Ее губы, дразня, словно пробовали на вкус мой рот. Меня сразу опалило желание. Я обнял ее, точно измученный жаждой путник, припадающий к роднику. Я провел рукой по ее спине, кровь бешено застучала в ушах. Она стонала и извивалась в моих объятиях. Я нашел у нее за ухом чувствительную точку и осторожно пощекотал языком. Она тихонько ойкнула от удовольствия, что буквально свело меня с ума. Тяжело дыша, я снова нашел ее губы и впился в них со всей нерастраченной страстью.

Я понимал, что пора остановиться, но ее прерывистое дыхание заставляло действовать все активнее. Она запустила руки в мои волосы, заворожив меня податливыми губами и проворным языком, одурманив едва уловимым цветочным запахом тела. Эмма закинула на меня ногу и выгнулась дугой, подставив для поцелуев стройную шею. Я упивался сладостью ее кожи.

Она потянулась было к моим трусам, и тут я понял, что еще не время. Слишком свежи были наши душевные раны, и никакой любовный напиток не сможет их исцелить. Тогда я осторожно убрал ее руки и тихо прошептал ей на ухо:

— Я безумно тебя хочу, но нам надо остановиться.

Я бессильно упала на спину.

— Понимаю, — выдохнула я, пытаясь прийти в чувство.

Да-да, я так страстно его желала, что зов плоти заглушил голос разума, упорно твердивший: еще не время.

Опершись на локоть, я посмотрела ему в лицо, ласково погладила по щеке и нежно провела большим пальцем по красиво очерченным губам. Заглянула ему в глаза — и весь остальной мир внезапно перестал существовать. Только сейчас, покоясь в его объятиях, я поняла, что именно здесь мое место.

— Что будем делать завтра? — поинтересовалась лениво качавшаяся в гамаке Сара.

— Эван должен сегодня получить мою доску для серфинга, и мне хотелось бы завтра попробовать поймать волну. — Я критически прищурилась на стоявшую на мольберте картину. Затем взяла тонкую кисть и обмакнула ее в темно-синюю краску.

— А разве вы не купили ее еще на прошлой неделе?

— Купили, но доску должны были привезти из другого магазина. Мы собирались получить ее еще вчера, но у них там что-то не заладилось с доставкой. Эван ужасно расстроился. — Я вспомнила выражение лица Эвана, когда парень в магазине сказал ему, что доску можно будет забрать только сегодня днем. Эван вдруг стал похож на обиженного маленького мальчика, которому сообщили, что Санта-Клауса не существует.

— Эй, я не отказалась бы посмотреть, как ты катаешься по волнам, — закрывшись журналом, промурлыкала Сара.

— Легко.

— А как насчет того, чтобы сходить потом пообедать? Только мы вчетвером.

— Отличная идея. — Я не желала думать о том, что будет завтра. Что толку загадывать!

— Я получил ее! — донесся из дома радостный вопль Эвана. Страшно довольный, он вышел к нам на террасу. — Поздравляю. Ты стала официальной обладательницей своей первой доски для серфинга.

— Класс! — рассмеялась я. — Завтра и опробуем.

— Завтра?! — разочарованно протянул он.

Его нетерпение увидеть меня на доске даже немножко польстило.

— Уже поздно, — примирительно улыбнулась я. — А завтра мы первым делом займемся серфингом. Обещаю.

— Завтра, — грустно произнес Эван.

Он подошел ко мне сзади и обнял за талию. Поцеловав меня в плечо, Эван принялся внимательно разглядывать картину. Расслабившись в его объятиях, я прислонилась к его груди.

— Картина еще не закончена. — Мои щеки сразу стали под стать темно-красным тонам полотна. Я чувствовала, что он внимательно рассматривает буквально каждый мазок.

— Что ж, впечатляет. Очень сильно.

Работа реально была очень сильной и одновременно будоражащей. Конечно, я не собирался говорить это Эмме — она и сама отлично знала. Но отчаяние, которое она вложила в каждый мазок, буквально кричало с полотна. Водоворот красок и тянущиеся наперекор волнам из морской пучины руки… Картина тревожила воображение. Я не впервые сталкивался с потаенными страхами Эммы, и мне показалось, что сейчас она стремилась выразить свое желание покончить с прежней жизнью.

