– Оставь сейчас же!

Я бросила бутылку и послушно поплелась за ней в номер.

Оставляя за собой зеленые лужицы воды, натекшей с промокших джинсов, я сразу прошла в ванную. Скинула отдававшую хлоркой одежду, залезла под горячий душ и стояла так до тех пор, пока не закончилась горячая вода. Я по-прежнему ничего не ощущала. Не было ни эмоций, ни мыслей. Но зато я заставила замолчать голоса в голове.

Затем я потянулась за полотенцем, чтобы завернуться в него. Колючее белое полотенце едва прикрывало наготу. Сара, сидевшая на стуле с грязной обивкой возле круглого столика, сразу встрепенулась, когда я вышла из ванной в облаке пара.

Вокруг меня все плыло, и я не рискнула посмотреть Саре в глаза. И вообще, я еле стояла на ногах. Плюхнулась на кровать и закрыла лицо руками.

– Я прекрасно понимаю, что ты не хотела сюда приезжать, – с трудом сдерживаясь, произнесла Сара ровным тоном. – И представляю, как тебе тяжело. Но, Эмма, ты ведь сейчас не одна. И ты должна понять, что есть люди, которые беспокоятся о тебе. И хотят тебе помочь. – (Я часто-часто заморгала и, сделав над собой усилие, подняла на нее глаза.) – Ты не можешь отталкивать всех подряд. – Она встала со стула и замерла в напряженной позе. – И ты не можешь продолжать в том же духе, потому что в один прекрасный день ты проснешься, а рядом вообще никого не будет.

Я слепо прищурилась, ее слова эхом отдавались в голове.

– Что?

– Но нет, я тебе этого не позволю. – Голос Сары окреп и теперь с каждым словом набирал силу. – И не позволю тебе оттолкнуть меня, как и всех остальных. – Увидев, что я по-прежнему совершенно безучастна, она плотно сжала губы, глаза ее наполнились слезами. – Эмма, ты слышишь, что я говорю?! Посмотри на меня! – (Я свесила отяжелевшую голову набок.) – Черт побери, Эм! – не выдержала Сара. У нее окаменел подбородок, а руки сжались в кулаки. – Я не позволю тебе заниматься саморазрушением! Чего бы это ни стоило! И не позволю тебе кончить так же, как твоя мать!

И тут меня словно громом поразило. Я устремила на Сару ненавидящий взгляд. Она побледнела, поняв, что хватила через край.

– Убирайся!

– Эмма, прости меня, – разрыдалась Сара. – Я вовсе не то хотела сказать.

– Убирайся! – заорала я, так что она подпрыгнула от испуга.

Затем она молча вытерла скатившуюся по щеке слезу и покорно кивнула. Взяла сумочку и ключ от комнаты, медленно направилась к выходу и, в последний раз устремив на меня печальные глаза, осторожно закрыла за собой дверь.

Меня трясло как в лихорадке. Я легла на бок, завернулась в несвежие белые простыни и уставилась в стенку, а комната вдруг заходила ходуном. Но зато на душе стало абсолютно спокойно. Я закрыла глаза и провалилась в пустоту.

Другая

Я скромно стояла в углу главного зала похоронного бюро, подальше от толпы скорбящих. Мое внимание привлекло пятно света на полу. У самого потолка имелось небольшое прямоугольное окошко, через которое можно было увидеть кусочек неба и клочки облаков. На фоне голубого неба облака казались белоснежными, они словно плыли вниз по реке. Время от времени мимо окна пролетала птица, и я пожалела, что у меня нет крыльев, – вот бы взмыть сейчас ввысь, подальше от перешептываний, слов утешения, ненужных рукопожатий и чужих объятий. Я не могла больше видеть печальные лица и полные слез глаза.

А вы слышали, что она повесилась?

Я ошеломленно заморгала, ощущение блаженного уединения мгновенно исчезло. Затем вгляделась в окружающее море лиц. Лиц, обращенных в мою сторону.

– Эмма, сочувствую твоему горю. – Передо мной стояла худая женщина в возрасте. Я сложила губы в подобающую случаю улыбку. Она обняла меня, и я невольно напряглась. – Мы с Рейчел работали вместе. Она всегда казалась такой счастливой! Мне будет ее не хватать.

– Спасибо, – рассеянно кивнула я.

Привязала веревку к балке и прыгнула. Сразу сломала себе шею.

