Сейчас надо как-то разобраться с двумя текущими вопросами: безделье и отсутствие женщин. Второй можно решить, взяв пример с аборигенов, против чего на сегодняшний день не возражает никто, кроме наших "холостяков". Ага! Вот такие образцово-показательные у нас мальчики! Держат "облико морале" на запредельной высоте! Эйнштейн и вовсе чуть ли не ежедневно втолковывает Анютке, что прежде, чем прыгать в постель к мужчине, желательно не только стать девушкой, но и побыть ей некоторое время. Если учесть, что ребенок с самого начала спит как раз в его постели, Виталику надо на ожерелье вешать медаль "за сексуальную стойкость". Представляю, как это может выглядеть в местных традициях!

А что делать с нехваткой работы — вообще ни одной мысли! То есть занятий найти можно великое множество, начиная с пережигания всех камней подряд в надежде случайно наткнуться на железную или медную руду, и до попыток получить льняную ткань, обрабатывая всё, что растет (как выглядит лен, и что с ним надо сделать, никто даже в общих чертах представления не имеет). Вот только занятия нужны полезные и хоть с какой-то перспективой на успех. А нам, по большому счету, ничего не надо! Кроме интернета, всё есть!

Кажется, я пошла по второму кругу. Пойду, поиграю котятам на рояле. Уже тошнит от этой музыки! Но зверькам нравится!

Ехать, сидя на чудовище с нежным именем Снежок, оказалось и впрямь куда удобнее, чем связанной на волокуше. Зверь ступал мягко, размеренно, не тряся седока. Если бы Ирка ещё не боялась своего скакуна больше, чем оказаться на пути несущегося стада быков, вполне могла наслаждаться жизнью. А так чуть сознание не теряла от ужаса. Периодически Олег в очередной раз обзывал её ненавистным словом, вызывая приступ неконтролируемой ярости. Ярость вымывала страх и позволяла на какое-то время чувствовать себя более-менее прилично. Потом ощущение перекатывающихся под ягодицами мускулов постепенно заставляло вспомнить, на чьем загривке она путешествует, и все начиналось по следующему кругу. В какой-то момент Ирка поняла: парень дразнит её специально, сбивая одну эмоцию другой, но злиться не перестала. Просто не могла ничего с собой поделать! Правда, теперь злость была направлена не на Олега, а так, в пространство. Всё-таки, он её вытащил! И, честно говоря, она и в степь поперлась ради этой встречи. Или похожей.

И ведь не зря сходила! Нашла! Не совсем сама, скорее, её нашли. Спеленали, протащили по ухабам, разыграли в поединке, выкупили, вправили ногу, а теперь везут домой на грозе степей! А гроза косит зелёным глазом и одобряюще порыкивает. То есть это он думает, что одобряюще!

Но всё равно нашла! Не каких-нибудь дружелюбных дикарей, а нормальных людей, живших на восемьдесят лет позже деда! Время вычислил Олег. К своему стыду, Ирка обнаружила, что знает о Поселке слишком мало. Нет, каждую досточку в избах, каждый камешек на дворе — наизусть, а вот историю… Сколько человек пришло, куда подевались остальные? А ведь дед рассказывал! Даже год вспомнить не смогла. Она всегда плохо запоминала ничего не означающие цифры…

Олег, впрочем, не расстраивался. Усмехнулся, дружелюбно пробормотал: "А говоришь, не Маугли!", чем вызвал очередную паузу в полуобморочном состоянии Ирки, а когда вышли к месту её пленения, первым делом подобрал винтовку девушки, повертел в руках и сообщил:

— Сороковая "светка"! То есть самозарядная винтовка Токарева сорокового года. Говоришь, война тогда была, и ваши отступали? Значит сорок первый или сорок второй, — и протянул Ирке оружие. — Держи своё сокровище! Только лучше не стреляй! А то изношена она, смотреть страшно! Как до сих пор ствол не разорвало, не понимаю! Если что, мы со Снежком разберемся!

Разбираться ни с кем не пришлось. Только на второй день обошли льва, пожиравшего свежепойманную добычу.

— Эту ошибку я уже совершал, — пояснил Олег и потрогал клыки саблезуба на ожерелье. — Лучше сделать небольшой крюк, чем выяснять отношения. Да и не нужны мне его зубы.

