Это было плохо само по себе, но усугублялось еще и высокомерием вашингтонской администрации, никак не желавшей поверить, что горстка дикарей в состоянии долго противостоять огромной военной машине США. Американцы перепробовали все, что до них делали в военном отношении французы, — стратегические деревни, вьетнамизацию, умиротворение — но мир так и не наступал.

Общественное мнение в США было совершенно сбито с толку. Линдон Джонсон шел на президентские выборы 1964 года как «кандидат мира», заявляя, что он не намерен отправлять американских парней умирать вместо азиатов. Но, будучи избранным, повел себя совершенно иначе. Многие американцы посчитали, что их обманули.

Непосредственно война обошлась США в 170 млрд долларов (к этой сумме надо прибавить пенсии и пособия ветеранам и их семьям, стоимость страховок, лечения и прочего). Однако многое в том, как и на что тратились деньги, вызывало раздражение у американских солдат во Вьетнаме и у их сограждан в Америке. Корпорация «Мишлен» за каждое поврежденное каучуковое дерево на своих плантациях получала 600 долларов компенсации, тогда как вьетнамская семья за погибшего ребенка — впятеро меньше. Американцам и местной администрации, увлеченным военной стороной конфликта, не удалось добиться главного: привлечь на свою сторону население. В итоге они проиграли.

Частью общего плана «умиротворения» была разработанная ЦРУ США программа «Феникс». Ее замысел состоял в компьютерном выявлении потенциальных сторонников Вьетконга на основе данных, полученных от пленных партизан, из агентурных разработок и из бесед с лояльными Сайгону вьетнамцами. Программа «Феникс» (по-вьетнамски «Фанг Хоа») была приведена в действие декретом премьер-министра Южного Вьетнама 20 декабря 1967 года. Но еще с 1965 года американские и южновьетнамские спецслужбы вели списки вьетконговских активистов, физическое устранение которых поручалось «зеленым беретам» и «тюленям». В «Фениксе» использовалась система персонального компьютерного учета, по которой каждый вьетнамец старше 15 лет был обязан зарегистрироваться в полиции и под страхом тюремного заключения постоянно иметь при себе идентификационную карточку с отпечатками пальцев, фотографией и основными биографическими данными. Компьютерный анализ поступающей информации позволял оперативно выявлять категории подозрительных лиц, их маршруты, возможные контакты и т. п.

В рамках программы в каждом из 235 районов Южного Вьетнама создали следственные центры, которым поручили заниматься этими делами. Вся система была внесудебной и не подчинялась обычным юридическим нормам.

Официальной датой завершения операции «Феникс» считается август 1972 года. К этому времени спецподразделения «Феникс» уничтожили по обвинению в подрывной деятельности и сотрудничестве с Вьетконгом 26 тыс. гражданских лиц, под стражей содержалось 33 тыс., еще примерно 18 тыс. были переданы вьетнамским властям для дальнейшего расследования и принятия мер.

В 1969 году ЦРУ формально вышло из программы, поскольку эксперты посчитали ее плохо организованной и малоэффективной. По мнению ЦРУ, к тому времени Север отказался от упора на партизанские акции и начал наводнять правительственные структуры Юга своими людьми — по некоторым оценкам, их было до 30 тыс. Это сделало правительство Тхиеу слишком неустойчивым и слабым. Так «Феникс» стал чисто вьетнамским.

После войны министр иностранных дел РЮВ Нгуен Ко Тхак отстаивал на слушаниях в Конгрессе США идею высокой эффективности программы, указывая, что, хотя случайные жертвы и невинно пострадавшие действительно имелись, все же в некоторых провинциях Юга 95% коммунистического подполья было обезврежено именно с помощью программы «Феникс». Его мнение косвенно подтвердили приводившиеся оценки северовьетнамской армии, по которым уцелевшие после так называемого «Новогоднего наступления» партизанские отряды были затем добиты программой «Феникс». По этим отзывам, в наступлениях 1972 и 1975 годов северовьетнамская армия уже не могла рассчитывать на партизан как на заметную силу.

То, о чем писал я еще летом 1998 года, началось в августе этого. Печально известный Шамиль Басаев и международный террорист с аналогичной репутацией, иорданец Эмир Хаттаб организовали вторжение на территорию Дагестана. Ближайшая цель вторжения заключалась в подъеме исламского сопротивления российской государственной власти, опираясь на движение ваххабитов, имеющее влияние в отдельных районах Дагестана. Конечной целью было создание единого исламского государства на территории Дагестана и Чечни со столицей в городе Джохар (Грозный) и выходом к Каспийскому морю. В последующем планировалось расширить территорию нового государства аналогичным образом, то есть за счет Ингушетии, Карачаево-Черкессии и других республик Северного Кавказа и Поволжья, а также Ставропольского и Краснодарского краев.

Несмотря на то, что данная попытка провалилась, не стоит забывать, что действия отрядов Басаева и Хаттаба имели определенный успех и операция по освобождению трех пограничных районов Дагестана, а также Кадарской зоны, длилась не одну и не две недели, обещанные премьером. Федеральные силы потеряли убитыми около ста солдат и офицеров. Кроме того, ряд террористических актов, прокатившихся по городам Российской Федерации, унес жизни еще нескольких сот мирных жителей. Не слишком ли велика плата за победу? В чем кроется причина столь высокой цены? В некомпетентности? В халатности? Или нестабильность на Кавказе выгодна определенным кругам в руководстве нашего государства? Попытаемся ответить на вопросы, волнующие многих, и разобраться, можно ли было предотвратить эту трагедию.

История эта началась давно. В сущности, теперь мы пожинаем плоды отсутствия в течение долгого времени какой-либо государственной политики Российского руководства в отношении Северного Кавказа.

Для того, чтобы стало понятно, что же произошло, давайте вспомним события хотя бы трехлетней давности.

В августе 1996 года чеченские сепаратисты, собрав силы, численностью превышающие две тысячи человек, предприняли отчаянную попытку отбить Грозный у федеральных войск. Акция, о планировании которой не знал только слепой, глухой и дурак, несмотря на информацию, поступающую из Грозного в Центр, все же началась внезапно. Практически, никаких мер по усилению охраны ключевых объектов предпринято не было. Тем не менее, задачи, стоявшие перед боевиками, им выполнить не удалось. Выдохнувшись за три дня боев, боевики небольшими группами стали покидать город. У командующего Объединенной группировкой федеральных сил уже было все готово для того, чтобы приступить к уничтожению мятежников. Однако действия его были остановлены Москвой. В последующем его и вовсе сняли за излишнюю ретивость. Военные, умея громить врага, как правило, не способны просчитывать многоходовые комбинации политических игр.

Вместо уничтожения противника начались переговоры. Посылая в Хасавюрт секретаря Совета безопасности, Президент и его окружение надеялись, что генерал по привычке «махнет шашкой» и тогда, обвинив его в эскалации войны на Северном Кавказе, можно будет снять с должности. Коварство было очевидно, поэтому Александр Лебедь, обойдя капканы, расставленные Кремлем, заключил пресловутые Хасавюртовские соглашения и предстал в очередной раз миротворцем в глазах неискушенного обывателя. Но на самом деле, подписав соглашения, которые не имеют, по сути, юридической силы, ибо статус Чечни так и не определен до сих пор, Лебедь оказал России медвежью услугу. Проблема осталась нерешенной.

Заключенный мир стал неожиданностью для участников войны с обеих сторон.

Боевики, быстро уверовав в то, что им удалось победить армию России, стали наводить шариатские порядки в Чечне, повергая в шок весь мир своими зверскими расправами с нарушителями требований Корана.