А когда обдумал всё, что узнал, родилась у него восхитительная мысль.
Ибо Величайший был тщеславен и в тщеславии своем мечтал оставить по себе память на многие поколения...
***
6
6
В один из последующих дней, ласково поглаживая по голове и плечам радующую его рабыню, Владыка Юга вдруг нащупал рубец на безупречной гладкости кожи.
Это было так неожиданно, что желание моментально покинуло его.
Рабыня изумленно подняла голову. Впервые ее искусство дало осечку и она винила в этом себя. Но Султана сейчас тревожило иное...
- Зажги свет поярче, и покажи мне спину!
Рабыня беспрекословно исполнила приказание.
На спине алели свежие следы от плети. Один из ударов лег слишком высоко, его-то и нащупали пальцы повелителя на плече.
- Кто? - только и спросил Владыка Юга.
- Великий Смотритель...
- За что?
- Я, повелитель...
Но Султан уже передумал задавать вопросы.
- Эй, - махнул он рукой одному из телохранителей, которые находились при повелителе днем и ночью, - скажи кому-то из слуг, чтобы мне немедленно доставили Смотрителя Цветника. Хоть из постели, хоть из могилы...
- Я, господин... - снова попробовала вставить слово рабыня.
Но Султан лишь махнул на нее рукой: «Ступай в угол и говорить будешь, лишь когда я скажу!»
Он был взбешен.
Эта рабыня не просто развлекала его.
Она была для него ценна.
И, в конце концов, это ЕГО РАБЫНЯ! Если старый евнух решил ее наказать, то должен был сначал доложить повелителю об этом...
***
Смотритель гарема влетел в Полуночный Чертог бегом, бледный и покрытый холодным потом, который крупными каплями стекал по мясистому лицу. Не к добру такое внимание повелителя посреди ночи, ох, не к добру...
- Что пожелает Владыка Мой... - но Султан оборвал его звонкой оплеухой по дряблой щеке, а потом с отвращением потряс рукой, намокшей от чужого пота. Отерев руку о халат стоящего на коленях старого слуги, Султан лишь указал на рабыню, сидящую в углу.
Но евнух, служащий Богоподобному всю свою никчемную жизнь, не понял.
- Ее увести, Величайший? - и тем лишь раздул гнев Султана. Султан пнул ногой толстяка и прошипел рабыне: «Повернись!»
Рабыня молча и послушно повернулась спиной.
- Что это, ишачья отрыжка?!
Вот тут опытный слуга уже понял свою ошибку.
Хотя должность его и называлась Смотритель Цветника, сам он чувствовал себя пленником змеиного клубка, где каждая яркая тварь была смертельно опасна. Но всего опаснее был хозяин этого змеиного гнезда.
Гнев Его в любой момент могло разжечь нежной шипение любой из этих демониц в царственное ухо...
Много лет, еще с тех пор как Калаба звали Кулайбом*, он по-собачьи верно служил своему властелину и пользовался полным доверием. И хотя щеки его были знакомы с пощечинами, зато, по милости Господина и стараниями самого Калаба, спина не знала плетей.
А вот сейчас между лопаток пробежался предательский холодок.
Таким обманчивым ветерком овевает спину первый замах шипящей плети, когда палач лишь примеряется взмахом. но еще не кладет удар. Жертва вздрагивает от приближающего свиста, но бич уходит на замах над головой бичующего и врезается со всего маху в расслабившуюся плоть, обманувшуюся глупой мыслью "миновало"...
Калаб и сам так делал, много раз, поэтому большой фантазии не требовалось.
- Величайший, госпожа Лейла была в гневе, сказала что рабыня надерзила ей и велела выдать десять плетей. Я, по глупости своей, выдал лишь пять, потому как это лишь первая провинность у этой рабыни...
Ох, как обманулся старый Калаб! Ох, как близка плеть к его, нежно любимой собственной спине!!!
- ЭТОЙ РАБЫНЕ?! - давно, очень давно не слышал старый Калаб крика господина.
Рано повзрослевший юноша кричать перестал в отрочестве, когда милостью Багрового Цветка сел на престол Султаната. С тех пор гнев его различали лишь потому, что говорить Богоподобный начинал медленно и очень тихо...
