— Я останусь с ней на ночь, — заявила возникшая на пороге Сара. — Не волнуйся. Я никуда не уйду.

Решив не тревожить и так беспокойный сон Эммы, я возвратился в гостиную.

— Коул, можно я у тебя переночую? На этом диване?

Я мог поклясться, что Коул прибалдел от моей наглости. И тем не менее он просто пожал плечами и сказал:

— Не вопрос. Оставайся.

Я проснулась в темноте. Рядом со мной слышалось чье-то ровное дыхание. Все тело болело, в голове стоял туман, будто я наглоталась лекарств от простуды.

А затем я вспомнила. И стиснула зубы, чтобы снова не впасть в истерику. Казалось, что я по-прежнему держу в руках письмо, оно обжигает мне пальцы, а пропитанные ненавистью слова вонзаются в сердце.

Лучше бы тебе вообще не появляться на свет. Ты заставила страдать всех на своем пути.

Моя мать нередко срывала завесы над страшными тайнами прошлого, особенно под влиянием алкоголя. Она всегда умела наносить удары ниже пояса. Но эти слова… Именно их она написала перед тем, как наложить на себя руки. Именно так она думала, стоя на краю могилы. Ей было мало ранить меня в самую душу, она хотела забрать мою душу с собой.

И вот теперь тебе придется жить дальше с осознанием того, что я лишила себя жизни именно из-за тебя.

Я судорожно всхлипнула.

— Все хорошо, — ласково прошептал он, придвинувшись поближе, чтобы обнять меня.

Я прижалась лицом к его груди, вдохнула знакомый запах свежести и расплакалась, орошая слезами его футболку. Я захлебывалась рыданиями, сердце разрывалось на части — мне хотелось вынуть его из груди, лишь бы положить конец мучениям.

— Эмма, мы здесь, — услышала я голос Сары. Она сидела рядом и гладила меня по спине. — Все будет хорошо. Мы с тобой, мы тебя не оставим.

Затем меня снова начало клонить в сон, и я стала медленно проваливаться в темноту.

Чувствуя, что заснуть вряд ли удастся, я оглядел темную комнату. Эмма посапывала, уткнувшись мне в грудь, Сара свернулась калачиком у нее за спиной. Время от времени Эмма вздрагивала и стонала. Приходилось только догадываться, какие демоны терзают ее во сне.

Оставив девушек в спальне, я тихонько проскользнул в гостиную и сел на диван. Дверь гостевой комнаты была плотно закрыта, там сегодня ночевал Коул. Как завороженный, я смотрел сквозь стеклянную дверь в темноту в ожидании первых лучей солнца.

Сара появилась из спальни уже тогда, когда окутавшая пляж туманная дымка немного рассеялась. Она зевнула во весь рот и потянулась, вид у нее был помятый.

— Она спит? — Я еще не решил для себя, стоит ли вернуться к Эмме, чтобы быть рядом, когда она проснется.

— Если это можно назвать сном, — невнятно пробормотала Сара. — Эван, она спит. Нет никакой необходимости идти туда прямо сейчас. Давай для начала приготовим завтрак. Ты ведь у нас потрясающий кулинар. Разве нет?

— Ну да, конечно. — Я встал с дивана, чтобы размять затекшие конечности. — Сейчас что-нибудь сварганю.

Не вылезая из-под одеяла, я подняла глаза на сидевшую на краешке кровати Сару. Малейшее движение причиняло боль во всем теле.

— Есть хочешь? Эван готовит омлеты. Может, и на твою долю сделать? — спросила Сара.

Я хотела покачать головой, но ничего не получилось. И я снова уставилась в пустоту. У меня внутри поселилась чернота, и чернота эта подпитывалась давным-давно угнездившимся во мне чувством вины и обиды, она разъедала душу и тело, проникала буквально в каждую мою клеточку — и спасения от нее не было. Я потеряла способность чувствовать. Потеряла способность думать. Потеряла способность двигаться, поскольку малейшее движение порождало такую невыносимую боль, что мне хотелось умереть, чего, собственно, и добивалась моя мать.

