– Извини, – сказал Гарри. – Я потерял нить твоих рассуждений. Видишь ли, я не знаю, кто такой этот Гэндальф, о котором ты говоришь.

– Не знаешь, кто такой Гэндальф? – до крайности удивился Бозел. – Да какой ты после этого волшебник?

– А ты знаешь, кто такой Джеймс Эккерт[26]? – осведомился Гарри.

– Впервые слышу.

– Ну и какой ты после этого дракон?

– Я знаю, кто такой Гэндальф, – вмешался стрелок. – И ты не прав, Бозел. Гэндальф принимал участие в походе и делил с другими все тяготы и лишения. А потом он принял удар на себя и бился с Балрогом на Морийском мосту.

– Отмазка, – сказал Бозел. – Гэндальф – не просто волшебник. Он по определению – полубог. Что для полубога какой-то там огненный демон? Плюнуть и растереть, и сразу забыть. Он просто использовал схватку с Балрогом как предлог, чтобы отстать от остальных и не подставлять шею под прочие опасности[27]. Но Балрог с этим Гэндальфом, вернемся лучше к нашим баранам. К квестам то есть. Итак, хорошие парни решили разобраться с плохими и выставили вместо себя целую команду. Но кто придумал, что именно хорошие парни должны идти в логово плохих, а не наоборот? Кто этот Магомет, который приравнял Сауронов и Негориусов этого мира к горе? Почему мы не можем сидеть в какой-нибудь комфортной крепости, предаваясь обжорству и пьяному разгулу, в то время как голодный и злой Негориус забарывает по дороге к нам встающие на его пути силы Света? Почему, как только доходит до дела, мудрые и добрые отходят в сторону, а мелкие, темные и гадкие сплачивают ряды и встают все как один?

– Потому что они – трусы, – сказал Гарри. – Истинному герою не нужно иметь вокруг себя толпу для того, чтобы ощущать себя героем. Неужели ты сам чувствовал бы себя лучше, если бы за тобой шла целая армия?

– Да.

– Ну ты не слишком правильный герой. Ведь ты – дракон.

– А ты – волшебник второго уровня, – огрызнулся Бозел. – Единственный среди нас человек, который действительно хорошо знает свое дело, это стрелок. Но, поскольку он в меньшинстве, мы можем смело назвать наше предприятие «походом дилетантов». Ладно, мудрый волшебник второго уровня, объясни мне, неправильному герою, зачем вообще нужен этот квест? Почему нельзя переместиться через портал, полететь по воздуху, короче, путешествовать в более комфортных условиях и с куда большей скоростью? Почему мы должны именно тупо идти пешком?

– Потому что во время долгого пути у нас будет достаточно времени для самосовершенствования и духовного роста, – сказал Гарри. – В конце пути герои, как правило, становятся гораздо лучше, нежели в его начале.

– Нельзя совершенствовать душу, калеча чужие тела, – сказал Бозел. – Это все равно что воевать за мир или орать, требуя тишины. Герои могут стать лучше только в плане физической подготовки и умения крушить всех и вся вокруг себя. А зачем нужны эти магические артефакты? Кто и почему решил, что Негориуса можно зарубить только Любителем Рубок? Почему его нельзя грохнуть обычным, безымянным мечом, сработанным каким-нибудь деревенским кузнецом?

– Потому что Негориус – волшебник, – сказал Гарри. – Волшебника можно убить любым мечом, но убить наверняка и надолго, чтобы он не воскрес в виде какого-нибудь всевидящего глаза, всеслышащего уха или на всех чихающего носа, можно только при помощи меча зачарованного. Совсем необязательно, чтобы это был Любитель Рубок, может подойти и другой зачарованный клинок. Просто Любитель Рубок оказался ближе всех.

– Значит, вы выбираете меч тупо по географическому принципу?

– Но это же логично, – сказал Гарри. – Легче взять меч, который лежит ближе, чем отправляться на поиски зачарованного клинка за тридевять морей.

– А как же время на совершенствование? – ехидно спросил Бозел.

– Пока нет меча, нет и героя, – сказал Гарри. – А волшебники не любят совершенствоваться в одиночку.