Остальное время Снежок неспешно трусил, явно радуясь смене всадника, а Олег неторопливо бежал рядом. Время от времени останавливались, давая саблезубу отдохнуть. И всё равно получалось ходко, гораздо быстрее, чем когда Ирка шла сама.

Ближе к вечеру Олег подстрелил из лука небольшую антилопу, взвалил её на плечи и тащил до ночевки. Большую часть скормил Снежку, остальное пожарил на веточках. И Ирка, поедая обжигающее, до умопомрачения вкусное мясо, ощущала себя в полной безопасности. Большей, чем в Поселке.

Следующие два дня отличались лишь тем, что периодически Олег останавливался, делал какие-то замеры, что-то записывал в небольшой тетрадке.

— Карту рисовать буду, — ответил он, когда Ирка заинтересовалась, что он пишет. — Придем — кроку нарисую, а попозже доделаем.

Вообще не старался отмалчиваться, рассказывая много и интересно. От этих рассказов Ирке, наверняка, стало бы смешно, если бы не было так страшно. Хотя на третий день Снежок уже не вызывал такого всепоглощающего ужаса. То есть ужас по-прежнему вызывал, но не столь всепоглощающий. Иногда даже задремывала на ходу.

К Поселку подошли, когда солнце началось клониться к закату.

— Снежок дальше не пойдет, просьба освободить загривок, — Олег остановился в полукилометре от частокола. — Слышь, Маугли, твои сразу на поражение стрелять начнут, или сначала в воздух?

— Не называй меня так, — лениво огрызнулась Ирка. Дурацкая кличка уже не вызывала внутреннего протеста, и перепалка превратилась в некое подобие ритуала. — Могут и на поражение.

— А могут и попасть, — хмыкнул Олег. — Сдуру. Что делать будем?

— Я пойду, скажу, — начала девушка, но сникла под скептическим взглядом. — Ну хоть попробую!

— Вывихи за три дня не проходят, — пожал плечами Олег. — Но ты попробуй, конечно!

Ирка попробовала. С вполне ожидаемым результатом.

— Вот так женщины и садятся к нам на шею, — вздохнул Олег. — А ведь всего один поцелуй и был…

Ирка залилась краской. Ну да, был. На второй ночевке, когда ради тепла легли рядом, накрылись одной шкурой и обнялись. Исключительно ради тепла! А этот наглец её поцеловал! Ирка хотела возмутиться, оттолкнуть, высказать всё, что думает… Но это было так приятно… Нет, она, конечно, высказала! Потом, когда поцелуй закончился. И больше ни-ни! А он! Он! Он ещё и издевается!

— Садись уже, — Олег сел на корточки, чтобы девушке было удобней забраться ему на плечи. — Нагибату я сам понесу. А ты винтовкой своей маши, чтобы они тебя опознали. А то пуля, она дура, своих-чужих не разбирает.

Ирку опознали. Может, и не сразу, но картинка: один человек тащит другого, машущего винтовкой, произвела на гарнизон крепости нужное впечатление.

Никто не стрелял, а когда путешественники приблизились на пятьдесят метров, из-за частокола донесся звонкий девичий голос:

— Кто такие?

— Надька, — заорала Ирка. — Глаза разуй! Своих не узнаешь?

— А кто тебя знает, — отозвалась невидимая Надька. — Может ты не Ирка, а муляж Ирки, который несет этот чугайстер!

— Ежели ты такая образованная, красавица, — решил вмешаться Олег, — то должна знать, что чугайстеры людям не вредят. Или ты под мавку косишь?!

За частоколом замолчали. То ли Надька не знала, кто такие мавки, то ли не совладала со словечком "косишь", а может просто обалдела, услышав русскую речь в устах дикаря.

— Эй, ты там живая ещё? — крикнул Олег.

— Живая.

— Тогда передай Василь Сергеичу, что война закончилась девятого мая сорок пятого года. В Берлине, естественно!

— Я абсолютно убежден, что сэры — не люди! Не только не гомо сапиенс, но и вообще не гомо! — Эйнштейн даже не говорил, вещал. — Да, внешне похожи, но в природе есть немало очень похожих внешне видов, крайне далеких друг от друга. Зайцы и кролики, например. Что касается внутренних отличий, то мы ни одного сэра не вскрыли.