— Она просто смотрит в никуда. И словно… меня не видит. Я не знаю, что делать. — Коул сел на стул и нервно потер руки. В его взволнованном голосе звучали панические нотки. — Что мы можем предпринять?

Сара перевела обеспокоенный взгляд с Коула на меня. Мы решили не мешать Эмме предаваться скорби. Дать ей возможность примириться с фактом смерти матери. Однако она все больше уходила в себя, не ела, не разговаривала, и мы, будучи не в состоянии до нее достучаться, пребывали в полной растерянности.

— Хм, я собираюсь… ненадолго выйти, — объявил Коул. — Вы как, справитесь одни?

Сара молча кивнула, и он посмотрел на меня. Я, естественно, тоже не возражал. Он взял ключи и захлопнул за собой входную дверь.

Проводив его глазами, Сара повернулась ко мне:

— Я чувствую себя перед ним виноватой. В случае с Эммой он даже понятия не имеет, во что ввязывается. Типа, как-то все это очень хреново.

— Типа? — переспросил я Сару.

Уж кого-кого, а Коула я точно не собирался жалеть. Похоже, он явно не в теме. Это лишний раз подтверждало, что он не тот, кто ей нужен.

— Эван, так что же нам делать? — произнесла Сара тусклым от усталости голосом. — Как нам вернуть ее к жизни? Быть может, стоит отвезти ее в больницу?

Я помотал головой, хотя ничего путного предложить пока тоже не смог.

— Прошло всего два дня. Давай подождем еще день, а там будем решать.

Сара устало потерла глаза:

— Вот если бы напомнить ей, что на самом деле она очень сильная!

И тут меня осенило.

— Я понял, — уверенно заявил я, и с души словно камень упал.

— Что именно? — встрепенулась Сара.

— Ладно, скоро вернусь, — сказал я.

Мне ничего не оставалось делать, как цепляться за призрачную надежду. Ведь надежда умирает последней.

— Эм, я хочу, чтобы ты встала. — (Она с трудом разлепила веки и молча поглядела на меня, не проявив ни малейшего желания встать с кровати.) — Я не шучу, — твердо произнес я. — Ты должна вылезти из постели и пойти со мной. — (Но она просто смотрела на меня пустыми глазами, словно и не слышала.) — Или ты встанешь сама, или я подниму тебя насильно.

У Эммы буквально отвалилась челюсть. Значит, все-таки слышала.

— Зачем? — прохрипела она.

— Затем, что я хочу тебе помочь. Но не смогу этого сделать, пока ты не вылезешь из кровати.

Эмма растерянно заморгала. Максимальная реакция, на которую она была сейчас способна, не считая, конечно, слез.

— Ты ведь не отвяжешься, пока я не встану, да?

— Ни за что, — с трудом сдерживая улыбку, ответил я. — Эмма, доверься мне.

Она на секунду задумалась, сделала глубокий вдох и откинула одеяло. Я не мог скрыть свое облегчение.

— И нечего так самодовольно улыбаться, — свесив ноги с кровати, проворчала она.

Ее сварливый тон меня даже обрадовал. Лучше уж такая реакция, чем вообще никакой.

— Может, хочешь сперва принять душ? — осторожно поинтересовался я.

Ее волосы спутались и примялись с одной стороны, на щеке красные вмятины от подушки. Она уже два дня не меняла одежду. Вот я и решил, что ей захочется привести себя в порядок.

— Нет, — неожиданно уперлась она. — Тебе надо, чтобы я встала, значит принимай меня такой, какая я есть.

— Ладно, тогда вперед, — улыбнулся я и направился к двери.

— Мы что, куда-то идем?

— Да. А ты точно не хочешь помыться или хотя бы почистить зубы? — предпринял я очередную попытку.

Эмма задумчиво посмотрела на меня, явно прикидывая, что я замышляю. Я улыбнулся еще шире, и она сердито сощурила глаза:

— Нет, мне и так хорошо.

Подобная упертость вызвала у меня смех. Да уж, Эммой особо не покомандуешь, что было одной из причин, по которой я…