— Я надеялся кое о чем с тобой поговорить, — прошептал я, целуя ее в голубую жилку на шее.

— Интересно о чем? — спросила она с придыханием, и мне вдруг безумно захотелось прижать ее к перилам, чтобы заставить сгорать от желания.

Но затем я заметил лежавшую в гамаке Сару и отогнал несвоевременные мысли.

— Давай прогуляемся, когда закончишь, — предложил я.

— А как насчет пробежки? Через пару недель начинаются футбольные тренировки, и я должна быть в форме.

— Отлично, — согласился я. — Будем бежать и одновременно разговаривать.

— Ладно, так и быть, замедлю ради тебя темп, — рассмеялась она.

Я нагнулась, чтобы завязать шнурки, и тут на террасу вышел Эван в кроссовках и шортах.

— Эван! — Я сразу почувствовала прилив теплой волны к сердцу. — Ты должен немедленно надеть футболку!

— Неужели мы до сих пор играем в эти игры? — удивился он.

— Если ты побежишь в таком виде, я за себя не ручаюсь.

— Господи, да я ничем не лучше большинства парней на пляже, — попробовал возразить Эван.

— Ты — это ты. Остальные парни меня не колышут, но когда ты без футболки, я начинаю терять голову, — заявила я, вызвав у Эвана очередной приступ смеха. — Ну что еще? Ты хотел откровенности — получай. Я просто была честной с тобой.

Я резко разогнулась, и тут Эван поймал меня за бедра, притянул к себе и, щекоча губами мою шею, прошептал:

— Ладно, если уж быть до конца честным, я бы лучше…

— Нет, я категорически не желаю этого видеть! — заявил появившийся из кухни Джаред.

— Все, пошли! — произнес Эван, схватив лежавшую на диване футболку.

И мы побежали вдоль линии прибоя. Когда мы вошли в ритм, я начал говорить, стараясь при этом не слишком отставать от Эммы.

— Знаешь, я подумываю о том, чтобы с кем-то проконсультироваться по поводу моих ночных кошмаров. — Краем глаза я внимательно следил за ее реакцией. — И надеюсь, что мы можем сделать это вместе.

Если честно, я уже сделал парочку нужных звонков, но не знал, как все это ей преподнести, учитывая, что она ненавидела обнажать душу перед посторонними. Ведь даже нам с Сарой она открывалась не слишком охотно.

— Сеанс семейной психотерапии? — съязвила Эмма.

— Да нет, конечно, хотя это нам точно не повредило бы, — хмыкнул я, и она шутливо стукнула меня по плечу. — Этот психолог работает с людьми, перенесшими душевную травму. Вот я и подумал, что вдвоем оно будет как-то попроще.

Она даже не посмотрела в мою сторону, а продолжила молча бежать.

При одной только мысли о встрече с психологом у меня мгновенно скрутило живот. За свою жизнь мне пришлось пообщаться с парочкой психотерапевтов, и не могу сказать, что общение это доставило большое удовольствие. Конечно, первый раз я была слишком мала, чтобы это понять. Дело было сразу после папиной смерти, и я понимала, разговорами папу все равно не вернешь. Поэтому я сказала женщине с большими передними зубами, от которой почему-то пахло вишней, именно то, что она хотела от меня услышать, и она сообщила маме, что я смирилась со своей утратой.

Правда, сейчас, по прошествии стольких лет, мне кажется странным, что мама отправила меня к доктору. Ведь ее никогда не волновали ничьи чувства, кроме собственных. Возможно, в моем детстве были короткие периоды, когда она ощущала себя матерью, хотя, скорее всего, обратиться к специалисту ей просто порекомендовали в моей школе. Что гораздо правдоподобнее.

Со вторым доктором я столкнулась уже в старших классах, когда выписалась из больницы и вдруг почувствовала, что мир вокруг меня внезапно начал рушиться. Но я не могла заставить себя хоть что-то сказать и этому, второму, психологу. Мой мозг словно отключился, не позволяя выплеснуть эмоции или вызвать в памяти болезненные воспоминания, которые оживали лишь в ночных кошмарах. Я выполнила предписание суда и прошла курс психотерапии, но в результате покинула кабинет психолога с той же душевной травмой, с какой и попала туда. А потому к психологам я относилась крайне скептически, если не сказать больше.