака, даже ногти в ладони впиваются, но мне не больно. У меня другая боль.

— Максим — собираюсь с духом и перекатываюсь с носков на пятки и обратно, пока он молча цепляет утепленную парку на вешалку. — Мне нужно знать…

— Опоздаем, Томилина — перебивает меня с усмешкой на губах и удаляется в сторону кабинетов на первом этаже.

Я же поджимаю губы и плетусь к своим. В классе против меня явный бойкот. Наверняка, Герасимова с Арсеньевой постарались. Осипова теперь сидит с другой одноклассницей и даже не смотрит в мою сторону, стоит мне появиться на пороге. Да, и вообще никто не смотрит. Точно я — пустое место. Что ж, меня это устраивает.

Иду на последнюю парту, а на соседний стул ставлю свой рюкзак, все равно никто рядом не сядет. Сегодня поставили две физики подряд, поэтому на перемене остаемся в том же кабинете.

Тут и началось.

Девчонки, видимо, ждали момента, пока большинство парней свалят из кабинета, и окружают меня. Краем глаза замечаю Осипову, которая так и остается сидеть на месте, уставившись в учебник. Поддержки от нее больше не жду, просто интересно, она теперь с ними заодно, или сама по себе.

Стараюсь держаться ровно и спокойно. Перелистываю новости в ленте на телефоне. Герасимова присаживается на край моей парты.

— Чего тебе? — даже не поднимаю на нее взгляд. Много чести.

— Ты в курсе, что из-за тебя Даниленко из лицея ушла? — спрашивает Лерка.

Свожу брови на переносице и морщусь.

— А мне какое дело, что там у «ашек» творится?

— Говорят из-за тебя. С Кетлером развела, из лицея выдавила. Ну, ты и тихушница, Томилина — усмехается Герасимова. — А еще святую из себя корчишь, типа лучше всех.

— Я никого из себя не корчу.

— Ага — переглядывается с девчонками. — А то что у Макса твоего теперь девчонка новая, ты тоже ничего не знаешь?

Замираю, сглатывая ком в горле.

— Только вот развести их у тебя не получится, Томилина. Она в универе учится, упакована по полной, Да, к тому же сестра друга, Димки Корсакова, у которого Кетлер часто тусуется последнее время.

Каждое слово, точно свая в самое сердце. Становится душно. Аритмия зашкаливает.

— У них все серьезно — продолжает Аксенова. — Так что некому больше тебя защищать, великомученица ты наша.

Девчонки дружно ржут.

— Вот вы идиотки! — внезапно включается Осипова. — И откуда вам вообще, курицам, знать, что у них на самом деле?

— А что же она его из лицея на своей тачке забирает? — Герасимова зыркает на Таньку, как на врага народа.

— Блин, вот ты — душнила, Герасимова! Своего парня заведи лучше, хотя с твоими прыщами дело — труба.

— Ты когда-нибудь договоришься, Осипова — наезжает Аксенова, пока Герасимова хлопает своими глазищами, переваривая услышанное. — Девлегаров вечно защищать не будет.

— Рот закрой, воняет — театрально зажимает нос Танька.

Аксенова резко вскакивает, но в кабинете появляются парни во главе с Девлегаровым. Девчонки тут же разбредаются по своим местам.

Переглядываемся с Танькой. Если честно, мне плохо без нее и непривычно как-то. Но прощать предательство не собираюсь.

Все оставшееся время на уроках думаю только о Максе. Никак не могу сосредоточиться, хоть ругаю себя нещадно.

Глупая, думала, может, она вовсе не его подружка. Не было же фоток, где они целуются, после которых все вопросы бы отпали сами собой.

Но теперь шансов не осталось. Все равно решаюсь спросить у него сама. Правда, какая бы не была, все равно лучше, чем пустые надежды.

В главном вестибюле сверяюсь с расписанием. У "ашек" Тоже пять уроков стоит. После последнего тороплюсь к гардеробу, чтобы Кетлера не пропустить.

Неудачное время. Он идет в компании одноклассников и о чем то весело переговаривается. Самый высокий и самый красивый среди них. Из угла раздевалки наблюдаю, как Макс переобувается в высокие грубые ботинки и снимает с вешалки парку.

— Макс — выхожу за ним.

Кетлер приостанавливается и разворачивается ко мне, пряча руки в карманы распахнутой парки.

— Один вопрос — смотрю умоляюще.

Макс устало выдыхает, наблюдая, как парни выходят на крыльцо, а затем смотрит на меня.

— Томилина, не унижайся — и уходит вслед за остальными.

Нагоняю его уже на крыльце и дергаю за рукав. Пусть как дура последняя себя веду, но потом хоть жалеть не буду, потому что попыталась.

Но прямо перед собой замечаю то самый черный внедорожник на парковке, из которого выходит та самая девчонка.

— Тинка — здоровается с ней Девлегаров и приобнимает за плечи. Она же вежливо улыбается, а сама с Кетлера глаз не сводит и тут же хмурится, замечая мою руку.

Я дышу, дышу, дышу, изо всех сил пытаясь наполнить легкие воздухом, но всё равно задыхаюсь. Теперь уже точно вопросов нет.

Отпускаю рукав, быстро спускаюсь по ступенькам и мчусь подальше отсюда.

МАКС

Из дома я свалил сразу же, как только отец стал конкретно приседать на уши с тем долбаным собеседованием для поступления в бизнес-школу. В Кельн я во всяком случае точно не собираюсь, пусть идет лесом. К тому же отец вообще с катушек слетел, когда я пропустил званый ужин в его компании. Орал, как черт, угрожал, что на улицу меня выкинет, если собеседование провалю. Поэтому я просто свалил на квартиру.