Поэтому в трех последних деревнях детей сразу отделили от взрослых, приведенных на съедение монструозному слизняку. Детишек опоили сонным зельем и с мешками на головах загрузили на льняные рогожи, настеленные под куполом слизистого монстра.
Парочка детишек по недосмотру скатилась с подстилки и была благополучно употреблена безмозглым чудовищем, но почти сорок малолетних рабов благополучно добрались в Степь.
В этом месте рассказа старейшины родов начали алчно потирать руки - сорок юных рабов полностью покрывали все расходы, которые пришлись на кормление и подращивание летучего монстра.
Противостояние Степи и Империи вступило в новую фазу, спираль извечной войны совершила еще один виток...
***
Для Партума возвращение Дыхания Степи означало совсем иное - он мог оставить свое детище его владельцам и отправиться на поиски оазиса для своего будущего рода.
Он, конечно же, не открыл старейшинам всего. Члены Совета думали, что он будет скитаться в песках в поисках не найденного никем ранее оазиса и отговаривали его от бесплодных поисков. Наивные...
Седой Волк обещал ему помочь поднять из под песков скалу и направить подземные воды к ее основанию. Этого было достаточно, чтобы за год там расцвел оазис.
Партум не бы уверен, что ему достанет собственных магических сил, но Первый Предок уверил его, что все пройдет как надо. Не легко, но доступно...
***
И Партум изнывал от нетерпения, пока Проводник нес его к назначенному месту в самом благодатном месте Степи, где других оазисов попросту не было: между восходным берегом Белой Змеи и восходной грядой гор.
Где летний зной не так убийствен, а зимой даже случаются дожди, на почти равном расстояние - меньше дня пути - от реки, гор и берега Южного Моря, с грозными цитаделями Волчьих Клыков.
Это было лучшее место в Степи для жизни - если предположить Степь местом, предназначенным для жизни.
Отсюда было легко путешествовать и к Сердцу Степи и к Волчьим Клыкам, откуда начиналась дорога во внешний мир.
Партум уже смаковал и строил планы, как он будет жить там, в оазисе, в своей крепости.
Он, никогда в жизни еще не имевший своего дома...
***
Все и впрямь прошло как надо.
Даже легче, чем Партум представлял себе.
В избранном месте Партум призвал силу Волка и пески раздвинулись под напором, идущим изнутри. Рдеющая алой лавой, из подземных глубин поднялась верхушка горы, и излилась жидким камнем, обжигая песок вокруг.
Двадцать дней и двадцать ночей ожидал Скульптор, пока остынет поднятая из глубинных бездн скала.
На двадцать первый день он коснулся остывшего склона Жалом - и горная порода осыпалась мелким крошевом к его ногам.
В открывшемся нутре горы, прямо у его сапог, из трещины в камне пробился прозрачный поток ключевой воды и зажурчал, наполняя свежей влагой малое озерцо в центре пещеры, своды которой каменным шатром уходили ввысь...
Радостным взором окинул Скульптор владения свои и нашел, что они хороши.
***
Весь день Скульптор осматривал место, где расцветет его будущий оазис. Он трижды обошел границы гранитного острова, возникшего в безбрежном океане песка. Он запоминал каждый его выступ и изгиб, как запоминают черты лица любимой женщины, ее улыбку, трепетание жилки на ее горле..
Партум наслаждался неведомым ему ранее чувством владения...
Гладкие внутренности горы, еще недавно вылизанные клокочущей лавой, восхищали его своей гладкостью.
Изгибы уходящих вверх стен волновали его, как плавная крутизна женских бедер.
Вода, которая наполнила выемку на дне пещеры и нашла себе дорогу наружу, восхищала своей сладостью.
Радость и благодарность переполняли его.
Когда пришел вечер, Партум призвал Седого Волка и склонился перед ним и поблагодарил его и уснул, умиротворенный и счастливый.
Ему снился его оазис, каким он станет через несколько быстрых лет.
Когда вырастут деревья, которые он посадит вот там и вот там.
Когда между зазеленевшими деревьями по песку побегут змейки вьюнков, удерживая песок своими усиками.