Я вгляделась в лица присутствующих, пытаясь найти источник пересудов. И сразу же голову пронзила дикая боль: напоминание о выпитой у бассейна водке. Перед глазами сразу все завертелось. Я невольно прижала руку ко лбу. Похоже, у меня начинаются слуховые галлюцинации.

– Эмма, ты хоть что-нибудь ела?

– А? – За целый день я впервые услышала Сарин голос. Она вернулась в мотель далеко за полночь, но мы друг с другом не разговаривали.

– Эмма? – вопросительно посмотрела на меня Сара. – Что случилось?

– Хм… Ничего. Похоже… Похоже, мне нужно сделать перерыв.

– Ты должна немного поесть, – настаивала Сара. – Мама на кухне готовит тебе перекусить.

Я рассеянно кивнула, продолжая разглядывать присутствующих. Мне казалось, будто я что-то упустила. Дико болела голова, и я не понимала ни слова из того, что мне говорили.

Но незаметно проскользнуть мимо пришедших на траурную церемонию не удалось: меня то и дело останавливали, чтобы обнять или принести свои соболезнования. Я уже столько раз произнесла «благодарю вас», что слова эти автоматически слетали с моих губ.

Всю свою жизнь ты думала только о себе! Ты мне не мать и никогда ею не была!

Они не знали всей правды о женщине, которую оплакивали. В отличие от меня. А выставленные в зале фотографии, на которых были запечатлены редкие минуты счастья, сводили меня с ума.

Я бочком прокралась на кухню в конце коридора. Взяла высокий стакан и наполнила льдом, а затем прошла по коридору в офис, где была вчера. Позади большого письменного стола имелся стенной шкаф, а в шкафу лежала моя сумка, в которой находилась единственная вещь, способная снять головную боль и помочь мне забыть о существовании других людей.

Открыв бутылку, я налила водку в стакан и жадно пригубила. С коробочкой мятных пастилок в кармане и со стаканом в потной ладони я вернулась в зал, забилась в свой угол и поставила стакан так, чтобы он был под рукой. Я стояла в своем углу и непрерывно говорила «благодарю вас» людям, собравшимся отдать последний долг женщине, которая никогда не была мне матерью.

Мне не хотелось здесь находиться. Наверное, даже больше, чем ей. Но я пришел сюда отнюдь не ради женщины по имени Рейчел Уоллес. Я лавировал в толпе людей в уставленном цветами и фотографиями похоронном бюро, стараясь не задерживаться перед фотографиями, чтобы раньше времени не попасться ей на глаза, потому что был еще не готов. И вообще сомневался, что в ближайшее время буду готов.

– Она в другом зале.

Я поднял голову и обнаружил прямо перед собой доброе лицо мисс Майер.

– Здравствуйте, мисс Майер. Очень рад вас видеть. – Я тепло улыбнулся женщине, которая всегда находила время, чтобы попытаться все понять, и нередко понимала гораздо лучше, чем мы себе думали.

– Эван, мне тоже очень приятно тебя видеть. Жаль только, что при столь печальных обстоятельствах. Надеюсь, в Йеле у тебя дела идут хорошо. – Она потрепала меня по руке и, прежде чем пойти дальше, сказала: – Она в самом дальнем углу зала. Ты должен с ней поговорить.

– Спасибо, – благодарно кивнул я.

Я действительно хотел с ней поговорить. Я ждал целых два года, чтобы с ней поговорить. Но я знал, что сейчас не время и не место.

– Эван… – Сара наградила меня суровым взглядом. – Что ты… – Она тяжело вздохнула. – Я знала, что ты непременно здесь будешь. И вправду знала. Но она не должна тебя видеть.

Примерно такой реакции я и ожидал, но это вовсе не значит, что мне она понравилась.

– Привет, Сара, – ответил я. – Могу я хоть чем-то быть полезен?

– Нет, мы справимся, – отозвалась она. – И все же, Эван, хочу тебя предупредить, что она теперь… совсем другая, – прошептала Сара и растворилась в толпе.

Ошарашенный ее словами, я еще долго смотрел ей вслед.

Я прошел по упиравшемуся в маленькую кухоньку длинному коридору, откуда можно было выйти в большой зал. Обшарил глазами помещение и увидел множество знакомых еще по школе и незнакомых лиц. Я искал ее, я хотел видеть ее, и наплевать – готов я или нет.