– Почему дедушка? – улыбнулся Базотти.

– Не знаю… простите… непроизвольно вырвалось… по годам-то вы мне точно дедушка.

– Не извиняйся, – сказал Базотти. – Мне понравилось такое обращение. Пусть теперь меня так и зовут в России. Ну-ка, скажи по-русски.

Сергей произнес.

– Здорово! – еще раз умилился старый Фернандо. – А теперь запоминай, внучек: если где угодно на земле, в ее не оккупированной коммунистами части, у тебя возникнут проблемы, трудности, ты можешь пойти в итальянское или американское посольство, в крайнем случае, в посольство любой другой европейской страны. Просто возле итальянских и американских посольств проинструктированы даже местные полицейские, охраняющие здание, а в представительствах других стран тебе придется настаивать на разговоре с кем-то из сотрудников. Далее ты должен будешь сказать: "У меня сообщение для контрольной службы Фонда Базотти". И упаси тебя Бог переставить хоть одно слово в этой фразе на итальянском или английском языке. На других языках, сам понимаешь, она как пароль не работает. Дальше. У тебя спросят номер. Свой шестизначный номер ты обязан помнить, что называется, даже во сне. Номер проверят по картотеке и соединят тебя с нашим человеком. Ему ты и скажешь по телефону условную фразу: "Дедушка обещал помочь". После этого тебе обязаны обеспечить личную охрану, сквозную визу через все границы и транспорт до того места, где буду находиться я, или до любого другого места по согласованию со мной. В принципе по той же схеме ты можешь попытаться действовать и в коммунистических странах, но это будет небезопасно как на первом этапе (проникновение в посольство), так и на последнем (пересечение границ).

Малин слушал внимательно и словно впадал в транс. Это было, что называется, с небес на землю. Шпионские будни. Как в Москве, когда его инструктировал майор Потапов. Теперь Сергей почувствовал себя героем романа Ле Карре и снова его охватило ощущение нереальности. "Господи, чем они меня накачали?" – мелькнула дурная мысль. Он отогнал ее и заставил себя слушать и запоминать. Ведь это уже начиналась работа. И надо было настроиться, настроиться, наконец, на серьезный лад без эйфорических всплесков и дурацких сомнений. Сразу появились вопросы.

– Как я вернусь в Москву? Меня ведь тут же захомутают.

– Скорее всего – да, – невозмутимо согласился Базотти. – Но возможны варианты. В любом случае тебе нечего бояться. Ты выпал из поля зрения КГБ всего на полсуток, может быть, даже меньше, если они не вели за тобой непрерывного наблюдения. Сейчас тебя, очевидно, уже ищут, хотя и не обязательно. Они найдут тебя в больнице, куда ты попал после случайного удара по голове во время большой драки в ресторане. Диагноз – сотрясение мозга и полная потеря сознания на двенадцать часов, возможна частичная амнезия. Конечно, они заподозрят самое худшее – перевербовку. И будут тебя проверять всеми доступными им методами. Ты должен постараться пройти эту проверку в ближайшие три дня. Придумай аргументацию, настаивай на детекторе лжи. На три дня хватит действия того препарата, который мы вколем тебе сегодня, ты сможешь спокойно врать. Понятно? В следующие дни придется труднее. Впрочем, возможно, проверки не будет совсем. Но и это не существенно. В любом случае ты будешь теперь у них на подозрении и тебе вряд ли доверят какое-нибудь новое ответственное дело. Я думаю, это и к лучшему. Всем спокойнее. Учись, занимайся переводами. Жди. Настоящее дело для тебя найдется очень скоро. Если все у нас получится так, как мы задумали, глухие времена в Советском Союзе закончатся буквально через год-два.

– То есть? – удивился Сергей.

– Все очень просто, – пояснил Базотти. – Коммунистическая идея себя изжила, вступила в стадию маразма. Россия сегодня – это уже агония, стоит только посмотреть повнимательнее на немощного полуграмотного сатрапа, психопата, дорвавшегося до власти и трясущегося над нею. Он уже абсолютно не способен удержать власть. Империя рушится. Большинство людей на планете пока не замечает этого, но поверь моим источникам информации: смерть вашей системы неизбежна. Просто для того, чтобы гибель коммунизма не стала гибелью всего человечества, нужно вовремя подтолкнуть весь процесс в правильную сторону. Вот этим мы и занимаемся сегодня. Вот в этом ты и должен будешь помочь нам через год или через два.

