- Скажи, А`амир, слышал ли ты слова, которые рабыня сказала госпоже Лейле?

Домовой демон горделиво подбоченился.

- Ничто, сказанное на женской половине дворца Великого Султана не минует слуха А`амира, ничто, совершённое, не минует его глаз!

В руках демона волшебным образом появился тут же развернувшийся серый свиток и, уткнув в него длинный нос, домовик деловым тоном произнес: "Сегодня утром, возвращаясь в свою комнату, указанная рабыня встретила в коридоре госпожу Лейлу со служанками и Великая Госпожа, Твоя супруга, сказала ей: "Как смеешь ты, ничтожная, бродить тут нагишом без стыда и приличия?! Мы не Великий Султан, нас не соблазнить твоими тощими костями!". И служанки ее смеялись..."

- Как интересно, - холодным тоном произнес Султан. - Продолжай...

- Нет, это всё было не так! - воскликнула Лейла, уже предчувствую неприятности. - Эта нечисть всё говорит не так!

Но Султан перебил ее: «А`амир не умеет лгать! Послушаем его. А то твоя память, Лейла, колышется как пламя свечи - то помню, то не помню...»

***

- Как смеешь ты, ничтожная, бродить тут нагишом без стыда и приличия?! Мы не Великий Султан, нас не соблазнить твоими тощими костями! - две доверенные девки, как и госпожа их - шемки, рассмеялись над худенькой рабыней, моментально опустившейся на колени перед свободными женщинами.

Но рабыня оказалась остра на язык.

- У рабыни нет стыда, Великая Госпожа, есть лишь желания ее господина. Если Великий Султан желает видеть меня лишь в ошейнике и браслетах - это прилично, пока господин не пожелает иного...

Лейла не привыкла, чтобы с ней спорили, да и не ожидала ответа от именно от этой рабыни.

В гареме многократно, в повседневной болтовне, шутили, что новой игрушке Султана рот сделан не для разговоров. Оттого Лейла сначала растерялась, а потом взъярилась. В бешенстве она пнула рабыню ногой.

- Заткнись, дрянь! Помни свое место, да делай свое дело!

Но упавшая на бок рабыня не заткнулась.

- Как прикажете, Великая Госпожа! Место моё у ног Господина Нашего, а дело своё я исполняю с радостью, мне для того даже рабского вина не надо...

При упоминании рабского вина у Лейлы перехватило дух. Она ухватила рабыню за горло обеими руками и затрясла, как грушу

- Кто? Кто тебе сказал про рабское вино? - прошипела она в лицо рабыни.

- Твое дыхание наполнено им, Великая Госпожа, - безмятежно ответила рабыня. Когда Великий Мастер приучал ее к боли, вот тогда было страшно. Что ей эти изнеженные женские руки...

- Калаб! - завопила Лейла. - Калаб!!!

Калаб возник как из-под земли.

- Да, Великая Госпожа?

- Десять плетей это дряни!!! А ты, - она вновь перевела взгляд на рабыню, чье горло продолжали сжимать ее руки. - А ты, если проронишь еще хоть слово, умрешь под плетьми!!!

***

- Значит, рабское вино, Лейла? - взгляд Султана был заполнен презрением. - Вот, значит, какова природа твоей страсти, любимая моя супруга?

У Лейлы подкосились ноги.

Никогда, никакими белилами, ей не удавалось достичь столь идеально белого цвета лица...

Статус «любимой жены» приносил власть и много приятных преимуществ, но держался на хрупком основании сердечной благосклонности Султана.

***

Но тут неожиданно подал голос домовой.

- А еще третьего дня Великая Госпожа Лейла затеяла у бассейна в серале ссору с Великой Госпожой Акромой...

Акрама - старшая жена Султана, двоюродная его сестра, дочь его дяди, - принесла ему с момента их свадьбы трех сыновей и дочку и спокойно занималась детьми, пока в гареме бурлили страсти вокруг титула «любимой жены».

Акрама, которую выдали замуж за двоюродного брата совсем юной, была полностью предана своему мужу и роду. Она прекрасно понимала, что только ее супруг, Великий Султан, может сберечь жизнь ее и ее детей, старших сыновей султана и внуков султана...

И Султан ценил преданность и верность старшей жены.

