Глухое рычание сменяется надрывными всхлипами. Я обмякаю в его руках. Тим забирает испачканные вещи и приседает перед рыдающей Герасимовой на корточки.

— Ты это сделала?

— Не я! — она запахивает поехавшее полотенце, в то время как Тим брезгливо разглядывает ее ноги.

— Светка, лучше признайся, ты меня знаешь.

— Аксенова это, не я! — выкрикивает и закрывает лицо ладонями.

Тим молча встает и направляется к вещам Аксеновой. Берет рюкзак и вытряхивает все на пол.

— Девлегаров, ты больной? — вылетает Лерка и кидается к вещам.

Но не успевает, потому что все присутствующие замечают, как по полу катается пустой тюбик из-под алой помады. Девлегров поднимает его и подносит к лицу Аксеновой, выгибая бровь.

В коридоре раздается звонок с урока.

— Ну, и что? — Лерка вскидывает подбородок. В его глазах отвращение, а в ее немая боль. — Чего ты вообще в женскую притащился? Поглазеть? Сейчас физрука позову!

— Да, ну! — приблизился к ней Тим вплотную. — Валяй.

— Осипова, ты его позвала что ли? — переводит внимание на Таньку, нагло ухмыляется, а затем опять возвращается к Тиму. — Перед Танькой выпендриваешься, а сам даже подойти к ней ссышь, а она в это время чпокается с каким-то мажором, про тебя даже не думает! — выплевывает каждое слово, пока в почти черных глазах Девлегарова плещется ярость.

— А ты бы хотела, чтобы я перед тобой выпендривался, Аксенова? — ухмыляется, мотая головой. — Не выйдет, совсем не зацепила.

— Урод, ты, Тима — кидает ему в лицо Лерка и дергается с места, но Девлегаров удерживает ее.

— С тобой я ещё не закончил.

В это время дверь распахивается, и в раздевалку заходят девчонки из «ашек» во главе с Морозовой.

— Чего у вас тут за сходка? — удивленно спрашивает и проходит к шкафчикам.

Nessa Barrett — Die first

— Блин, Девлегаров, может свалишь уже? Или хочешь остаться? — играет бровями Морозова, надувая пузырь от жвачки.

Тим отпускает Аксенову, не прерывая с ней зрительный контакт, берет с лавки мои испачканные вещи, которые сам туда бросил, и сует их в руки Аксеновой.

— Чтоб вернула, как новые.

Она шмыгает носом, но все же забирает вещи дрожащим руками.

Девлегаров бегло кидает взгляд на вошедших из одиннадцатого «А» девчонок и выходит из раздевалки.

— Ну, и дела! — закатывает глаза Морозова и принимается доставать спортивную форму.

Я же подхожу к Аксеновой и вырываю у нее свои вещи.

— Дай сюда — забираю водолазку и брюки. — Сама разберусь.

Наши сразу начинают потихоньку выплывать из раздевалки. Герасимова быстро переодевается и тоже сваливает, пока Аксенова скулит в углу. Хороши подружки!

Я же забираю свою испачканную одежду и захожу в душевые. Может, отстираю пятна хотя бы на брюках, просушу феном, чтобы до дома дойти. На остальные уроки сегодня попасть точно не судьба.

Чувствую, как со спины кто-то подходит.

— Рит, у меня ничего нет с собой, даже костюм в танцевалке оставила. Хочешь я домой съезжу, привезу чего-нибудь? — спрашивает Осипова.

— Нет, иди на уроки — отвечаю, опустив голову, потому что внезапно захотелось улыбнуться. — Я сейчас брюки ототру и пойду домой.

— Не расскажешь?

Мотаю головой.

— Нет, опять разборки начнутся. Надоело.

— Тогда я скажу, что ты плохо себя почувствовала и пошла домой.

— Спасибо — благодарю, сдерживая порыв обернуться к ней, а может даже обнять.

Слышу, как она мнется, потом шумно вздыхает и выходит из душевых.

Уже начинается урок, а я все тру свои штаны. Вроде смыть получилось, только мокрых пятен и разводов много. Сначала пытаюсь просушить феном, но напор слабоватый. Затем просто развешиваю на полотенцесушителе у выхода из душевых. Решаю подождать минут десять, чтобы немного подсохли, а то по дороге совсем закоченею.

Возвращаюсь в раздевалку и застываю на месте. На лавке с вещами в руках сидит Кетлер. Застываю в дверях. Макс тут же поднимает голову и смотрит так по-мужски, хаотично разглядывая неприкрытые участки моего тела.