Когда под сенью крон встанут яркие шатры его клана и между ними зазвенят детские голоса...
Партум спал и во сне видел себя степенным патриархом, сидящим в прохладе пещеры у журчащего источника. У ног его играли дети...
***
Проснулся Партум перед рассветом, когда Владыки Неба уже сбежали с небосклона, а восходная сторона горизонта была так же темна, как и закатная.
В Степи этот час называют Часом Разведчика.
Рабские караваны по Степи идут обычно ночами - иначе для рабов не напасешься воды.Кинуть в клетки тряпки - пусть укрываются и жмутся друг к другу - гораздо проще. Да и ночной холод рабы из северной Империи переносят гораздо легче, чем иссушающий зной. Привыкли.
В этот предрассветный час караваны еще обычно находятся в пути - но головные дозоры, разведчики, уже вышли на место следующей дневной стоянки. В это время разведчики покидают седла и приступают к разметке дневного лагеря, в котором караван у источника будет пережидать убийственную жару.
***
Пробудился Партум от набежавшей неясной тревоги, заставившей его потянуться к мечу. Но было уже поздно...
Внезапно обрисовавшиеся в ночной тьме плотные тени придавили его руки к земле.
Проводник, впервые за много дней отпущенный на охоту в Степь, не услышал его призыва.
- Занесите его в пещеру, - говоривший не опасался быть услышанным. - И засветите огонь. Я хочу увидеть клановые татуировки.
***
- Видите - это никто. Приблудыш. Загадка, почему Степь еще не убила его. - оглядев торс прижатого к каменной стене Партума, произнес немолодой воин. Голос его звучал как боевой рог - низкий, вибрирующий, устрашающий врага своим ревом. - И него нет ни татуировки уходящего в Странствие, ни татуировки приема в клан. Он не принадлежит к Народу Степи.
Прижатый к холодному камню, обнаженный по пояс Партум хотел бы возразить, но рот его был плотно заткнут.
Уж что-что, а вязать добычу охотники на рабов умели на славу.
Но тут воины не особо старались - воткнув кляп и стянув руки юноши за спиной, удовлетворились достигнутым. Его даже не стали обыскивать всерьез, просто отбросив ногой лежащий в изголовье оружейный пояс.
Да и зачем стараться, когда хрупкого телосложением пленника держало две пары могучих рук, прижимая к стене и контролируя каждое движение.
- Убейте его! За него некому будет мстить. Убейте и бросьте в Степи. Степь сожрёт мертвое мясо еще к полудню, а к полуночи лисы растащат его кости. Еще никому не удавалось заставить говорить мертвеца! - воин, лицо которого Партуму никак не удавалось разглядеть, закашлялся. И только когда раздалось несколько угодливых смешков, поддерживающих предводителя, Партум догадался, что это должно было изображать смех.
- Он чем-то угоден Волку, раз ему разрешили рыскать по Степи, - несмело возразил кто-то. - А если нас перед ликом Первого Предка спросят, куда он делся? Никто не может солгать под присягой...
- Нас не спросят. Перед самым рассветом в оазис войдет родовой караван под предводительством старейшины клана. И найдет оазис пустым. Старейшину и будут спрашивать, был ли кто здесь? И он под присягой ответит, что не нашел здесь ничего, кроме мертвого камня...- воин вновь кашлянул, изображая смешок над своим хитроумным планом. – Потому что к тому времени здесь не будет ни нас, ни покойника... А если никто не будет болтать, никто и не узнает, что мы здесь были. Сам Первый Предок указал нам путь и привел сюда так вовремя. Я знаю, Первому Предку не по душе, чтобы безродный бродяга завладел богатым оазисом. Я чую, правота Первого Предка на нашей стороне.
Юноша аж задохнулся от возмущения и чуть не проглотил кляп.
Партуму хотелось возопить, что именно он – голос Первого Предка, и именно он поднял оазис из недр Мира своими руками по велению Седого Волка.
Но не смог выдавить не звука.
Более того, ночной воин говорил так уверенно, голосом человека настолько убежденного в своей правоте, что Партум на миг впал в замешательство.