Но сейчас от крика его старый верный раб невзначай испачкал шаровары...
- ЭТОЙ РАБЫНЕ?! - бушевал Султан. - Ты осмелился прикоснуться к бриллианту моего гарема?!! А если Лейла скажет тебе вырвать перо из крыла моего ловчего сокола, обрезать ус у охотничьего гепарда, или проехаться твоей жирной жопой на спине моего белоснежного Аравака, ты сделаешь это?!!
Евнух в ужасе затряс головой, а неприятного содержимого в шароварах еще прибыло...
Чем сделать сказанное его повелителем, лучше было сразу шагнуть с самой высокой башни Лубмасты на булыжник мостовой. Или стать посреди площади и публично проклясть Багровый Цветок в надежде, что ревностные граждане милосердно и быстро прикончат безумца.
- Нет? Ты бы этого не сделал?
- Нет, господин мой, никогда в жизни!!! Даже под пыткой не помыслил бы такого!!!
- Но ты осмелился замахнуться плетью на МОЮ ЛИЧНУЮ РАБЫНЮ! Где были твои мозги? Или их урезали давным-давно вместе с твоими яйцами?? Ты сам подавал мне клеймо, когда Я ЛИЧНО метил эту рабыню. И ты поднял на нее плеть по приказу Лейлы?! А ну, немедля сюда эту гусыню!!!
Калаб предпочел принять это распоряжение к немедленному личному исполнению, чтобы как можно быстрее исчезнуть с глаз разгневанного Султана.
Быстро-быстро пополз он на четвереньках к выходу, не поворачиваясь спиной к Богоподобному.
Он понимал, что телохранители и слуги сейчас отлично видят его испачканные шаровары.
И понимал, что каждого из них придется либо задобрить либо запугать еще до рассвета. Или завтра весь султанский дворец будет со смехом рассказывать о том, что грозный Калаб в прямом смысле обосрался от султанского рыка.
Люди с удовольствием будут судачить об этом много лет.
И тогда прости-прощай грозная слава Калаба, доверенного слуги Самого Величайшего...
Какая может быть грозная слава у засранца!
Не смеши народ, недомужчина Калаб...
Какой бакшиш, какое там у тебя влияние, жалкий нюхатель женского исподнего...
***
А пока несчастный испуганный Калаб мчался за гордячкой Лейлой, когда-то названой Султаном "любимой женой", сам хозяин гарема с неожиданным даже для себя удовольствием вспоминал, как первый раз привели к нему рабыню от Ваятеля Кукол.
И почему он решил, что девчонка достойна того, чтобы он собственноручно положил на неё первое клеймо. Личное. Не султанское и не родовое.
И как постепенно он сам, муж четырех жен, любовник одиннадцати наложниц и владелец бесчисленного множества рабынь, число которых то прибывало, то убывало, незаметно для себя «бриллиантом гарема» стал называть миниатюрную куколку от Великого Мастера, гибкую. как змейка, и молчаливую, как ящерка...
А началось все с того, что Калаб явился к своему господину с таким же, как сегодня, серым потным лицом. И так же полз на четвереньках, смешно виляя толстым задом…
***
7
7
Великий Султан давно знал: когда собачонка ползет на пузе – она несет дурные вести.
Но Калаб удивил его, хотя и начал дозволенные речи стандартным величанием…
- Величайший из Величайший, чье Величие освещает Мир, а от Гнева Которого сотрясается Вселенная…
- Короче, Калаб!
- Величайший, в твоем гареме расцвел новый цветок, чья прелесть достигает невиданных ранее пределов…
- Я сказал – короче! Кто-то из моих женщин родил девочку? Чьи там сроки подходили?
- Нет, Величайший, я купил для тебя новую рабыню.
Султан подался вперед на троне. Это всегда было интересно. Но от чего же так встревожен старый евнух?
- Твое рвение, Калаб, похвально. И чем же хороша эта новая рабыня?
Калаб боднул головой пол, и зад его снова смешно задрался вверх и затрясся, как у женщины, щедро одаренной видимыми достоинствами и хорошими зубами - ибо без хороших зубов такую задницу не наесть.