– Стадный инстинкт, – констатировал Бозел. – Болезнь всех людей, и волшебники не являются исключением. Меня тошнит от людской тупости, волшебник.

– Просто ты – расист.

– А кто сейчас не расист? Волшебник, ты позволил бы своей дочери выйти замуж за гнома? За маленького, бледного, бородатого типа неопределенного возраста, который умеет только махать киркой в забое своего папочки?

– У меня нет дочери.

– Маг, ты вообще способен рассуждать на отвлеченные темы? У тебя есть воображение?

– Есть.

– Тогда вообрази, что у тебя есть дочь.

– Не могу, – сказал Гарри. – На это моего воображения не хватает.

Бозел в сердцах плюнул на землю.

– Волшебник, ты знаешь много магических и немагических существ, – сказал он. – Слышал ли ты когда-нибудь о женщинах?

– Это что за намеки?

– Ты знаешь, зачем они нужны? Женщины? Ты знаешь, что с ними делать?

– Ну… – По правде говоря, у Гарри был большой пробел в этой части образования. Он слишком много времени посвящал занятию магией.

– Понятно, – вздохнул Бозел. – Стрелок, а ты бы выдал свою дочь замуж за гнома?

– Да.

– Почему? Тебе безразличная судьба твоего ребенка?

– Нет. Но у любого человека должно быть право на выбор. Если моя гипотетическая дочь захочет жить под землей, я ее удерживать не стану.

– Ты так говоришь только до тех пор, пока твоя дочь «гипотетическая», – сказал Бозел. – Когда у тебя появится настоящая дочь, ты изменишь свое мнение.

– Может быть, – сказал стрелок, – Только глупцы и мертвые не меняют своих мнений. Я стараюсь не быть первым, чтобы как можно дольше не стать вторым.

– Философ! – восхитился Бозел.

– Прагматик, – поправил его стрелок.

– Прагматизм – это тупо, – сказал Бозел. – Прагматики выбирают из двух зол и довольствуются тем, что есть.

– Единственное философское течение, которое ты признаешь, это драконоцентризм, – сказал Джек. – Драконы – пуп мироздания, любимые детища Творца.

– А разве нет? Драконы живут по нескольку тысяч лет, они мудры, благородны и могучи. Они владеют частью Изначального Жара, им покоряются небеса. Никто не может сравниться с драконами.

– А еще драконы жадны, мелочны и недальновидны, – сказал Джек. – Иначе бы они не стояли на грани вымирания.

– А кто поставил нас на эту грань? Только вы, человеки. До вас ни одна раса не занималась систематическим истреблением драконов. Были, конечно, локальные конфликты с гномами, с орками, с гоблинами, иногда приходилось отбиваться от огров. Но у тех конфликтов были либо территориальные, либо экономические причины, и только люди убивают драконов только из-за расовых разногласий.

– Люди боятся драконов, – сказал Гарри. – Дракон – это огненная смерть, приходящая с небес. Из всех магических существ, среди которых, не скрою, попадаются и более страшные и отталкивающие экземпляры, только драконы могут угрожать существованию человеческой цивилизации. Ибо только драконы могут представлять угрозу целому городу.

– Драконы никогда не нападали на города, – возразил Бозел. – Мы штурмовали отдельные замки, но и только. Города мы не трогали.

– Людям достаточно знать, что вы в состоянии это сделать, чтобы разглядеть в вас угрозу и попытаться нанести превентивный удар, – сказал Гарри. – Ты хоть представляешь, что способен сотворить дракон с городом? Особенно с кварталами бедняков, где большинство построек по-прежнему деревянные?

– Так именно заботы о простом люде, а отнюдь не стремление завладеть нашими сокровищами подвигает рыцарей, живущих в огнеупорных каменных замках, на наше истребление? – уточнил Бозел.

– Существует общая концепция, – признался Гарри, – согласно которой драконы должны быть выбиты с этих земель в течение ближайших трех веков. Но я тебе этого не говорил.

– Гады вы, человеки, – сказал Бозел и надолго замолчал.

Когда стемнело, они разбили лагерь, поужинали и легли спать. На рассвете они пошли дальше.