Упомянув Акраму, А`амир явно вознамерился поквитаться с Лейлой, посмевшей обвинить его во лжи...

***

- ...в полуденный час принц Мутибек играл со своей младшей сестрой в прохладе у бассейна. Он пощекотал ей голую пяточку и девочка рассмеялась. Мальчик поцеловал маленькую ножку и произнес первый свой стих:

Ты так мила,

Что я не мог

Остаться равнодушным…

Великая Госпожа Лейла, которая возлежала поблизости, решила подразнить принца и спросила: «А не хочешь ли ты поцеловать и мою ножку? Моя слаще…»

На что мальчик, рассудительный и разумный не по годам, ответил Великой Госпоже Лейле…

Тут домовик сунул длинный серый нос в свиток, который держал в руках, и прочел оттуда, чтобы не было ни малейшего расхождения в слова: «Это сестра моя, госпожа Лейла, и она младенец. Нет ничего дурного в том, чтобы выразить нежность младенцу, чьи ноги еще не знают тяжести шагов. Что же касается твоего предложения, то оно недостойно ни тебя, ни меня. Я сын Султана и мужчина. Когда я достигну возраста, женщины будут целовать мой уд и лизать мои ноги. Ты - жена моего отца, и поведение твое недостойно. Но если хочешь, я попрошу отца, чтобы именно ты встала передо мной на белую кошму в день моего совершеннолетия…»

Султан расхохотался. Гнев, владевший им, готов был миновать, как туча несомая ветром.

Ответ мальчика, сына, наследника, который не достиг еще и шести лет – и лишь потому пребывал пока на женской половине, был великолепен!

***

Среди народов Султаната, в обычаях которых было брать более одной жены, бытовала традиция приводить к подростку на День Совершеннолетия женщину.

Это могла быть нанятая рабыня или бездетная родственница, чье положение не многим отличалось от рабского: женщина без детей - просто лишний рот и позор для семьи!

Женщина, традиционно, должна была быть много старше мальчика.

Старшие родственники (а обычно Праздник Совершеннолетия организовывал дед или деды), объясняя мальчику слабую и греховную природу женщины, гнали ее с бранью на белую кошму и заставляли встать на колени. Потом старшие покидали комнату, оставляя мальчика наедине с женщиной.

Лишь доверенный евнух оставался с ними.

Опустив колени на белое полотенце или белую кошму, женщина должна была извлечь и испить семя мальчика, становящегося мужчиной. По обычаю, ей предстояло полную стражу простоять на коленях без еды и питья, лишь гоняя по языку высосанный джизз. Почему - никто толком не знал, но традицию на всякий случай блюли.

Мальчик выходил из комнаты мужчиной, а женщина оставалась там в темноте и одиночестве размышлять о женской доле. По желанию, мальчик мог осуществить и другую нужду, взяв женщину на белой кошме, как пожелает. Бывало, что Праздник Совершеннолетия в большой семье отмечали сразу для нескольких подростков - и тогда женщине на белой кошме всего доставалось с избытком!

Указать женщине на белую кошму значило назвать ее бесплодной и бесправной старухой, ниже белой кошмы падать уже было некуда...

Непонятно, все ли смыслы, стоящие за «белой кошмой», поняла шемка Лейла, но не для того нечистый дух рассказал это Султану. Повелителю Юга был абсолютно ясен намек на бездетность «любимой жены».

***

- …на что Великая Госпожа Лейла попыталась ударить принца Мутибека, но рука ее была схвачена Великой Госпожой Акрамой, матерью мальчика. – продолжал докладывать о ссоре домовик.

- Роди своих детей, Лейла, и замахивайся на них! Клянусь багрянцем Цветка, мне нравится мысль Мутибека! Я запишу ее и буду просить мужа, чтобы он уважил просьбу своего старшего сына, когда придет время его совершеннолетия…

Женщины бы подрались. Но тут на шум пришел твой толстяк, и они расползлись по своим комнатам, только шипя друг на друга…

***

Султан смеялся.

Мальчик показал себя настоящим мужчиной, а мать его - достойной супругой, правильно воспитывающей сыновей.

Кроме того, мысль поставить на белую кошму полногрудую Лейлу показалась Султану весьма достойной внимания, и появилось желание сделать это прямо сейчас.