Султан впервые разглядел купленную рабыню – и сам удивился себе: как он мог посчитать привлекательными черных рабынь?!
Две уродливых складчатых бегемотицы привели к нему в покой воплощение красоты.
***
Очаровательная в своей беспомощности девушка боялась пошевельнуться, а Султан жадно разглядывал ее.
Хрупкая, но не худая.
Грудь, просящаяся в мужскую руку, с необычайно крупными, очень темными, сосками.
Тонкая талия.
Женственный живот.
Длинные ноги с изящными узкими стопами.
Тонкие лодыжки и пальчики совершенной формы, как у не начавшего еще ходить младенца...
***
Опытный торговец знал, когда надо помолчать, а когда вступать в дело.
Дождавшись, когда Султан первым восхищенным взглядом обвел изумительное тело, он молча выступил вперед и узорным ключиком отпер нарочитый грубый железный «пояс верности» и тот с неожиданным грохотом спал с округлых бедер, стряхивая со зрителей оцепенение.
И заговорил, рассыпая мелким бисером искусный речитатив, плотно взяв в узду драгоценное внимание своего сиятельного слушателя так же прочно, как брал в оборот внимание купцов, собравшихся на торг. Столь проворна была речь его, что даже евнухи-фидаины, приученные не отвлекаться ничем от дела охраны своего повелителя, во все глаза уставились на нахваливаемую девушку.
- Взгляни, Величайший, на это совершенное тело! Эту гибкую шею, - с этими словами он властной рукой за подбородок поднял безвольно повисшую голову. - На этот идеальный овал лица...
И движением фокусника сорвал с глаз рабыни плотную черную повязку.
- ...на эти восхитительные глаза, - и действительно, большие черные глаза взглянули на Султана с тем очарованием, которое поэты придают взгляду серн и газелей. - На эти брови, дуги которых посрамят своей точностью любого математика, на этот высокий гладкий лоб, на эти губы...
И снова жест фокусника, вырывающий изо рта изжеванный и пропитанный слюной узел черного шелкового кляпа.
- ...которые обещают столь многое, а умеют даже больше, чем обещают. А груди! Посмотри на эти груди, Сотрясатель Вселенной!
И он легким прикосновением пальца обвел контур идеальных холмов и слегка потрепал соски - от чего те моментально напряглись и выпятились тугими темными вишнями...
- О, как они нежны, и как сладостно прикосновение к ним!!!
Султан, зачарованный льющейся речью, невольно приподнялся на дастархане.
Купец двумя пальцами прищемил вздыбившийся сосок, отчего губы рабыни округлились, явив белоснежные зубы, она вздрогнула всем телом и коротко простонала.
Рука продавца скользнула вниз, медленно прошлась по затрепетавшему животу и устремилась к гладкому холму желаний. Рабыня безотчетно подалась навстречу унизанной перстнями руке и приоткрыла бедра, надеясь на ласку.
Но пальцы лишь восхищенно поглаживали безволосый лобок, не торопясь ниже. Оттого рабыня задвигала бедрами, стараясь прижаться плотнее, насладиться хотя бы такой, мимолетной, дразнящей милостью сладостного прикосновения.
- О, Величайший, взгляни, как она горяча! - но Султан, впившийся глазами в трепещущее тело, и так это видел. А купец продолжал свою партию, как искусный музыкант, перебирающий струны с хорошо наигранной небрежностью - и оттого еще больше восхищающий своих слушателей музыкой, так легко льющейся из-под его пальцев. - Как шелковиста кожа холма, под которой таится пещера желаний! Как идеальна его округлость, радующая руку! О-о, как это восхитительно...
И все присутствующие, не отрывая взгляда от лобка извивающийся рабыни, кивнули, соглашаясь с тем, что это восхитительно.
- Эй, коровы!!!
Резкий оклик стряхнул очарование момента.
Султан поднес к губам кубок с вином, делая вид что не так уж он увлечен. Что он, рабынь не видел?
Евнухи-фидаины приосанились и грозно повели вокруг глазами, гоня прочь сожаления о том, что им недоступно.
Черный рабыни выступили из-за колонн, где скрывались всё это время и согнулись в ожидании приказа. Бубенчики на отвисших грудях звякнули.
Калаб, все ещё остававшийся у дверей, застыл изваянием и судорожно облизнул губы. Глаза его расширились и уставились на рабынь, все еще замерших в земном поклоне.