Замечаю, как дергается его кадык, а у самой сердце сразу же пропускает удары, и по коже, прикрытой лишь полотенцем, ползет озноб.

Он поднимается и протягивает мне вещи, которые держит в руке.

— Можешь одеть пока вот это, чтобы уроки не прогуливать — подходит совсем близко, непозволительно близко. — Держи.

Хватаюсь за узел на полотенце и крепко его сжимаю, чтобы, не дай бог, не слетело.

— Чье это? — спрашиваю, а у самой голос дрожит.

Мне бы выгнать Кетлера сейчас, накричать. Но, в голове совсем другие мыслися. Может, я и хочу, чтобы он вот так стоял передо мной.

— Футболка моя, а брюки Аксеновой.

— А она тогда в чем?

— Лосины спортивные нацепила.

— Так ее же выгонят, в спортивном нельзя.

Макс склоняет голову набок и дергает уголком рта.

— А тебе не плевать?

Растерянно смотрю на зажатые в руке вещи.

— Футболку возьму, а брюки отдай ей, пожалуйста. Не хочу в ее тряпье ходить. К тому же я свои оттерла, скоро подсохнут.

Макс кидает их на лавку.

— Сама заберет.

Принимаю из его рук футболку. Глаза у Макса в миг становятся темными, радужка скрывается за зрачком. Он смотрит то на губы, то в район ключиц.

— Я с Леркой поговорил. Ни Аксенова, ни Герасимова тебя больше не тронут — на его губах промелькнула озорная улыбка. — Но Светку ты хорошо приложила.

— Сама напросилась — пожимаю плечами и робко улыбаюсь в ответ.

Макс больше ничего не говорит, просто отступает назад и, все также улыбаясь, выходит в коридор.

Но я успеваю лишь освободиться от полотенца и натянуть трусы, как дверь глухо хлопает. Я знаю, это он. Можно даже не оборачиваться. Сердце заколотилось, адреналин распостранился по крови, достигая всех участков тело и сбивая дыхание.

На автомате хватаю мокрое полотенце и прижимаю его к груди. Меня обволакивает его запахом, одурманивая вконец.

Подходит совсем близко. Нависает надо мной.

Стоим, молчим. Слышу его равное дыхание.

— Просто хочу, чтоб ты знала. У меня с той девчонкой ничего нет.

Не смею даже дрогнуть.

— Ее зовут Тина — продолжает Макс. — Она сестра моего друга, у которого я сейчас временно живу.

— Мне все равно — произношу и тут же жалею.

Это же неправда! Неправда!

— Я вижу — его хрипловатый голос вызывает стаи мурашек по моей коже.

Кетлер склоняется ниже к оголенному плечу.

— Зачем ты все испортила? — едва касается кожи.

— Я не хотела — почти шепчу, потому что рядом с ним даже дышать тяжело. Тело судорогой сводит.

Кетлер резко выхватывает из моих рук полотенце и разворачивает к себе лицом, цепляясь за плечи. Прикрываюсь руками, а он пялится, как ненормальный. Даже не мигает. Глаза ошалелые, но почему мне не страшно. Не противно.

— Ты такая красивая, Томилина — каждое слово отдает пульсацией.

Его руки неспешно спускаются к моим предплечьям. Прикосновения обжигают. Кожа на коже. Наши глаза под гипнозом друг у друга. Я не сопротивляюсь. Совсем не хочу ему противостоять.

Мой контроль почти утерян, но Макс первым отстраняется, убирая свои руки, и выходит из раздевалки.

Amaal — Not what I thought

Так и хожу с футболкой Кетлера в рюкзаке. Даже в отдельный пакет с замком положила, чтобы запах не выветрился. Со дня разборок в раздевалке Макс больше ко мне не подходит. Лишь смотрит украдкой, когда пересекаемся в коридорах лицея.

И я в себе смелости никак не найду, чтобы самой к нему подкатить. Даже повод есть — футболку отдать, а вот решительности не хватает.

Тоже смотрю на Кетлера украдкой, будто воришка, когда вижу в компании других парней или в столовой. Как только его ледяные глаза меня коснутся, так сразу вспоминаю тот взгляд, когда Макс стоял напротив и жадно рассматривал, будто девчонку топлес никогда не видел. А у самой сразу щеки жаром обдает и в животе тяжело, ноет.