Базотти ошибся. Но только по срокам, а не по сути. По сути он оказался абсолютно прав, и Сергей не однажды потом, уже в перестройку, вспоминал эти его слова, такие невероятные в восемьдесят втором, такие трудно воспринимаемые тогда даже им, весьма осведомленным диссидентом, и такие пророческие! Неужели перестройка действительно зарождалась здесь, на красивой старинной вилле в Неаполе? История не дает однозначных ответов. На ее повороты, особенно такие крутые, влияет слишком, слишком много факторов…

– Настает время прощаться, – торжественно произнес старик Фернандо. – Пока ты будешь в Москве, мы, конечно, постараемся обеспечить твою безопасность. Но внутри КГБ обеспечивать безопасность намного сложнее. Так что лучше не работай у них в штате. Постарайся избежать такого варианта. Ладно? И… удачи тебе, сынок!

В Москве он написал отчет. И прошел несколько допросов. И проверку на детекторе лжи тоже прошел. И был в итоге отпущен с легким выговором за несанкционированное посещение борделя, за аморалку, по существу, но как внештатника, да еще неженатого всерьез за это наказать не могли.

Так то ли закончилась навсегда, то ли прервалась его гэбэшная карьера. Но ведь на Лубянке "прощай" не говорят, там всегда говорят "до свидания", поэтому следовало заниматься своими делами, но быть, как пионер, всегда готовым.

Таинственная история с могущественным Фернандо Базотти все больше казалась сном. Она до такой степени не вписывалась в обыденную жизнь, что представлялось нелепостью, безумием рассказывать кому-то про ночной разговор в огромной зале, про черный "роллс-ройс" со шторками и молчаливым водителем, доставивший его в городскую больницу, где был немедленно сделан еще один укол, после чего сразу настало утро. И был встревоженный Джованни у постели, и торопливые сборы, прощание в аэропорту, благодарности, напутствия, просьбы, обещания и жуткий шум в голове.

Потом была Москва. Полета он не помнил, Шереметьево тоже из памяти напрочь вывалилось. В общем Сергей всем: даже любимой сестре, даже любимому другу еще по физматшколе Севке Рабиновичу, даже сенсею излагал то же, что выучил для КГБ.

Со временем он попытается и самого себя убедить в реальности официальной легенды. И ему это почти удастся. Ведь верить в ту фантастическую ночную перевербовку означало, по существу, медленно, но верно терять рассудок. Такого просто не могло быть.

Впечатлительный юноша с неординарной фантазией, первый раз за границей и сразу в такой стране, задание КГБ, шпионские страсти, наконец удар по голове и уколы – все сходится. И наконец, если бы все это было на самом деле, неужели же КГБ(!) не вытрясло из него правду. Трудно было поверить, что у каких-то там макаронников психотропные препараты лучше, чем у Лубянки. Полная ерунда. Нет, амбал в ресторане, конечно, был, а вот дедушка с голубыми глазами – это уже глюк.

Стыдясь сам себя, Сергей задался целью разыскать в открытой печати упоминания о Фонде Базотти, ведь старик уверял, что это официальная организация. Но нигде, даже во вполне либеральных журналах и газетах пятидесятых-шестидесятых годов не было ничего ни о Базотти, ни о Фонде Би-би-эс. К зарубежным изданиям доступ был сильно ограничен, а главное повышенный интерес Малина к итальянской или американской периодике мог бы насторожить КГБ, и Сергей не рискнул приступать к подобным поискам. Попутно, по ходу своей основной работы, он пытался обнаружить хоть что-нибудь, но безуспешно. А уж задавать кому бы то ни было вопросы – это вообще исключалось. Произносить вслух имя Фернандо Базотти не позволял Сергею уже какой-то по-настоящему мистический ужас.