Султан представил, какой вид сейчас открывается Калабу, сделал еще глоток вина и мимолетно пожалел, что нельзя видеть все и сразу со всех сторон. Хотя...
И, сделав еще глоток сладкого вина, Султан принял решение что Полночному Покою не хватает зеркал.
- Что застыли, безмозглые! Покажите милостивому Повелителю женский цветок этой красотки!
Руки рабынь, чья чернота лишь оттеняла теплый оттенок кожи той, которую нахваливал купец, ловко подхватили бедра и колени, невероятно широко развели в стороны ноги девушки.
Рабыня повисла на охряных лентах, а её орхидея раскрылась перед Султаном во всей красе.
***
Искусство продавать становится искусством лишь при наличии таланта.
Лишь талант делает рыночного торгаша, исступленно нахваливающего свой товар случайному покупателю, подлинным мастером своего дела, который, как паук муху, не упустить ни одного, даже случайного, посетителя своей лавки без выгодной покупки.
Настоящий виртуоз не только совершит сделку на все средства, которыми располагает покупатель, но и отпустит того с уверенностью, что он совершил выгоднейшую покупку в своей жизни.
Сурайдж аль-Хаддар был виртуозом из виртуозов!
Слава справедливейшего из купцов сделала Сурайдж аль-Хаддара старейшиной купечества города Лубмасты, а потом - и самым уважаемым купцом в Султанате.
Все, кто торговал с ним, навсегда оставались в уверенности, что получили наибольшую прибыль, и лишь хвалили Сурайдж аль-Хаддара за его умение дать заработать партнеру, не обижая себя самого.
На деле же Сурайдж аль-Хаддар относился к тому виду ненасытных хищников, для которых внешняя умилительная милота и беззащитность составляют важную часть успешной охотничьей стратегии.
Зубами и клыками Сурайдж аль-Хаддара было его умение сделать вещь, взятую в руки покупателем, самой желанной в его жизни, а потом продать саму возможность удовлетворить это желание.
Ведь все мы готовы платить за исполнение сокровенных желаний?
В виртуозности талантливого купца не было ни капли магии. Лишь - как ни странно - уважение к своему покупателю и умение привлечь внимание. Именно здесь и крылся секрет.
Завладев вниманием своего визави, словно оседлав дикого жеребца, он не рвал ему губы трензелями, а то отпускал, то мягко натягивал узду, подменяя желания неприрученного скакуна своими. И в результате получал не покоренного врага - а преданного друга.
Вот и сейчас, в ответственейшем торге своей жизни, он не стал злоупотреблять взятым вниманием грозного владыки Султаната, а спокойно отпустил его. Отпустил, зная, что следующий раз завладеть вниманием будет намного проще - и незаметнее...
Оттого он и стряхнул наваждение с присутствующих в Полночном Чертоге, чтобы на следующем шаге сделать это наваждение еще глубже.
***
- Взгляни, о Величайший, как красива ее орхидея! Как изысканно затемнена кайма ее губ, как нежны розовые глубины! - он двумя пальцами приоткрыл отверстие чуть шире, заставив Султана вытянуть шею и наклониться вперед. - Посмотри на эту преграду, которая ожидает первого мужчину в ее жизни...
Сейчас торговец перешел к нахваливанию той части своего товара, на которую мужчины всегда смотрят с большим интересом. И потому моментально завладел вниманием Владыки Юга.
- А этот извилистый гребешок, скрывающий жемчужину страсти! - унизанный кольцами смуглый палец потянул капюшон, обнажив напрягшийся секель, влажно блеснувший в манящей глубине. - Да, эта рабыня очень, очень горяча! Боюсь, что сок ее сейчас начнет капать на пол, а я еще не успел показать все ее достоинства, Величайший из Величайших...
По его знаку черные прислужницы приподняли выше соблазнительные бедра маленькой рабыни.
- А посмотри, как узка другая дырочка, - и ухоженный ноготь мизинца потыкался в сморщенный глазок, демонстрируя его мнимую неприступность. Рабыня вздрогнула. Рука продавца двинулась по гладкому бедру к колену, к щиколотке. - Вот эта хрупкая лодыжка, нравится она тебе, Повелитель? Скульпторы и художники были бы в восторге от нее, а поэты онемели, не находя слов!
